Развод. Другая семья (СИ) - Адлер Рита Страница 4

— Мы говорили не о моем весе, — тихий шепот Алевтины въедается мне в мозг, сверлит его. А серые глаза глядят на меня с таким презрением, будто я мусор.

— Понял. Речь об Инессе? Могу бросить, если попросишь хорошо… — усмехаюсь.

— Глеб, ты делаешь мне очень больно, — супруга театрально бьет себя в грудь.

— Значит, ты знаешь, каково это, когда здесь болит?..

Именно так, Аленькая, чувствуют себя люди, у которых из груди вырвали сердце с мясом.

Привыкай.

Венка на шее супруги напрягается и пульсирует, когда мои пальцы сжимают ее ключицы.

— Алевтина, что с нами происходит? Зачем разрушаешь наш крепкий брак? — спрашиваю тихо. Из последних сил пытаясь сохранить спокойствие.

— Глеб, — голос Али пронзительный и высокий. — Я всё знаю о твоей семье. О той — другой… — выдавливает признание.

— Что?.. — включаю глухого, непонятливого идиота.

— Уже несколько месяцев знаю…

— Вот как? — отшатываюсь от жены. Судорожно принимаю решение, стоит ли сейчас рассказать ей всю правду или сохранить в секрете.

Алевтина отступает на шаг, и я машинально надвигаюсь на нее. Впечатываю со всей дури в стену. Пристально изучаю ее красивое холеное лицо. Огромные, горящие ненавистью глаза.

То есть вот откуда все эти догадки про другую женщину. Мерзкие обидные слова о том, что я — изменщик и предатель.

Безумно хочется узнать, откуда она знает о другой семье, но не могу спросить. Не смею.

Я же выдам себя с головой.

— Скажи, что это неправда! — внезапно супруга повышает на меня голос. — Дай опровержение!

— Не лезь в это! Не трогай своими грязными руками… — цежу зло и сам же отталкиваю её от себя.

Поднимаю одежду, и исчезаю в ванной комнате.

Вот и всё. Дурак! — ругаю себя последними словами. Своей выходкой я подтвердил ее доводы, а ведь у нее даже доказательств не было.

Выхожу и не глядя в обвиняющие глаза бегу на выход. Как трусливый заяц — без объяснений.

— Я уехал. Мне здесь не рады! — бросаю в сторону, и мои слова ударяются о барьер, который жена выстроила между нами несколько месяцев назад.

Уже в гараже даю себе возможность расслабиться, и понимаю, что ноги подкашиваются, руки дрожат, не слушаются команд.

Внутри меня все обрывается.

Смертельно ненавижу себя за трусость. Надо было давно объясниться с супругой, рассказать правду десятилетней давности. Объяснить, что, да как. Она бы поверила.

— Слабак! — ору, и бью кулаком по рулю своего авто. Во мне сейчас вопит весь мир. А перед глазами проплывает вся моя счастливая жизнь с Алевтиной и Сашкой.

Я всё потерял.

Хуже того, чтобы победить жену, теперь придется идти до конца.

Как только вернусь, подам на развод.

А там не за горами раздел имущества. В мою пользу.

Определение места жительства сына. Со мной.

Не оставлю же я бизнес и ребенка Алевтине после всего, что случилось…

Мне пришлось потеть эти годы, пока я пахал на клан.

Мне приходилось глотать обиды и боль, пока она просто любила. Просто жила как принцесса, не зная, какая кровоточащая пропасть скрывается за всем этим показным великолепием.

Выезжаю в ворота, и шестое чувство подсказывает, что Алевтина сейчас пялится в окно. Провожает меня ненавидящим взглядом.

Я же этого хотел?

Тогда почему на душе так скверно?! Нервно сглатываю смертельную обиду и бесконечную болючую боль.

Очень громко включаю музыку и битый час добираюсь до города в пробке.

Пока еду, вспоминаю, каким счастливым выглядело личико спящего семилетнего сынишки, когда я зашел с ним попрощаться. Он чутко спал, супился, сопел, но так и не проснулся.

Двоякое чувство накатило на меня — с одной стороны, не хотел будить Сашку, с другой — я знал, что обязательно должен ппрощаться.

Это наш ритуал. На дорожку. На счастье.

Громкий звонок мобильного выдирает из воспоминаний о самом любимом человечке на свете. Со злостью хватаю трубку, гаркаю недовольно:

— Да!

