(Не) чужой ребёнок - Аля Морейно Страница 4

В доме тишина. Папа со Светой на ферме. Оксана, младшая сестра, пропадает где-то с подружками, пытаясь надышаться последним летом детства – в сентябре она отправится учиться в столичный университет. Это обстоятельство меня откровенно радует, я очень боюсь одиночества, а вдвоём с сестрой мне вряд ли удастся заскучать.

Маму застаю на кухне.

- Лизонька! Приехала, – она расплывается в улыбке, наспех вытирает руки и снимает испачканный мукой передник. – Вот так сюрприз! Ты с Пашей?

- Нет, одна. У него много дел.

Я пока не решила, стоит ли посвящать родителей в наш конфликт, поэтому выбираю нейтральное оправдание. Не знаю, как мне с мужем вести себя дальше. Отсидеться в селе до самого Пашиного отъезда не получится, поскольку мне нужно на работу. Ещё и Катя неизвестно сколько будет на больничном. А отпуск мне положен по графику только осенью.

- Почему не позвонила? Папа встретил бы тебя на автостанции или кого-то послал за тобой.

- Я налегке, мне даже полезно немного пройтись, – отмахиваюсь. – Ноги в автобусе затекли ужасно.

После маминой стряпни настроение заметно улучшается. Беру книгу и прячусь в саду. В тени деревьев на качелях очень хорошо размышлять о смысле жизни.

У меня мало времени на принятие важного решения. Очень хочется поделиться своей бедой со Светой и мамой, спросить их совета. Но стыдно… Ведь если муж спустя два месяца идёт налево, то значит, жена никудышная: в постели его не устраивает или он вовсе её не любит. Правда, как ни прокручиваю в памяти, не могу найти ни малейших признаков, которые могли бы на это указывать. Измена свалилась на мою голову абсолютно неожиданно… Кажется, снег в июле меня удивил бы гораздо меньше.

Хлопает калитка. Прислушиваюсь: кто пришёл? Голос женский кажется знакомым. Не тороплюсь покидать своё уютное местечко, не хочется ни с кем разговаривать. Голоса удаляются – видимо, пошли на кухню.

К маме нередко наведываются соседки – выпить чаю, потрепаться о жизни, поделиться местными сплетнями. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вот так, между прочим, обсуждали мою неудавшуюся личную жизнь: недосвадьбу и измену мужа…

Приличия требуют показаться на кухне хоть на минуту, нехотя возвращаюсь в дом. Ещё с порога слышу голоса и всхлипывания. Похоже, гостья чем-то очень расстроена и пришла излить маме душу. Мгновение колеблюсь, решая, уместно ли сейчас моё появление на кухне, не помешает ли оно женщине выплакаться.

- Ты понимаешь, Галя, – говорит гостья сквозь слёзы. – Ребёнку там уже два года. Значит, он изменяет мне не меньше трёх лет! Три года… Подумать страшно. А я даже не догадывалась. Думала, и вправду работы много, командировки… Я ж любила его как сумасшедшая… Доверяла ему, а он всё это время жил на две семьи! – рыдает.

- Неужели такое вообще возможно, чтобы Витя жил фактически с двумя женщинами, а ты об этом даже не догадывалась?

- Дура я, Галочка! Такая дура… Надо было глаз с него не спускать, постоянно контролировать. Но я ж не псина какая-то, чтобы сторожить мужика.

Осеняет догадка: вот истинная причина, почему Паша не захотел никому говорить о нашем браке. Он скрывал это от Инги! Вешал ей лапшу на уши, чтобы усидеть сразу на двух стульях… Она думала, что мы просто встречаемся и у неё есть шанс заполучить его себе. Какая подлость!

Войти в кухню так и не решаюсь. Тихонько поднимаюсь в свою комнату и укладываюсь спать. Тут какой-то особый воздух, который действует на меня как самое лучшее снотворное, сны тут самые сладкие и крепкие.

Просыпаюсь через несколько часов, когда возвращаются папа и сёстры, а мама суетится, накрывая на стол. Всё как обычно. Именно так тут всегда проходят вечера: семейный ужин, разговоры о жизни, нравоучения… Я не голодна, и монологи на вечные темы сейчас очень некстати. Но спускаюсь в столовую, чтобы не обидеть близких.

Ужин выдерживаю с трудом и при первой же возможности сбегаю к себе. Лучше лежать и смотреть в одну точку на потолке, чем выслушивать наставления о семейной жизни. Я вовсе не уверена, что у меня всё ещё есть семья…

Уснуть не удаётся, и я включаю телефон. Сообщения не читаю. Я не готова сейчас разбираться с бреднями Павла или вникать в ерунду от подруг. Вместо этого запускаю браузер и ищу истории женщин, переживших измены мужей.

“Этот козёл даже не заботился о предохранении и принёс мне ВИЧ. У меня растёт дочь. Я теперь ежесекундно боюсь, что сделаю что-то не так и, не дай Бог, она от меня заразится. Как долго я смогу так жить – не знаю”.

Холодею… Мы не предохранялись. Вернее, от беременности я пила противозачаточные таблетки. Но я даже мысли не могла допустить, что Паша будет спать ещё с кем-то. А если он и с теми другими не предохранялся?

Сердце колотится от страха, будто надо мной летает страшное привидение… Нужно срочно сдать анализы… Но как дожить до утра? И где здесь есть лаборатория, в которую можно пойти, не опасаясь, что на следующий день всё село будет обсуждать мои результаты?

Полночи строю планы и разрабатываю схемы по спасению себя из лап венерической гадости, которой, возможно, наградил меня мой бывший.

Я сказала бывший? А ведь и вправду… Не смогу с ним больше жить, ни на секунду не могу представить нас вместе. Инга может праздновать победу: Паша теперь свободен. Пусть катится на все четыре стороны! Больше мы с ним не пара!

-----------------------------------

[1] Селява – искажение от “Се ля ви” – французская поговорка, означающая “такова жизнь”.

Глава 3

К утру решение формируется окончательно. Я себя не на помойке нашла и не позволю так со мной обращаться! Мне всего двадцать два – вся жизнь впереди. Нужно как можно скорее избавиться от этих больных отношений и их последствий, если таковые обнаружатся.

Конечно, никакие анализы я тут сдавать не собираюсь, это надо сделать в нормальной лаборатории в столице анонимно. Один день ничего не решит, а сплетни в селе могут расползтись со страшной скоростью.

Не дожидаясь обеда, бегу на автобус. Мама ворчит – она надеялась, что я уеду только вечером. А у меня включился пропеллер, мне нужно срочно добраться до столицы, я непременно должна успеть сегодня окончательно поговорить с Павлом и выехать из квартиры.

Я полна