Таифская роза Адама - Иман Кальби Страница 4

— Понятия не имею. То, что происходит между господином и его гостями за закрытыми дверьми — его прерогатива. Могу предположить, что это может быть невинный ужин и интересный разговор, которые, возможно, приобретут какую-то форму продолжения. Одно знаю точно — для гостьи этого дворца внимание его хозяина- большая честь. Им не разбрасываются и его не отвергают. Факт того, что ты здесь, как я понимаю, подтверждает, что ты не против на бонусный вариант своего выступления? Правильно?

Она сдержанно кивает, сглатывая ком в горле. Этот разговор, несмотря на свою внешнюю дружелюбность, груб по сути. Потому что как ни занимайся украшательством, прозаичные вещи не станут поэзией. А продажа себя в любом виде — это проза.

— Должен заранее предупредить тебя, девочка моя. Пожалуй, это самое важное, за чем я пришел сюда. Так сказать, мое наставление тебе. Не питай иллюзий и не обольщайся… Шейх Адам, безусловно, личность экстраординарная, которая навсегда изменит твое представление о мужском поле. Конечно, это тот, о ком мечтают. Ради кого готовы на все, но… Твоя роль, как роль других его прекрасных цветочков, весьма скоротечна. Бутоны розы пригодны для того, чтобы стать ароматной эссенцией, всего несколько десятков минут в один единственный день своего созревания. Если пропустить этот момент, они только испортят аромат. Так и девушки. В жизни шейха есть только одна постоянная Женщина. Вы все — просто развлечение, выбранное в масштабах жизни на чудовищно короткий срок, дабы стать ароматной эссенцией, но не зловонной жижей. Понятно?

— Понятно, — глухим голосом односложно отвечает она.

— За времяпрепровождение с шейхом в случае его желания выбрать тебя заплатят сто тысяч долларов. Вне зависимости от того, что будет происходить между вами за закрытыми дверями. Сразу предупреждаю, торг в этой ситуации неуместен. Это стандартная цена, которую получают все без исключения временные избранницы правителя. Для кого-то это много, для кого-то-мало. Есть вопросы?

— Вопросов нет. — тихо ответила она.

— Прекрасно, тогда готовься к выступлению. Твой инструмент уже ждет тебя на сцене.

Снова осмотрел ее с ног до головы.

— И да, красавица, когда будешь играть, откинь ткань на линии разреза так, чтобы открыть свою ногу. Это существенно повысит твои шансы попасть в круг Его внимания…

Глава 4

Последние минуты до начала выступления. Рецепторы заострены, и в то же время неконтролируемого волнения нет. Это хорошо. Значит, сбоев быть не должно. Ника подходит к зеркалу в гримерной в последний раз и оглядывает себя с ног до головы. Усмехается. Достает из собственной косметички тонкую черную заколку-спицу. Искусно собирает волосы в ракушку и аккуратно подкалывает. Часы на трюмо говорят о том, что ей пора на выход. В этот же момент в дверь стучится менеджер. Словно бы торжественно ведет ее по темному коридору в сторону кулис.

На встречу кидается напряженный Омар.

— Где тебя носит? Что так медленно?! Его величество уже в ложе! Он тебя дожидаться должен? И почему волосы заколоты? Стилисты ведь подобрали тебе другой образ! — обрушился на нее.

Спокойно пожала плечами в ответ, игнорируя встревоженность мужчины.

— Не подумала, что распущенные волосы помешают игре, только потом сообразила. Простите.

Он лишь фыркает, оглядывает ее быстро с ног до головы, вертит, рассматривая прическу.

— Ничего. Так тоже красиво. Ладно. Быстро на сцену. Давай только переподтвердим: согласно программе, ты играешь Сюиту номер один Баха, Вариации на тему рококо Чайковского и сонату Шуберта «Арпеджионе». Все так? Именно в этой последовательности, да?

Ника молча кивает.

— И не забудь про открытую ногу, когда будешь садиться…

* * *

Тишина зала. Легкий сквозняк, гуляющий между помпезных драпировок бордовых штор театрального занавеса. Отдающее бьющимся о золото барельефов лож эхо стука ее каблуков по гладкому полу сцены. Единственный софит, направленный на ее стул, возле которого сейчас свою хозяйку ожидает красавица с покатыми бедрами — царственная виолончель.

Ника уверенно проходит к своему месту посреди сцены, попадая под луч света и устремленные на нее глаза зрителей. Она пока не смотрит на них. Она пока не с ними. Портал еще не открылся…

Мимолетно скользит нежной лаской пальцев по лакированной поверхности инструмента. Берет в руки смычок. Немного раздвигает ноги, чтобы пристроить громоздкий инструмент между ними, откидывает одним движением ткань на разрезе, полностью оголяя стройную ногу на высокой тонкой шпильке. Наверное, она сейчас смотрится очень провокационно. Эротичный жест не остается незамеченным. По залу прокатывается шепоток — где-то неодобрительный, где-то возбужденно-предвкушающий.

Ника поднимает глаза и видит в главной ложе перед собой по самому центру статную фигуру мужчины в окружении еще нескольких людей. При другой ситуации ей было бы любопытно рассмотреть его свиту. Но здесь и сейчас ее интересует только Он. Только Его глаза. Его тело, приготовившееся к прыжку, словно это хищник.

Она чувствовала исходящую от него напряженность азарта даже на расстоянии. Адам Макдиси изучал. Оценивал то, что видел перед собой.

Пальцы левой руки Ники опустились на струны. Правая обняла смычок. Девушка непроизвольно облизала чуть пересохшие губы. Глаза её приобрели горячий, острый блеск.

Когда заиграли первые аккорды, наполнившие зал густым, насыщенным звуком, выстрелившим по перепонкам неожиданными басами низких нот, публика встрепенулась. Потому что почти все присутствовавшие сразу услышали, что эффектная девушка на сцене презрительно проигнорировала заявленные в программе произведения. Сейчас она играла Хабанеру из оперы Бизе «Кармен». Жгучую, страстную, вызывающую историю соблазна, историю рока любви, историю дерзости. Ее исполнение было идеальным. Настолько, что казалось, словно сама красавица-цыганка со страниц классики спустилась в реальный мир и теперь рассказывает зрителям собственную историю.

Ника видела, как недовольно поджала губы женщина, сидевшая по правую руку от шейха. Как трясся и суетился расположившийся позади правителя Омар. Кто-то в зале даже не подумал отвлекаться на разночтения в программе и исполнении, наслаждался игрой. Другие, напротив, недоуменно таращились в предоставленные им на входе в зал брошюры, не понимая, почему всегда идеальная протокольная организация фестиваля сегодня так оплошала, напутав в репертуаре.

Ей было все равно. Потому что она чувствовала — Он был ею поглощен. Здесь и сейчас ей были важны только эти зеленые глаза, принявшие ее дерзкий вызов, упивающиеся остротой момента. По-мужски скользящие по ее фигуре, ощупывающие ее образ. Идеальные полные губы шейха, казалось, усмехались, хоть ни один мускул на его лице с того момента, как она появилась на сцене, не