Просто соседи - Чарити Феррелл Страница 4

— Только когда речь идет о тебе.

Он кладет ладонь на свою грудь.

— О, я польщен, что у меня есть особое место в твоих мыслях.

— Отвали.

— И вот ты снова думаешь обо мне.

— Чего ты хочешь? — повторяю я. — Ты хочешь ткнуть мне в лицо моей дерьмовой жизнью? — Я делаю паузу. — Подожди, а почему ты здесь? Разве не все и их чертова нарядная собака присутствуют на дурацкой свадьбе обманщиков?

Его глаза встречаются с моими с юмором.

— Разве ты не должна быть там, возражая?

— Я тебя ненавижу, — ворчу я.

— Хорошо. — Он отставляет свое пиво и садится на сиденье рядом с моим, как будто мое оскорбление было приглашением.

— Итак, что ты делаешь? — Почему я постоянно спрашиваю его об этом?

— Я доставляю тебе удовольствие своим обществом, чтобы помочь проветрить голову, — говорит он так, словно это так же очевидно, как номер моего социального страхования.

Я поднимаю свой пустой стакан.

— Я уже нашла решение. Иди, досаждай другой бедной душе. — Я не удивляюсь, когда он устраивается поудобнее.

— Знаешь, что будет еще лучше? — спрашивает он.

Я поднимаю свой стакан.

— Разбить этот стакан, а потом отколоть тебе член осколком?

— Черт, ты жестока. — Его внимание переключается с меня на бармена, Малики. Он выкрикивает заказ картошки фри и воды.

Малики кивает в ответ, а затем передает заказ на кухню. Малики владеет пабом «Даун Хоум» и настоял на том, что сегодня все напитки за его счет, когда я села за барную стойку.

Кайл молчит, потягивая свое пиво, а я играю со своим бокалом, сомневаясь, стоит ли заказывать еще одну водку, которую я едва могу выпить.

Что он здесь делает?

Он больше не говорит, пока Малики не ставит картошку фри и воду на барную стойку, и они оказываются передо мной. Я вопросительно смотрю на Кайла, и он берет жареную картошку, а затем протягивает одну мне.

— Ешь, пьянчужка, — требует он. — И пей воду, если не хочешь завтра получить похмелье и не хочешь проспать. Это было бы неприятным началом моего дня, если бы я не мог раздражать твою задницу, наслаждаясь кофе.

Я сужаю на него глаза, но откусываю конец жареной картошки. Он прав, но я не хочу ему в этом признаваться. Когда я доедаю картошку, он наливает кетчуп на бок корзины и придвигает ее ближе ко мне. Мой желудок урчит. Раньше у меня не было аппетита, и я проработала весь обед и ужин.

Он берет несколько картофелин фри, и мы едим в тишине, пока его высокомерный голос не прорывается наружу.

— О, мы едим вместе, Филдгейн, — поддразнивает он. — Считай, что это наше первое свидание. Я потрахаюсь?

Я вздрогнула от его замечания. Меня тошнит от этого больше, чем от алкоголя и разбитого сердца вместе взятых. Он должен был затронуть нашу историю, зная, что сегодня для меня и так ад.

Я бросаю жареную картошку обратно, устав от его игр.

— Ты забыл, что это случилось много лет назад?

Игривость на его лице сменяется сожалением.

— Хлоя.

Я вытираю руки, удаляя соль с кончиков пальцев, и подталкиваю к нему корзину с картошкой фри.

— Оставь это. Я не хочу думать об этом сегодня вечером. У меня достаточно тревожных воспоминаний, чтобы выпить. Мне не нужно еще одно в моем списке.

Он откидывается назад и берет еще одну картошку.

— Я не против. Я бы тоже предпочел не говорить об этом, если только ты не дашь мне шанс объясниться.

— Твердое нет.

Он берет воду и протягивает ее мне.

— Как насчет того, чтобы произнести тост?

Я беру его, нахмурившись. По крайней мере, он меняет тему.

— Нет.

Он хватает меня за запястье, тянет мою руку вверх, и моя вода соприкасается с его пивом.

— Что если мы выпьем за придурков?

— Тогда за тебя.

Он пожимает плечами.

— Я больше думал о твоем бывшем, но я приму твои словесные оскорбления, потому что я хороший парень. — Он ставит свой бокал, чтобы снова опереться локтем на барную стойку, и переключает свое внимание на меня. — Но почему ты расстроена? Говорят, ты изменила Кенту до того, как он переспал с Лейси.

— Изменила? — Я усмехаюсь. Я устала от того, что Кент использует это как оправдание своей неверности. — Я с трудом верю, что это измена, когда это с самой собой.

Его голова качается в сторону, и он моргает в замешательстве.

— Прости, что?

Я хочу замолчать, но алкоголь заставляет меня защищаться.

— Я изменила Кенту с самой собой.

Его губы кривятся в лукавой улыбке.

— Объясни, пожалуйста.

Вот дерьмо, Хлоя. Отмени признание. Чертово признание.

Признание, выливающееся из моего рта несколько секунд спустя, сообщает мне, что я больше не достаточно трезва, чтобы принимать ответственные решения.

— Он поймал меня, эээ… когда я доставляла себе удовольствие… ну, знаешь… выполняла его работу. — Я произношу слова медленно, запинаясь.

Его рот открывается в тот же момент, когда он опрокидывает свой напиток локтем. Я никогда раньше не видела его таким взволнованным. Я улыбаюсь, понимая, что застала его врасплох.

Он смотрит на меня с интересом.

— Ты хочешь сказать, что он разозлился на тебя за то, что ты играла со своей киской? — Он ухмыляется. — Черт, я думал, что я собственник.

— Не говори так, — ворчу я, желая поскорее уйти от этого разговора. К сожалению, я уверена, что не смогу даже слезть с табурета, не упав на лицо.

Он хватает салфетку и приводит себя в порядок.

— Значит, он называет тебя изменщицей за то, что ты сама себя трахнула?

Я отвожу взгляд.

— Да.

Половина его тела сползает с сиденья, когда он придвигается ближе.

— Не могла бы ты рассказать подробности