Развод. (не) Говори прощай (СИ) - Стоун Сати Страница 39

— Что-нибудь выяснили?

— Немного, — она выдыхает и садится напротив. — Я стучалась в двери, но мне никто не открыл. Поговорила с соседкой Светланы. Там живёт такая, знаете, бабушка-божий одуванчик. Блюдёт за всем подъездом. Так вот она сказала, что Светлана уже минимум три дня в квартиру не приходила.

— Что?! — я в таком шоке, что уже не сомневаюсь — с моей женой что-то стряслось.

— Успокойтесь, — ворчит Зуля. — Не надо паниковать раньше времени. Вот, — она протягивает мне какую-то бумажку. — Это Светин номер телефона, который не отвечает и её адрес. Это не очень поможет в поисках, но пусть у вас будет. Творится что-то неладное, и девочке надо помочь. Надеюсь, с ней ничего плохого не случилось…

Вскоре Зуля уходит. На прощание обещает сообщить мне, если что-то узнает.

А я не могу поверить: теперь у меня есть всё, чтобы найти жену, но и этого мало! Куда она могла подеваться?!

От отчаяния решаю хотя бы своими глазами посмотреть на тот дом, где живёт моя любимая женщина. Жила…

Нахожу и улицу, и нужное здание, и подъезд. Знаю, что бесполезно, но иду к квартире, звоню в дверь.

Тишина…

Снова выхожу на улицу, озираюсь.

Какой ужас!.. В полушаге от цели, но не дотянуться! Как же так?! Что за проклятье?!

Бесцельно брожу вокруг дома, по дворам. Смятение убивает. Кажется, ещё немного, и я начну сходить с ума. Уже схожу!

Будто в горячке, начинаю приставать к случайным прохожим. Показываю всем подряд фотографию своей жены.

— Вы знаете эту женщину? Вы её видели?

Кто-то шарахается, кто-то отрицательно вертит головой. Пару человек всматриваются в изображение, неуверенно кивают. Но всё, что они могут сказать, что где-то вроде видели это лицо. И больше ничего.

Так я хожу час, два, три.

Уже вечер. Холодает, но я не чувствую холода.

На стадионе ребятня играет в снежки. Несколько минут тупо смотрю на них. Зачем — непонятно.

В конце концов, мне прилетает снежком по голове.

— Ой! Простите, дяденька! — извиняются мальчишки. — Мы не хотели.

Отряхиваюсь и вдруг решаюсь спросить, просто так, от нечего делать:

— Ребята, а вы случайно не видели эту женщину?

Мальчики подходят и с любопытством таращатся в мой телефон.

— А я её знаю! — выкрикивает вдруг один. — У неё ещё очень большой живот!

— Да! — восклицаю я. — Да, она беременна! Где ты её видел?

— Здесь! — он показывает пальцем куда-то в сторону. — Она упала, а я хотел ей помочь. Но она как будто уснула. Я испугался и позвал маму…

— Уснула?.. — в ужасе переспрашиваю.

— Угу, — кивает. — Мама побежала сюда и потом позвонила в «скорую». Тётеньку повезли в больницу…

Глава 53. Светлана

Открываю глаза.

Где я? Что происходит?..

Ничего не помню. Силюсь вспомнить, но — не получается.

— Очнулись? — спрашивает чей-то голос. — Очень хорошо. Разговаривать можете?

Открываю рот, но никаких звуков неслышно. Горло саднит. Кажется, я сильно охрипла. Пытаюсь что-то просипеть.

Ловлю взгляд мужчины. Он мне незнаком. Но не это самое страшное…

— Вы знаете, как вас зовут?

Боже…

Зовут… Меня зовут…

— Не помню, — произношу через силу.

Голос сел. Так бывает при сильной ангине. Я простыла?

— А то, что вы были беременны, помните?

Не сразу понимаю, что он имеет в виду. Беременность?.. Это когда появляются дети… Я была беременна?..

— Не помню…

Мужчина вздыхает.

Разглядываю его одежду: на нём белый халат. Так одеваются врачи. Значит, я в больнице?..

— Вас пришлось оперировать, — продолжает мужчина, — поскольку была вероятность смерти плода…

Плода?.. Как будто о яблоках говорит…

— А это в свою очередь могло повлечь и вашу смерть, — заканчивает он мысль.

— У меня есть ребёнок? — произношу неуверенно.

Доктор молчит.

Тру глаза и стараюсь вспомнить что-нибудь, хоть что-нибудь о себе… Кто я???

