Снежинка для лютого (СИ) - Эве Лин Страница 4

Мама всегда учила меня быть доброй, никогда не желать никому зла. Но сейчас мне хочется хоть так выплеснуть свой гнев, который теперь разъедает мое тело. Знаю, что если скажу так, парень только посмеется, скажет, что я полная дура, и пригласит еще своих друзей, чтобы посмеяться вместе.

Дура ты все же, Настя! Сама ругаю себя же: простушка, которая повелась на красивую мишуру, приняв это за ценность, а все оказалось просто декорациями, муляжом. Но мое сердце, оно настоящее, а парень выбросил его вместе с моими чувствами.

Ноги уже не слушаются, поэтому сажусь на пенек, уже наполовину заметенный снегом. Слез нет, есть чувство какой-то отрешенности. Хорошо, что узнала обо всем сейчас, чем потом, тогда было бы в сто раз больнее…

Не знаю, сколько проходит времени. Смотрю на яркий закат, ложащийся на белый снег. Это красиво. Зимняя природа прекрасна, в нее невозможно не влюбиться, хочется смотреть на это бесконечно.

Когда зубы начинают стучать не от слез, а от холода, то понимаю, что надо идти обратно, в дом. Не знаю, что буду делать при Нике, как скажу ему, что все знаю. Надо сразу же перенести свои вещи из комнаты. Вроде у Милены есть свободное место, а потом первым же рейсом — домой. Больше не хочу здесь оставаться. Возможно, кто-то то решит уехать раньше.

Иду обратно, и тут погода меняется: яркий закат заполняется тучами, становится темнее. Белый снег, конечно, дает свет, но в душе поселяется тревога. Иду по своим следам, но с каждой минутой снег начинает идти все сильнее, грозясь перерасти в метель.

О, нет! Только этого мне сейчас не хватало. Начинаю идти быстрее и в какой-то момент не нахожу свои следы. В панике иду обратно, чтобы посмотреть: может, я свернула не туда. Но снег продолжает падать, и я даже не могу найти свои старые следы. Теперь меня охватывает паника похуже, чем была до.

Иду там, где, возможно, уже проходила, но спустя некоторое время понимаю, что, наверно, иду по кругу. В лесу уже начинаются сумерки. Становится страшно. Следов уже нет, ноги тоже не держат. От холода я уже даже не чувствую своих пальцев. Сажусь на поваленное дерево. Опять начинается истерика, и плевать на предателя Никиту и его друзей. Мне уже даже хочется, чтобы они были со мной. Лучше в теплом доме, чем в темном холодном лесу.

Теперь лес не кажется мне таким прекрасным, он устрашает. Сознание словно специально подкидывает всякие ужасные картинки в интернете, где находили трупы людей, обглоданных или замерзших. Вот так, даже не дожив до своего двадцатилетия, я замерзну где-нибудь тут. Да, да, и не знаю, когда меня начнут искать, возможно, даже и нечего будет искать, и мое тело съест какой-нибудь лесной зверь. Усмехаюсь. Никогда не думала о смерти, не было причины, а сейчас я уже думаю о том, в каком виде меня найдут и найдут ли вообще.

Мама, папа… они же умрут с горя. Я не одна в семье, у меня еще есть младший братик, которому всего четыре. Но они любят нас одинаково. Как же Максимка без меня!? Он же так любит, когда я читаю ему сказки или придумываю волшебный мир сама. Особенно ему нравятся сказки о драконах. Недавно я даже купила красивую книгу с иллюстрациями, хотела подарить ему, но теперь не подарю… А если брат найдет, не почитаю.

Спустя еще какое-то время понимаю, что на самом деле не чувствую ног, меня всю трясет. И, кажется, я не могу встать.

Почему то вспоминается Гарри Поттер, который спрашивает: «Больно ли умирать?»

И его дядя Сириус отвечает, что это быстрее, чем засыпать. Надеюсь, я засну, и это правда будет не больно.

— Мы едем, едем, едем в далекие края, веселые соседи, хорошие друзья. Тра-ля-ля, мы везем с собой кота, Чижика, собаку, Петьку-забияку … — напеваю детскую песенку, которую напевала мне мама. Не знаю почему вспомнила ее сейчас, может, потому что хочу сейчас закрыть глаза и очутиться дома. Обнять маму и братика, а потом с работы придет папа, и мы вместе пойдем за стол ужинать. Будем рассказывать, что делали, или просто болтать о всякой ерунде. Нам будет тепло и уютно.

В один момент я действительно представляю, что это все сон, и я сейчас окажусь в своей теплой комнате. Но чуда не происходит, и вокруг меня темный лес. Горячие слезы опять наворачиваются на глаза. Мне кажется, у меня даже нет сил плакать, но оказывается еще есть.

В один момент слышу шорох. Резко оборачиваюсь, но, кроме снега и деревьев, ничего не вижу. Сознание словно само уже подкидывает страшные картинки, мне чудится, что кто-то в черном одеянии стоит вдалеке и смотрит на меня.

Становится страшно, зажмуриваю глаза, теперь зубы дрожат не от холода, а от страха. В один момент слышу рык очень близко от себя и не знаю, что со мной происходит.

— Ааа… — вскрикиваю и, снова не различая дороги, бегу, просто бегу, спотыкаюсь, но бегу.

Я слышала, что люди в момент опасности от страха даже могут поднять машину. Наверное, со мной происходит то же самое, я даже не знаю, откуда во мне берутся силы. Ощущаю, что за мной кто-то гонится, даже не оборачиваюсь.

Колючий снег попадает в сапоги и за куртку, но мне плевать. В один момент я вижу оранжевый огонек. Неужели это наш домик? Это придает мне еще больше сил. С каждой минутой огонек становится все больше и больше, и я понимаю, что это чей-то дом. Не наш, но сейчас это неважно. Главное — добежать до него, там — мое спасение…

Падая и поднимаясь, я все же добегаю до дома, до самой двери, и начинаю колотить дверь кулаками.

— Помогите, помогите! — кричу я изо всех сил, выходит хрипло. Мне кажется, что вот-вот зверь, который рычал в лесу, догонит меня и утащит обратно в лес.

— Помогите, пожалуйста! — не переставая кричать, я снова начинаю колотить дверь, руки болят, но я этого словно не ощущаю.

И тут она открывается, и я теряю равновесие, падая на сильную мужскую грудь.

«Спасена…» — крутится только одна мысль в голове.

Сильные мужские руки хватают меня за плечи и хотят поставить обратно.

— Что тут происходит? — сквозь гул в ушах слышу мужской, явно недовольный голос.

— Помогите, пожалуйста… — начинаю хрипеть я.

Мое тело окончательно ослабевает; последнее, что я отмечаю про себя, что