Загадай меня (СИ) - Левашова Елена Страница 4

– Есть какие-то прописанные правила, а, Беккер? – продолжаю я. – Может, ты книгу напишешь о том, как надо смотреть, есть, разговаривать, сидеть, чопорно складывать руки или томно строить глазки? Как нравится парням? Ты же у нас в этом спец!

И что на меня нашло? Веду себя, как бессовестная хамка, неряшливо жую, а когда говорю, из моего рта вылетают остатки пищи. Ну при чем тут Лика? Да, она подсунула мне эту дурацкую книгу, но поведение Андрея – точно не ее вина. Да еще и с Федькой так некрасиво получилось.

В воздухе повисает вязкое, как желе, молчание, прерываемое моим чавканьем и внезапно сорвавшимся с губ Лики всхлипом.

– Я же не думала, что все так получится, – Лика теребит подол платья и достает из кармана сложенный в квадрат накрахмаленный платок. От ее слез он мгновенно теряет форму, превратившись в совсем неидеальный мятый комок. – Хочешь, я поговорю с Андреем? Объясню ему все, покаюсь?

– Зачем? Он сразу простит тебя и вновь воспылает ко мне любовью? – презрительно сощурившись, говорю я. – Не мели чушь, Беккер.

Мне так плохо, что я отравляю все вокруг. Брызжу ядом, как гадюка, а Лика терпит… Сидит, как истукан на краешке стула и виновато всхлипывает:

– Это все я, Варька… Я разрушила твою жизнь.

– Ладно, Личка, ты прости меня. Я превратилась в стерву с этими событиями. Ты знаешь, я Федьке по глупости сказала о беременности. Думала, он приедет сюда, и я признаюсь в авантюре. А он сразу поперся к Андрюше и…

– И? Договаривай, Поленкина, – визгливо спрашивает Лика. Компания за соседним столиком любопытно косится на нас. – Ты хочешь сказать, Федя не придет? И все эти старания, – она описывает взмахом ладошки скучное серое платье и стянутый на макушке «бубон», – зря?

– Мне очень жаль, Лика. Они подрались, и Федька сказал, что не сможет прийти.

– Я сама к нему поеду! – она решительно поднимается с места. – К чему эти переглядывания, перешептывания? Мне он нравится, я ему, судя по всему, тоже. Так почему мы медлим?

– Верно, – неуверенно протягиваю я. Если честно, я не замечала за Федей томных взглядов в сторону Лики, но если она так считает, то почему нет? Я вообще не замечала у него интереса к противоположному полу, странно, да? Все крутят романы, ссорятся и мирятся, страдают, а наш Федос только учится и работает. – Девчонки возвращаются! – взмахиваю ладонью в сторону раскрасневшихся Майи и Олеськи.

– Что вы тут, лентяйки, секретничаете без нас? – Майя тяжело дышит и устало опадает на соседнее кресло. – Фух! А Федя не придет, Варь?

Приходится пересказывать историю сначала. Майка многозначительно вздыхает, внимательно слушая, а потом изрекает мудрую (или не очень) мысль:

– Варюха, а давай ты пока не будешь признаваться в том, что не беременна? Поползут слухи, Андрюша до-олго будет чувствовать за собой вину. Представь картину: он идет по коридорам универа, а за его спиной перешептываются. – Заговорщицки произносит она.

– Ага, а потом меня на рафгофор вызовет декан. – Пережевывая пиццу, возражаю я.

– Ну и пусть! Скажешь, что ошиблась. Прошла обследование и бла бла бла. Зато после такого скандала к Андрюше ни одна девушка на пушечный выстрел не подойдет.

– Девчонки, а давайте поедем ко мне? – мечтательно добавляет Лика. – Пицца эта… дрянь полнейшая. А бабуля пироги собиралась печь. Как вы, не заняты?

Подавившись куском, я согласно киваю. Элеонора Альбертовна Беккер – это кладезь мудрости и образчик сохранившегося в современности дворянства. Ну что же, поеду по гостям – самое то для проветривания буйной головы от мыслей…

Глава 4

– А вот это Анжелика в первом классе, – Элеонора Альбертовна тычет палец с идеальным маникюром в плотные страницы фотоальбома. Любуется смешной мордашкой Лички, больше похожей на героиню «Не родись красивой», чем на супермодель. Что поделать – родительская любовь слепая. А любовь бабушки еще и всепрощающая.