— Котик, это твоя Инесса. Когда вылетаем в Дубай?

— Планы изменились. На эти выходные летим в Сочи, у меня там происшествие на стройке!

— Хорошо, как котик скажет.

— Не называй меня котом. Бесит! — рявкаю грозно.

— Если ты будешь кричать, то я не полечу, — отвечает обиженно.

— Ладно, не дуйся. Езжай во Внуково, — отключаюсь. Убираю трубку из рук.

— Почему всё так?!

Снова звонок мобильного. Но на этот раз ринг-тон звонка вызывает бесконечную радость. Лицо непроизвольно растягивается в широкой улыбке, а сердце убыстряется, предвкушая общение. Отвечаю в трубку с бесконечной нежностью в голосе.

— Да. Солнышко?

— Папуля, когда ты прилетишь из командировки? — лепечет звонким голоском десятилетняя дочка Елизавета.

— Лизок, вылетаю через два часа. Жди. Маме передавай привет. Пусть красную рыбу в духовке приготовит.

— Люблю тебя!

— И я тебя.

— Чмок-чмок, — отправляем друг другу виртуальные поцелуи.

— Жди.

Глава 7

Алевтина

С трудом поднимаюсь с пола, делаю шаг и замираю. Прислушиваюсь к гулкому шуму в ушах. Если бы мне было семьдесят лет, я бы решила, что давление подскочило.

Но это что-то абсолютно другое. Потому что мне двадцать семь.

Кладу ладони на вздымающуюся грудь, и до меня медленно доходит, это бедное моё сердце сходит с ума.

— Любимый, зачем ты так со мной?.. — шепчу, слушая как собственное сердце ударяется о ребра и отдается в ушах звонкой барабанной дробью.

— Ответь… — шепчу, покачиваясь на пяточках взад и вперед.

Я не сумасшедшая. Не взбрендившая. И обращаюсь сейчас не к мужу, который уже очень далеко от дома телом. (Душой он вообще давно отсюда вылетел и не вернулся, позабыв дорогу назад).

Жду ответа от своего сердца. Томлюсь ожиданием, кусая нижнюю губу в кровь. Оцарапываю ногтем руку. До боли, до крови. До вскрика.

Хочу услышать себя, понять, зачем выбрала такого неправильного мужчину.

Почему сердце полюбило не того???

Прикладываю палец к губам, провожу по ним мягко. Напоминаю себе, как это бывает, когда муж касается их. Нежно. Пылко.

А не как сегодня — жестко и быстро.

Вспоминаю, когда впервые увидела Глеба, у меня аж пальчики на ногах подогнулись от предвкушения, что он станет моим парнем.

Почему он?

Почему именно моим? Ведь на него претендовали многие.

Потому что Алевтина влюбилась, а значит, Шилов должен был стать моим по определению.

Глядя на высокого, статного парня с густой русой шевелюрой и крепкими загорелыми руками, с тестостероновой растительностью на груди, и почти квадратной челюстью, я верила. Такой защитит от любых жизненных невзгод. Что на него можно положиться.

А его сексуальные четко очерченные губы всегда будут сладко целовать. Меня одну. Везде-везде. И мы будем несказанно счастливы…

А сейчас в моей душе пустота. И в доме. И в сердце. И ящик Пандоры, который открыла не я, пуст. Надежда улетела в окно. Сегодня. Вместе с моим признанием о том, что я всё знаю.

Больше не получится мне лгать. Я показала, что не буду больше глупой женой, верящей предателю и изменщику безоговорочно.

В моих мыслях темная зияющая яма, через которую надо перепрыгнуть, не забыв прихватить с собой сына.

С грустью осматриваю комнату, супружескую кровать, которую сама выбирала в каталоге модной итальянской мебели.

Зря старалась! Глупая Аля! Глеб не оценил моих порывов.

Провожу пальцем по стенам с обоями в мелкий цветочек. Тяжело вздыхаю, прощаясь. И босиком на носочках бегу в гардеробную. Так тихо, чтобы никто не слышал, не обращал внимания.

Я ведь не знаю точно, кто из домашних следит за мной и доносит обо мне мужу всё. Вплоть до того, что я ела, и в каких трусах сегодня.

Неприятно. Мерзко.

Веду плечами и дрожу. Стоит только подумать, что посторонний копается в ящике с моим бельем.

Аля! Не время раскисать! Когда будешь далеко, тогда и подумаешь о том, как жила.