13 лет назад мне будет 13 - Анастасия Суховерхова Страница 4

Чтоб не знала сроду ты несчастья,

Чтобы не взрывались поезда,

Чтобы шоколадные конфеты

Весело скакали прямо в рот,

Чтобы ела вкусные котлеты

В день рожденья, да и каждый год.

Не смогу я до стены китайской1

В день рожденья до тебя дойти,

На моем коне весь день катайся,

Будут пусть светлы твои пути.

Я так долго плакала, когда узнала об этом. Вначале меня терроризировала та женщина, при этом ни слова не говорила, ни о краже, даже намёка никакого не было, что я что-то сделала. Единственное, что я знала, что это что-то как-то связанно с Борисом Николаевичем. Но так как у нас с ним были настолько доверительные отношения, я и предположить не могла, что могло произойти что-то неприятное, что он мне сам ничего не сказал, поэтому ту женщину я и слушать не хотела! Разумеется, я попыталась сама выяснить у писателя, что случилось. Мы как раз с ним тогда давно не виделись, потому что я была в Москве, на телефонные звонки он не отвечал, поэтому я написала ему электронное письмо, на что он мне ответил, что он именно так считает. Я ему ответила, что никогда не прощу ему этого, и что Бог ему судья.

Мне так было больно, хотя, что это не правда, знали все и сам писатель, может, поэтому мне никто ничего и не говорил и не обращал никакого внимания на это!? Я его уже давно простила, но ту боль и предательство забыть не смогу никогда. Тот человек был самым дорогим и близким мне после мамы и бабушки, конечно, он не знал всех моих секретов и тайн, но никто и не знал, кроме нас троих, поэтому я сильно и не переживала. Но мы об этом никому не рассказывали, потому что секрет должен оставаться секретом, и та боль, которая храниться в этом секрете не должна задевать сердце другого человека, а тем более, которого ты считаешь близким.

Я так хочу услышать слово – свет,

Я так хочу услышать слово – нет,

Я так хочу услышать слово – да

И в голове звучат слова.

Звучит и свет, и нет, и да,

Иду по краю света я.

Я не скажу ни слова – чуть,

Я очень много знать хочу!

И на душе так много чувств!

Они о мире и добре,

О человеческой судьбе!

Они хранят в душе покой,

И маленький мирочек мой!

А я по свету всё хожу

И в голове слова держу,

А там хранятся, да и нет,

И я хочу раскрыть секрет!

Поэтому раз я его любила, то берегла от боли! Почему другие люди должны знать о нашей боли, почему мои близкие должны страдать из-за моей боли! Ведь они в этом не виноваты, что на моём жизненном пути началась война, от которой я их пыталась оградить. Эта война и разлучила меня с бабушкой. Я была вынуждена уехать из города, в котором родилась, в город в котором была зачата. В нём бы и жила, если не эта дурацкая перестройка в начале девяностых годов.

Разлука с бабушкой меня просто убивала, ведь я с ней прожила с рождения, я её так любила, да и разлука эта была не добровольная, а насильственная. Конечно, меня не хватали фашисты, не бросали в грузовой вагон и не увозили за тридевять земель, я села сама в поезд и уехала, потому что понимала, что жизни у меня там нет, только гибель в прямом смысле этого слова.

И не смотря на то, что это был большой секрет, мне всегда хотелось найти такого человека, с которым я могла бы поговорить, поплакаться, излить душу, чтобы отпустить всю боль и страх. И к счастью, что этим человеком не был Борис Николаевич, но, к сожалению, я до сих пор не встретила такого человека, и носить всю боль мне приходилось в себе, пряча её в своей душе и глубине сердца! И мне так хотелось встретить такого человека, который напоминал бы меня, был бы, как близнец, с которым можно было разделить одно горе на двоих, и тогда уж точно, было бы легче!

3

Когда мне было двенадцать лет, я училась в шестом классе во вторую смену с четырнадцати часов, и поздно по темноте всегда возвращалась домой, конечно, для взрослого человека иногда в девятнадцать тридцать, это вовсе и не поздно, но в зимний период по темноте ребёнку! Конечно, домой я ходила не одна, всегда с подружками одноклассницами, но в тот день мы с одной из подружек задержались у классного руководителя, и домой со школы уходили последними. Как ни в чём не бывало, мы переоделись, переобулись, вышли из дверей, стали спускаться по лестнице крыльца, Маша уже спустилась и пошла, я только сделала шаг от лестницы в сторону школьного двора, как вдруг на меня сзади набросились подростки с нашей же школы и стали душить, требуя деньги. О том, что это были подростки с нашей школы, я узнала позже от своей подруги, которая видела их, потому что не было видно их мне, так как они были сзади. Вскоре я с силой вырвалась от них и побежала, Маша бежала за мной, а я не хотела ни с кем разговаривать, потому что была сильно напугана и плакала. Мне хотелось только одного, прибежать быстрее домой и запереться в ванной, что и сделала. Мама долго ко мне стучалась, спрашивала из-за дверей, что случилось, я всё никак не могла успокоиться, у меня была самая настоящая и первая в жизни истерика. Вскоре я поддалась тёплым маминым словам, и вышла к ней. Мне так хотелось её обнять. Я рассказала, что произошло, она и бабушка обогрели меня тёплыми словами, успокоили, я почти ничего не стала есть. Мама рассказала о том, что накануне ей приснился сон, как я сижу забитая в углу, напуганная в темной колясочной нашего подъезда и плачу. Сон оказался на руку, но кто мог представить, что он сбудется именно у крыльца нашей школы. Конечно, после этого я замкнулась в себе, не хотела ходить в школу, а точнее боялась! Походив несколько раз с перебоями и пропусками, в один прекрасный день, я в истерике отказалась туда идти вовсе. Мама обратилась к невропатологу детского медицинского центра, которая направила меня к психологу этого же центра. В тот день, когда мы собрались к