Лора Гурк - Как избавиться от герцога за 10 дней Страница 4

– Эди! – послышался нежный вкрадчивый голос сестры.

– Да? – Эди повернула голову к Джоанне. – Что, дорогая?

– Если я пообещаю, что буду вести себя как паинька, ты позволишь мне остаться?

– Джоанна, прекратите немедленно! – вмешалась гувернантка, прежде чем Эди успела ответить. – Ваша сестра приняла решение, я договорилась о работе в другом месте, и вы приняты в Уиллоубенк, что говорит о высоком уважении к вам, так как это заведение имеет превосходную репутацию. Миссис Каллоуэй приняла лишь нескольких девушек из тех, что подавали заявление.

Эди заставила себя говорить с легкостью, которой, увы, не ощущала.

– Ты сможешь там и рисовать, и изучать историю искусств, то есть заниматься тем, что любишь больше всего. У тебя, несомненно, появятся подруги, ты узнаешь много интересного, и твоя умная головка будет занята с утра до вечера, так что скучать не придется.

– Ну да, мне даже будет все равно, что там за окном: утро или ночь, – нахмурилась Джоанна. – Окошки там такие крохотные, что едва ли можно что-то разглядеть. Там всегда темнотища, а когда придет зима, будет еще и очень холодно.

– Что ж, – вздохнула Эди, – это ведь замок. Но попробуй взглянуть с другой стороны: наверняка жить в замке очень интересно.

Но и эти слова сестры не произвели на девушку никакого впечатления. Она скорчила гримасу и с тяжелым вздохом откинулась на спинку сиденья.

– Это все равно что жить в лондонском Тауэре, то есть в тюрьме!

– Джоанна! – одернула ее миссис Симмонс.

Но девушка с невинным видом распахнула глаза, похлопала ресницами и, повернувшись к пожилой даме, спросила с притворным интересом:

– Что? Разве Тауэр не тюрьма?

– Да, когда-то там была тюрьма, – согласилась гувернантка, поморщившись. – И если вы и дальше собираетесь вести себя подобным образом, то ваша сестра вместо Уиллоубенка может послать вас туда.

– Хм-м… – задумчиво протянула Джоанна, закатывая глаза. – Если бы она это сделала, то я прошла бы через Ворота предателей и… – Лицо ее просияло. – Это было бы забавно.

– Забавно… до тех пор пока не отрубят голову, – заметила Эди. – Будешь вести себя так в школе, и у миссис Каллоуэй появится такое желание.

Джоанна надулась в ответ, но промолчала, видимо, не в состоянии придумать что-то умное, поэтому продолжала хранить молчание, обдумывая план. Эди не сомневалась, что она соображает, какой бы еще аргумент привести в доказательство того, что школа – это никудышная затея.

Неудивительно, что девушка могла испытывать тревогу по поводу отъезда. Их мать умерла, когда Джоанне было всего восемь лет. Отец, занятый бизнесом в Нью-Йорке, решил, что ей будет лучше жить до замужества под опекой Эди, и сестры редко разлучались. Но Эди не могла вечно опекать Джоанну, как бы ей этого ни хотелось. Сидя в карете, она украдкой поглядывала на сестру, видела на ее красивом лице гамму разнообразных чувств и благодарила бога, что те физические недостатки, которые имелись в ее собственной внешности, никогда не будут мучить Джоанну. Нос у младшей ее сестры был скорее орлиный, нежели приплюснутый, с едва заметными редкими веснушками, а золотисто-рыжие волосы лишены того морковного оттенка, который так докучал Эди. И фигура Джо, хотя и стройная, имела более округлые и женственные формы, чем ее собственная, да и ростом сестра пониже.

И хотя набиравшая силу красота Джоанны доставляла радость Эди, в то же время побуждала действовать более решительно, чтобы оградить ее от возможных неприятностей. Она должна быть уверена, что с Джоанной никогда не произойдет того, что случилось с ней самой в Саратоге.

Она знала, что в Уиллоубенке Джоанна будет в безопасности, но вместе с тем ей страшно хотелось развернуть карету назад, и когда они почему-то остановились, она усмотрела в этом перст судьбы.

– Вот те на… – пробормотал кучер, натягивая поводья и заставляя лошадей перейти на более медленный шаг.

– Что там такое, Роберт? – поинтересовалась Эди, вытянув шею. – Почему мы еле тащимся?

– Овцы, – вздохнул кучер. – Тут их добрая сотня.

– Овцы? – Эди приподнялась на сиденье и увидела, что целая отара и вправду загородила дорогу.

Сопровождаемые парой пастухов на лошадях и сворой собак, животные передвигались в том же направлении, что и карета, причем чрезвычайно медленно.

– И сколько же нам придется ждать? – забеспокоилась Эди, вновь опускаясь на сиденье.

Кучер пожал плечами и оглянулся через плечо:

– Боюсь, минут двадцать, ваша светлость, а то и больше.

– Ух ты! – оживилась Джоанна. – Кажется, есть шанс опоздать на поезд.

Взглянув на часы, приколотые к лацкану строгого жакета из синей саржи, Эди поняла, что такое вполне возможно. Попытавшись разглядеть за лошадьми, что происходит на дороге, она вновь обратилась к кучеру, не в силах справиться с волнением:

– А нельзя ли овец согнать с дороги или они так и будут бежать перед лошадьми?

– Это невозможно, ваша светлость, – проговорил Роберт, глядя на нее через плечо. – Они держатся кучно, а справа возвышенность и слева овраг, так что им просто некуда идти, только прямо.

– То есть пока не доберемся до поворота на Клифтон, мы будем тащиться как черепаха?

Роберт кивнул:

– Боюсь, что так, ваша светлость. Уж извините…

– Ура! – с триумфом воскликнула Джоанна. – И другого поезда до завтра не будет.

Провести еще один день с сестрой? Эди со вздохом откинулась на кожаное сиденье, поняв, что обречена.

Карета страшно медленно продвигалась вперед. Пока миссис Симмонс пребывала в соответствующем для леди молчании, Джоанна улыбалась, не скрывая радости, а Эди старалась подготовить себя к следующим двадцати четырем часам, в течение которых сестра наверняка постарается ее переубедить.

Прошло полчаса, прежде чем они свернули с дороги и оставили овец позади, и хотя Роберт старался нагнать упущенное время, поезд, прибывающий из Нориджа, уже пускал клубы пара, приближаясь к маленькой станции Клифтона.

Едва Роберт остановил карету, как Эди выскочила и побежала на станцию, бросив на ходу:

– Захватите багаж, Роберт, и быстро на перрон, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Эди поднялась по ступеням к зданию станции, быстро пересекла небольшой зал ожидания и вышла на перрон. Никого, кроме мужчины в низко надвинутой на лоб шляпе, небрежно прислонившегося к фонарному столбу. Окруженный многочисленными баулами, чемоданами и дорожными сундуками, он, казалось, не ждал поезда, а, как решила Эди, напротив, только что прибыл. За ним, должно быть, прибудет карета.

Иностранец, подумала она и, даже не взглянув на него, прошла мимо, увидев, что из поезда на перрон спустился служащий станции.