Александра Ермакова - Глоток горького горячего шоколада Страница 4

Так вот «газ» и «тормоз» на первой вечеринке в Анталии и урожай на вечер небольшой. Двое пьянющих турков, ростом по… Кстати, правильный рост. Зачем смотреть собеседнику в глаза? Да и… что ниже потом увидишь, если подцепишь. А так - по грудь. Это притом, что мы с Иркой модельными параметрами не блещем. Я – метр с кепкой, она – тоже, только в затяжном прыжке. Так что, карапузов-кавалеров мы отправили в сад. Радовало, что в Турции многие говорили, как придётся: чуть английский, русский, турецкий, немецкий… Короче, абракадабра, но чём выше градус, тем теснее контакт и более понятная жестикуляция. В общем, я впитывала словечки и, что радовало, они хорошо оседали в голове.

Второй день летел так же быстро: пляж, солнце, море – тело вновь наливалось жизнью, кожа становилась загорелее, а мысли прагматичнее. Желание било ключом, вот только на глаза никак не попадался тот самый, кому хотелось бы отдать… сердце.

Вечером позвонила своим. Отчитаться - всё отлично и узнать, как детки.

Стас и Денис наперебой кричали:

- Мамочка, мы тебя любим. Очень соскучились. Возвращайся…

Я улыбалась:

- Я тоже. Уже скоро. Целую!

Но, на самом-то деле, настроение будто в ожидании «критических» дней, ухудшалось. Ирка успела навестить сеструху:

- Ксюха сказала, что сегодня приезжают местные, - как бы невзначай огорошила подруга новостями из первых уст. Тезер, муж-турок Ксюхи, находка для шпиона. - Они тут зажигают несколько недель, потом мигрируют в другой мотель. К тому же знают о «новом поступлении» из России - здесь слухи разлетаются быстро. Так что мы попали на «аукцион невест и женихов».

- Да, поступленьице знатное, - я кивнула на бассейн. Там девчонки на лежаках словно с обложки глянца. Будто в Анталию горячий тур продавали только при предъявлении «третьего размера», фигур топ-моделей и возраста не более двадцати пяти. Хотя в этом розарии как минимум пара кактусов присутствовало – мы с Иркой. Нам за тридцать… Она с объёмами не в тех местах, да и я ощущала себя, мягко сказать, не в своей тарелке, когда рядом «такие». Мы тоже как с обложки «Плейбоя», вот только раздела «Карикатура» или дополнительного издания: «Если стоит, глянь – упадёт».

- Главное, Наташами не представиться, - хихикнула нервно подруга.

- Почему?

- Для южан, - Ирка огляделась в поиске «ушей» и понизила голос до шёпота: - имя Наташа – нарицательное…

- А-а-а, - дошло до меня. – Понятно! Как в анекдоте: «Такая маленькая, а уже Наташа…» - многозначительно кивнула Ирке. - Ничего, - твердо заявила, повернувшись к стойке бара, - мы возьмем опытом или жиром… то есть – жаром!

Ирка хохотнула:

- Тань, прекращай, я сюда за другим ехала.

- А я нет, – посерьезнела. - Обидно, когда в тридцать уже списывают в утиль. Ладно, что ещё сказала сеструха?

- Ничего! Спросила, не хочу ли посидеть с племянником выходные…

- Это шутка?

- Если бы, - Ира облокотилась на бар: - One beer, please. - Бармен, быстро выполнил заказ и отошёл. – Я сказала, что пока не могу, - она глотнула из бокала, - Ксюха как всегда истерику устроила, что я не помогаю и тетка из меня никудышная.

- Оборзела девочка! – не удержалась я. Иришка криво усмехнулась:

- Она маме позвонила, а та, как всегда начала её защищать – меня стыдить. Ладно, проехали, - расстроено отмахнулась подруга. - Я пообещала на следующей неделе отпустить её с мужем на гулянку.

- Издеваешься? – не скрывала возмущения. - У нас всего две недели и выходные ты собираешься подарить сестре?

- Тань, знаю, – проскулила Иришка, разглядывая бокал. - Что делать - ума не приложу. Не смогла послать.

- Всё, - я соскочила с крутящегося стула, - пошли к вечеру готовиться. Это этим ничего не надо, - вновь кивнула на лежбище красоток, – и так утянуто, подтянуто, а нам ещё лицо рисовать.

Конечно, шутка. Из мейк-апа у нас только помада и то, пока кушать не сели, но всё же… Есть ещё волосы – их уложить можно. Вот только лень. Особенно после воспоминаний первого улова кавалеров – стоило ли запариваться? В итоге, не готовились, только душ приняли. Проболтали, валяясь на постели, а когда петух клюнул, нацепили, первое попавшее под руку.

Когда началась вечерняя программа, я вспомнила и об отсутствующей прическе; и о том, что в косметичке есть тушь; а помаду, как и зеркало, можно было бы с собой прихватить. Топ подыскать с декольте поглубже, а юбочку короче. Проклинала себя, что на второй день отдыха обленилась, и красоту не навела, впервые взгляд остановился на том, кто его радовал. Как мечтала: высоченный, загорелый, тёмные волосы, глаза, белоснежная улыбка…

Звуки улетучились, стихли. Мир сузился до узкого прохода, ведущего к «нему». Дыхание подводило – замирало, болезненно сжимая лёгкие. Даже глотнуть не могла – в горле застрял шершавый ком. Мысли испарились - в голове пустота, всё свелось к персоне, завладевшей вниманием. Турок словно светился, притягивая магнитом. Ощущалось в нем нечто, отличающее от остальных. Уверенность в себе, непоказное поведение, раскрепощенность – сильное мужское начало, подкрепленное незаурядной внешностью. Эдакий брутал, сражающий одним взглядом; знающий себе цену и умеющий получать, что желал и когда желал. Вспомнились прочитанные романы. Сердце: то рвущееся из груди, то пропускающее удары; предательская краска, приливающая к щекам, подрагивающие руки, слабость в ногах. Это нахлынуло волной, размером с цунами и смело разумное и… еле блеющее: «не по тебе жертва».

Поздно… Инстинкты сильнее. Я попала… точнее, пропала…

Как оказалось, не одна – падкая на красоту. Присутствующие девицы дышать перестали. Группа турков, войдя в зал, смеясь, прошла к самому большому столику. Пока рассаживались, плотоядные взгляды и томные хихиканья летели со всех сторон. Ребята ещё не поняли, кто настоящие жертвы. Неудобно-то как. Я посмотрела на Ирку, она на меня - мы скривились. Не нужно быть экстрасенсом, подумали об одном и том же: «Загон на убой! Пацаны попали в логово хищниц, хотя глупые, думали, что снимать приехали они».

Еда в горло не лезла, танцы не радовали – турок-мечта лишь единожды удостоил  взглядом и то - беглым. Даже секундной задержки не было. Зато шибануло, будто единственное дерево на выжженном поле разрядом молнии. Истлела вмиг.

Больно-то как… Обидно… Старость и серость грузом давила, настроение упало окончательно, собственное уродство – как неизлечимый порок. Столик турков расширился за счёт столика с эффектными блондинками из Москвы. Праздник сдвинулся в их сторону, действо вечеринки и шоу-программы крутилось там же.

Меня распирало от негодования, а Ирка же, напротив, сидела с непроницаемым лицом и потягивала вино, как ни в чём не бывало. Мне бы её непоколебимость.