Пенелопа Уильямсон - Хранитель мечты Страница 39

И все же, все же... потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство любви, которое она испытала в объятиях золотоволосого рыцаря! Голос, который касался ее, как дуновение теплого летнего ветра! И слова, прекраснее которых не придумать: «Я люблю тебя...» Можно отказаться почти от всего ради одного-единственного момента вне времени, когда она бежала по склону холма навстречу протянутым рукам мужчины, которого любила.

Дверь распахнулась под громкий аккомпанемент скрипа кожаных петель. Строевым шагом вошла Эдит, неся ворох полотенец. За ней следовала пара слуг, сгибающихся под тяжестью громадного ушата с дымящейся водой. Пахнуло лимонной эссенцией.

— Ах, миледи, у нас столько дел, столько дел, что голова кругом! — воскликнула горничная. — Времечко-то бежит себе, никого не ждет. Всего-то час остался на то, чтобы приготовить вас к венчанию!

Арианна отвернулась, мигая как можно чаще, чтобы удержать слезы. Нельзя было уронить себя в глазах слуг, рыдая в голос, как последняя крестьянка. Она сделала вид, что пристально рассматривает что-то за окном. Двор замка уже начал заполняться ремесленниками и крестьянами, лавочниками и пастухами — жителями Руддлана и всего округа Телеингл, пришедшими поглазеть на то, как будет венчаться их новый господин.

Арианна заметила, что собравшиеся во дворе разделились на группы в зависимости от сословного, имущественного и территориального положения. Уэльсцы — овчары и пастухи, обитатели травянистых холмов — сгрудились в одном углу. В другом собрались в плотную толпу англичане, проживающие в городах и обрабатывающие плодородную землю. По закону все эти люди подпадали под власть лорда Руддлана, кто бы им ни оказался, и обязаны были выказывать ему покорность и преданность. Тем не менее, в стороне уэльсцев даже сам воздух казался плотнее, словно его накалили враждебность, недоверие и даже откровенная ненависть, легко читаемые на лицах людей.

Все это были люди небогатые, о чем ясно говорила их простая одежда: блеклые штаны из грубого очеса, рубахи из полотна или плохо выделанной шерсти. Неудивительно, что Арианна сразу заметила на фоне этой невзрачной толпы двух мужчин в ярких парчовых одеяниях. Они стояли чуть поодаль от остальных, в тени, отбрасываемой зданием пивоварни, и делали вид, что заняты разговором, но то и дело бегали глазами по сторонам и ни на минуту не выпускали рукояток мечей из рук. Один из них был высоким и тонким, как прут, с лицом, обожженным солнцем, и рыжеватыми волосами, подстрижен-ными на лбу коротко, как у проповедника. Другой был много старше — средних лет, с могучими плечами и такими здоровенными ляжками, что они напоминали небольшие бочонки для эля. Его длинные тускло-серые волосы свисали на плечи сосульками.

Арианна прекрасно знала обоих. Это были ее двоюродные братья Кайлид Дейфидд и Айвор Груфидд, кастеляны примыкающих к Руддлану округов Рос и Руфониог. Эти округа входили в состав земель, которые доставались Арианне в приданое. Ее двоюродные братья могли и впредь остаться кастелянами своих округов, но лишь при условии, что они выкажут преданность и поклянутся в верности ее будущему мужу, то есть если они признают его своим господином. «Значит, — подумала Арианна, — они прибыли сегодня в Руддлан не только на венчание, но и для того, чтобы объявить себя вассалами лорда Руддлана». Судя по тому, как напряженно и отстранение они держались, какие мрачные взгляды бросали в сторону англичан, можно было сразу сказать, что каждый предпочел бы остаться без кола и двора, чем стать вассалом нормандца.

В этот момент, как если бы она мысленно отдала им такой приказ, оба повернулись и подняли взгляд на окно. Арианна была уверена, что они ее прекрасно видят, но когда она помахала рукой в знак приветствия, ответного жеста не последовало ни от одного из мужчин. Зато она ощутила их неудержимую ярость, словно по двору пронесся и достиг окна невидимый огненный вихрь. Все эти люди как будто винили ее за то, что вынуждены были явиться в этот день в Руддлан, чтобы пасть на колени перед нормандским рыцарем.

Она бессильно опустила руку, едва удерживая новый поток слез. В груди давило и жгло, словно там неустанно поворачивался вертел. Она вдруг ощутила ужасающее одиночество.

— Миледи, ваша ванна готова.

Арианна собралась отвернуться от окна, но вдруг в глаза ей бросилось нечто странное. Частокол, неделю назад огораживавший арену и давно уже снятый, снова красовался неподалеку от замка, за воротами. Крестьяне, направляющиеся к Руддлану по дороге, гнали перед собой самый разнообразный скот: коров, быков, волов, телят. Пространство бывшей арены было разгорожено на выгоны, почти до отказа заполненные мычащими, ревущими животными. Вокруг стояла дюжина рыцарей в полных доспехах. Они ничего не предпринимали и как бы ожидали чего-то.

— Интересно знать, чего ради все эти люди гонят скот к Руддлану? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Так они же платят штраф, миледи, — охотно объяснила Эдит и добавила при виде озадаченного лица Арианны: — Лорд Рейн наложил штраф на каждый дом в Уэльсе, будь он домом крепостного или свободного крестьянина. Это все из-за того набега, миледи. Каждый обязан заплатить за то, что у господина отняли скот.

Тремя днями раньше беспокойный король Генрих и его победоносная армия отбыли по большой дороге назад в Англию. Еще и пыль, поднятая их маршем, не успела осесть в глубокие выбоины, когда загадочный отряд всадников совершил набег на поля, где пасся скот Руддлана. Неизвестные были в черных колпаках с прорезями для глаз. И часу не прошло, как от «тучных стад» новоиспеченного лорда не осталось и следа: ни волоска коровьего хвоста, ни эха от мычания. Арианна не могла скрыть радости, услышав об том. Не стоило далеко ходить (во всяком случае, для нее) чтобы найти виновника случившегося: только ее двоюродный брат Кайлид мог замыслить и осуществить такую плутовскую, такую рискованную выходку. Только он был способен воздеть одну руку, давая клятву верности нормандцу, а другой в это же время угонять его скот.

Однако затея кузена представилась Арианне в новом, не столь забавном свете, когда она сообразила, что расплатиться за нее придется пастухам Телеингла.

— Я думала, никому не известно, кто совершил набег, — неуверенно заметила она.

— Какая разница, кто? — пожала плечами Эдит. — Это были уэльсцы — уэльсцам и платить штраф. Так сказал милорд. А чтобы никому не было обидно, каждый внесет свою долю. Миледи, прошу вас! Дождетесь, что вода простынет.

Но Арианна не могла оторвать взгляд от растущего на глазах стада, от крестьян, загоняющих скот в загоны и отворачивающихся с поникшими плечами, повесив голову. Это было так несправедливо! Ее гнев мгновенно обратился против нормандца. Этот человек, этот черный рыцарь собирался править железной рукой. Он был настолько безжалостен, что готов наказать всех своих подданных за то, что совершил один человек.