— С вами произошёл несчастный случай. Хорошо, что помощь пришла быстро…

— А как же ребёнок? — снова повторяю свой вопрос.

Не знаю, почему, но мне хочется разрыдаться. Происходит что-то ужасное, хотя я совсем не понимаю, что именно.

Доктор качает головой.

— Вы совсем ничего не помните?

— Нет…

— Откуда вы? Где ваши документы? Может, вспомните кого-то из родственников?

— Я… — напрягаю память изо всех сил. — Я…

— У вас амнезия, причём обширная, — говорит доктор с серьёзным лицом. — Это может пройти быстро, но в некоторых случаях…

Замолкает.

— Что… что в некоторых случаях?

— В некоторых случаях память не возвращается.

— Никогда?

— Никогда.

— Но… — теряюсь, что ответить. Я помню только, что у меня есть воспоминания, но какие это воспоминания, вспомнить не могу. Из-за этого меня вдруг накрывает паникой. — Никогда? Я никогда ничего не вспомню?

— Никто не ответит вам на этот вопрос. Пока что вы будете находиться здесь. Под наблюдением. Дальше, при плохом развитии болезни, вами займутся социальные службы. Возможно, вас кто-то ищет из родственников…

«Не ищет», — проносится в голове.

Даже не знаю, почему я так подумала. Но я убеждена: меня никто не ищет. И «родственники»?.. При этом слове внутри аукает пустота. Может, я — сирота? Потому меня никто не ищет…

Но как же?..

— Ребёнок! — вспоминаю это странное, но доброе и тёплое слово, оно греет мне сердце и одновременно вызывает беспокойство. — Где мой ребёнок?

— Понимаете, — произносит доктор медленно, — мы сделали всё, что было в наших силах…

— Он… умер? — последнее слово застревает в охрипшем горле, раздирая его на части.

Мужчина вновь вздыхает:

— Он… жив.

— А можно я его увижу? — робкая надежда пробивается сквозь плотную муть в голове.

У меня есть ребёнок. Я не знаю, хорошая это новость или плохая, но я радуюсь очень сильно.

— Вы пережили очень серьёзную травму, — говорит врач. — Сейчас вы не чувствуете боли, потому что находитесь под воздействием сильных обезболивающих препаратов. Первое время вам будет непросто ходить. Вам потребуется посторонняя помощь.

— Да. Да, понимаю, — говорю и захожусь в кашле.

— Кроме того, — убеждает врач, — у вас проявился побочный эффект от наркоза. Это часто случается. В течении недели кашель должен пройти.

— Хорошо…

«Неделя — это… это семь дней», — автоматически вспоминаю я.

Стало быть, я умею считать. Да, умею. И читать. И, наверное, писать. Да, кажется это я всё помню. Я училась таким вещам. Как училась — вспомнить не смогу, но точно знаю, как выглядят цифры и буквы.

Меня радует эта мысль.

— Будет лучше, — заговаривает врач в спокойном, доброжелательном и вкрадчивом тоне, — если вы подпишите особые бумаги…

— Бумаги? Для лечения?

— Да, — через паузу повреждает мужчина. — Для лечения. Чтобы вам было проще и лучше.

— Хорошо, — соглашаюсь. — А я могу увидеть ребёнка?

— Вам сейчас нельзя волноваться. А ребёнку нужен правильный уход. Вы не сможете этого обеспечить.

— Да… наверное. Но мне бы хотелось…

— Послушайте моего совета, пожалуйста, — настойчиво убеждает доктор. — Вы очень слабы. Вам самой нужна помощь. Возможно, психиатрическая. У вас не получится выполнять необходимые функции. Потому вам лучше всего подписать документы на отказ.

— Отказ? — переспрашиваю.

Это слово мне знакомо, но я не понимаю, что оно значит сейчас.

— Да, отказ. Тогда вы сможете спокойно восстановиться. А мальчику найдут хорошую семью, где его будут любить и заботиться. Так правильно.

— Мальчику… — повторяю я. — У меня сын?

— У вас родился мальчик. В данный момент его здоровью ничто не угрожает. И для него есть подходящие родители. Вы же хотите, чтобы у всех всё было хорошо?

— Конечно, хочу. Но… мой сыночек… — что-то ёкает во мне при этих словах.

— Правильно. Всё правильно, — ласково увещевает доктор. — Сейчас я принесу вам необходимые документы. И вы всё подпишите. Да?