Бернард Глэмзер - Небесные девушки Страница 39

Первую часть утра мы провели за изучением правил поведения стюардессы, и становилось все яснее и яснее, что крыша в любую минуту могла обрушиться на нас. «Магна интернэшнл эйрлайнз» требовала дисциплины, и еще какой. Если вы были на дежурстве, то выбор был однозначен: вы на дежурстве. Если вам не удавалось отчитаться за проделанный полет, то вы были обречены на провал. И тогда возникла бы ситуация, прозванная Невольным Освобождением от Служебных Обязанностей, при которой командир корабля мог отстранить вас за вашу нерешительность или за отказ подчиняться законным приказам или за какие-либо другие проступки. Это имело для меня смысл. Даже Донна согласилась, хотя и с оговорками.

— О, верно. Представьте, как стюардесса с пьяными глазами подает томатный суп во время грозы. Но это все же смахивает на армию.

После перерыва на кофе нас ожидало грозное испытание. И вновь я представила себе, что обладаю уймой женских достоинств — везде я получила сто процентов. Это произвело бы впечатление даже на декана Массачусетского технологического института. Не то чтобы все эти девушки были достойны Нобелевской премии, но так ли часто красота и ум шагают вместе? Не очень удачливая Томпсон заработала свои обычные девяносто процентов, Донна ошеломила меня, отхватив девяносто пять процентов и основательно доказав, что она вполне соображает, несмотря на то что я ей выставила симпатичный жирный ноль за ее тупое поведение в предыдущий вечер; и Альма, помоги ей Бог, получила очки наравне со мной.

Затем, чтоб убить утро, мы продолжили перечень обязанностей стюардессы в самолете «Мартин» — а) прежде чем на борт самолета поднимутся пассажиры; б) во время посадки и когда они находятся в самолете; в) во время полета и г) при приземлении. Было перечислено не менее семидесяти операций, и это на самом деле не казалось более сложным, чем обратный счет времени перед запуском трехступенчатой ракеты с мыса Канаверал. Предполагалось, что одна девушка, одна женщина с одной толовой все это сделает? Мисс Уэбли, однако, считала, что все это мог выполнить без затруднения нормальный ребенок трехлетнего возраста; и снова возникло напряжение. Другой тест.

— Завтра, после вашего перерыва на кофе, девушки, — сказала мисс Уэбли, вся светясь нежностью.

В полдень мы начали изучать, как пользоваться камбузом «Мартина», оборудование которого выглядело как большая кухонная раковина из нержавеющей стали, разве только это не была автономная домашняя кухня, вынесенная из дома. Она была такой сложной, с огромной электрической панелью, с множеством переключателей и лампочек, здесь же был шкаф с шестью полками и дюжиной дверей, так что меня охватила паника. Даже Донна выглядела испуганной. Как мы могли на земле научиться управляться с этим монстром за четыре недели?

— Девушки, — сказала мисс Уэбли, — в действительности все это невероятно просто, — и добавила, думаю, для того, чтобы помочь нам расслабиться: — По сути дела, это ничто в сравнении с камбузом на больших самолетах, поверьте мне.

В конце второй половины дня она перешла к правилам безопасности. Все расхохотались, когда она сказала:

— Отныне, девушки, вы должны быть очень осторожными, чтобы не попасть в пропеллер. — Но никто не засмеялся, когда она закончила свои объяснения. И мы совсем сникли, когда она приступила к рассказу о двигателях реактивных самолетов.

Затем перешли к кислороду. Я всегда с уважением относилась к кислороду, потому что он был основой жизни, видимо, авиакомпания была просто помешана на нем. Он обладал и опасными качествами. К примеру, если вы дышите кислородом, то вам не разрешается в то же самое время курить. Если вы просто сидите рядом с пассажиром, дышащим кислородом, то вам также нельзя курить.

— Потому что, -сказала мисс Уэбли, — кислород легко воспламеняется. Вы знаете это, не так ли?

— Да, — ответили мы.

Затем, после небольшой паузы, она сказала:

— Девушки, по-моему, вы прекрасная группа. Мне кажется, каждая из вас может сделать все, если действительно захочет этого. Работать тяжело. Но это стоит затраченного труда. — Она отвернулась. — Это все. Доброй ночи.

— Доброй ночи, мисс Уэбли. Доброй ночи, сладких вам снов.

Донна, подходя к номеру, спросила:

— Поплаваем?

Я ответила:

— Конечно.

— Прекрасно. Ну, давай побыстрее.

Я ответила:

— Донна, не подгоняй меня. Я устала. Позволь мне самой распоряжаться своим временем.

— Душечка, мне нужно в пять пятнадцать возвратиться, чтобы повидаться с психиатром.

Я забыла: после ленча мисс Уэбли зачитала список назначенных на прием к доктору Дьюеру, пояснив, что доктор Дьюер хочет побеседовать с каждой девушкой как можно скорее и, он продолжил бы свои беседы по вечерам на этой неделе в своем номере в «Шалеруа». Донне и Альме предстояло посетить его сегодня после занятий, и когда мисс Уэбли закончила чтение списка, я почувствовала легкое сожаление оттого, что моего имени в нем не оказалось. Правда, я уже обрела краткий момент истины, но мне этого казалось недостаточно. Я хотела большего, большего; и с того момента, как между нами возникла какая-то сверхъестественная электрическая и духовная связь, я не собиралась прятаться от него или сердиться на него. У меня зародилась ужасная мысль: а что, если подобное могло происходить со всеми девушками, с которыми он беседовал; электрическое испытание могло быть включено без дополнительной платы. Но нет. Невозможно. Немыслимо. Он хмурился, был подавлен, раздражен и обеспокоен, как будто, допуская это, он нарушил клятву Фрейда или какую либо другую клятву, какую дают психиатры, когда получают дипломы и могут приступить к практике, используя свое магическое искусство. В некотором отношении — сужу чисто по-женски — это была самая интересная сторона беседы. Сердитый взгляд, резкое прощание. Почему? Каким образом я повлияла на его психику? Я смутно догадывалась о его влиянии на меня, но какое опустошение я произвела взамен?

Альма лежала на своей постели, уставившись в потолок.

— Ты пойдешь с нами плавать? — спросила я, — Я останусь.

— Устала?

— Устала? Я никогда не устаю. Я останусь. Мне скоро идти к доктору Дьюеру.

На долю секунды во мне вспыхнула ревность. Эта сексуальная, пышнотелая, чувственная, медовоглазая красотка наедине с невинным доктором Дьюером — пахучий воздух Флориды, струящийся в его окно, напевы гавайской вечерней музыки, льющейся с террасы, — нет! Я не могла позволить, чтобы это случилось! И тогда ко мне возвратился здравый смысл. Доктор не был столь невинным. Он был трезвым, практичным человеком «Магны». Его бы не взяли сюда, не будь это так очевидно. Или не так?