– Ну бабуля! – смущается Лика. – Нашла что показывать! Позорище какое. Не вздумай моему Ф… жениху показать эти фотки. – Она закатывает глаза и поправляет и без того идеальный пучок на макушке. – Давайте лучше пить чай.

– Подумаешь, жениху. – Всплескивает руками, украшенными фамильными бриллиантами, Элеонора Альбертовна. От нее и пахнет чем-то дорогим и сладко-пряным, похожим на старую добрую классику – духи Шанель номер пять. – Не родился еще такой, кто будет достоин нашей Лички. Да, девочки? Мы лишь опасливо переглядываемся и молчим, а Лика втягивает голову в плечи и краснеет.

Не дождавшись ответа, бабуля Лики поднимается с дивана, обитого плотным, слегка поблескивающим бархатом и бредет на кухню, приложив ладонь к пояснице и ойкнув.

– Пошли за мной, молодежь. – Тоном генеральши произносит она, а висящие на стене дубовые часы вторят ее словам и совершают громогласное «бом-бом-бом». И так девять раз.

В шикарной квартире профессора математики Льва Беккера собраны настоящие музейные ценности – антикварная мебель, часы и громоздкие люстры. Но при всем этом она до чертиков уютная, пахнущая ванилью и домашней едой. Мне хорошо здесь. Хорошо и грустно, потому что к родным я приезжаю только на каникулах.

Бабуля Лики подает нам чай. Да-да, именно подает – по всем правилам сервирует стол, раскладывает вилочки для пирога и ставит во главу стола молочник. Разливает напиток по белым фарфоровым чашечкам и уходит, оставляя нашу девчачью компанию в одиночестве. Лика влюблена в Федьку – ежу понятно, но как она собирается втиснуть парня в установленные ее семьей рамки? Сделать из него дворянина в третьем поколении или сына интеллигента. Смешно! Надо же, они еще толком не встречаются, а мне Федора уже жалко. Потому что не надо ему ничего в себе менять – мой друг самый честный и добрый на планете человек, вот!

– Ты что кислая такая, Беккер? – угадав настроение Лики, тихонько произносит Майя. Громко прихлебывает чай, жует вишневый пирог и подозрительно прищуривается. – Из-за бабушкиных разговоров про жениха расстроилась?

– Да ты капитан очевидность, Малинина. – Ершится Лика. – Вот как… я могу с кем-то построить отношения, если они мне все испортят своими проверками? Они…они просто не знают Федьку! Да он… он же лучше всех. Всех на свете. – В ее голосе звучит мелодия, сплетенная из ноток любви и несбыточной мечты.

– Правильно! – подает голос Леська. Виновато поправляет блондинистую прядь и откладывает кусок пирога в сторону. – Лев Ильич просто не знаком с Федором! Слышь, Беккер, а у Федьки фамилия Горностай, может, он тоже из дворянства?

– Точно, девочки. Варька, а ты можешь проверить? Поискать на сайтах… – предлагает Лика, с мольбой взирая мне в глаза.

– Глупости! И не просите, девочки. Это же варварство! Унизительное, возмутительное кощунство! Лучше попробуй объяснить родителям, Беккер, что людей нельзя делить по происхождению, цвету кожи и сексуальной ориентации. Нужно быть толерантным! – истерично вскрикиваю я. – Тогда и люди к тебе потянутся.

Девчонки замолкают и опасливо косятся в мою сторону. Леся перестает жевать и выпрямляется, Майка потирает виски, словно выдумывает, как мне остроумнее ответить, а Лика опять молча терпит – насупливается, как мышонок и опускает взгляд… Да, я снова слетела с катушек – теперь уже от наездов на Федьку! И чего я так завелась? Мне то что?

– Девчонки, там чей-то телефон звонит в коридоре, – культурно стучит в дверь, а потом заглядывает в кухню Элеонора Альбертовна. – Скорее, бегите успокойте родителей. В серой курточке, по-моему, трезвонит. – Добавляет она.

Я срываюсь с места и бегу со всех ног в коридор, расстёгиваю карман куртки и достаю вибрирующий аппарат с надписью «Мамуля» на экране.

– Мамочка, я рада тебя слышать, но я сейчас в гостях, давай я… – тараторю, искоса наблюдая за ковыляющей по коридору Элеонорой Альбертовной.

– Я быстро, котенок. Мы пригласили всех родственников на новогоднее торжество, Варюшка. Так и сказали, мол приедет Варвара с женихом. Студент, профессорский сын – все, как ты говорила, кроме имени. Не стали с папой все карты открывать – пусть помучаются, да, Варь?