Даниэла Стил - Алмазный браслет Страница 4

Это был для них поворотный момент. Артур воспринял предложение жены с восторгом и целиком встал на ее сторону. В конечном итоге именно он и уговорил тестя, хоть Симон до последнего оставался убежден в безумии всей затеи. Саша предложила начать проект на свои деньги, Артур тоже хотел поучаствовать. Но в конце концов деньги дал отец – как всегда. Сразу по прибытии в Нью-Йорк она нашла для семьи квартиру на Парк-авеню, а для галереи «Сювери, Нью-Йорк» – каменное здание на Шестьдесят четвертой улице, между Мэдисон и Пятой авеню. И, как бывало всегда, когда Саша что-то задумывала, а потом вкладывала в осуществление затеи всю энергию и упорство, план удался на славу. Приезжавший несколько раз отец признал, что место для галереи она нашла идеальное. А на торжественном открытии спустя девять месяцев Симон был преис-полнен гордости. Саша была героиней нью-йоркской богемы. В тридцать пять лет она уже входила в число самых влиятельных мировых торговцев произведениями искусства, одним из которых был и ее отец, и только что вошла в состав правления музеев Метрополитен и Современного искусства, что было невероятно почетно.

Ксавье и Татьяне уже исполнилось двенадцать и десять. Ксавье любил рисовать, а Татьяна при каждом удобном случае брала в руки фотоаппарат и втихаря делала уморительные снимки взрослых. Внешне она была как маленький эльф, а Ксавье пошел в отца, только иссиня-черные волосы унаследовал от матери и деда. Красивые и ласковые дети, и оба говорили на двух языках. Родители решили отдать их в лицей в Нью-Йорке, а Татьяна только и говорила о том, чтобы вернуться в Париж. Она скучала по друзьям. Зато Ксавье без колебаний сделал выбор в пользу Нью-Йорка.

Два года пролетели на одном дыхании. Саша с упоением занималась галереей. Она часто летала в Париж, не реже двух раз в месяц. Иногда садилась на «Конкорд», летела к отцу и успевала в тот же день вернуться в Нью-Йорк, к мужу и детям. А летом она неизменно привозила детей во Францию. Навещала отца на вилле, которую он уже много лет снимал на Сен-Жан-Кап-Ферра, а сама с детьми жила в Эден-Роке. Симон обожал внуков, но в больших дозах они его утомляли. И хотя Саше не хотелось в том признаваться, отец сильно постарел. Ему уже исполнилось восемьдесят семь, и силы были уже не те.

Хочешь не хочешь, но надо было задуматься о том, как Саша будет одна управляться с делами. Она пока с трудом себе представляла, что может остаться без отца, но Симон был реалистом. Он прожил долгую жизнь и не боялся отойти от дел. Работники у него были хорошо обучены. Придет время, и Саша сможет жить там, где ей будет удобней, в Париже или Нью-Йорке, а дела за нее там или тут будут вести другие. Конечно, придется бывать в обеих галереях и регулярно летать через океан, но выбор места жительства остается за ней – спасибо опыту и дальновидности отца. В обоих отделениях у них работали первоклассные специалисты. И все же домом для нее по-прежнему был Париж, хотя жить и работать в Нью-Йорке Саше нравилось. Теперь уже не было никаких сомнений, что Артур слишком погружен в дела банка, чтобы жить где-то, кроме Нью-Йорка. И пока он не выйдет на пенсию, они будут жить в Нью-Йорке. Хорошо еще, что Симон пока был в силах управлять французским отделением фирмы. И это – в восемьдесят семь лет! Он по-прежнему был неподражаем, хотя уже и начал сдавать. И несмотря на это, а может, как раз по этой причине, когда он в восемьдесят девять лет скончался, Саша была потрясена. Она словно бы и не представляла себе, что отец не вечен. Симон умер так, как и хотел. Обширный инфаркт за рабочим столом. Врачи сказали, он умер мгновенно. Причем сделал это сразу после подписания серьезного контракта с одним голландским коллекционером.

Вечером того же дня потрясенная Саша вылетела в Париж. Она бесцельно ходила по галерее, не в силах поверить, что отца больше нет. Похороны прошли солидно и с достоинством. Был даже президент Республики, не говоря уже о министре культуры. Пришли воздать должное покойному все сколько-нибудь значительные фигуры из мира искусства. Приехали его друзья, заказчики, зять и внуки. В холодный ноябрьский день Симона похоронили на кладбище Пер-Лашез в двенадцатом округе, на восточной окраине Парижа. Неподалеку покоились Виктор Гюго, Пруст, Бальзак и Шопен – подходящая компания.

Месяц Саша пробыла в Париже, приводя в порядок дела и разбирая вещи отца. Она могла уехать и раньше, но не находила в себе сил покинуть дом, где столько лет жил и работал ее отец. Когда она вернулась в Нью-Йорк, то все еще чувствовала себя опустошенной. Рядом с ее горем украшенные к Рождеству улицы и витрины магазинов смотрелись вызывающе. Это был тяжелый и нескончаемо длинный год. Но, несмотря на все, оба отделения галереи процветали. Следующие годы прошли в мире, счастье и плодотворной работе. Саша скучала по отцу, но постепенно пустила корни в Нью-Йорке, да и дети подросли. И, как и прежде, она дважды в месяц летала в Париж и следила за работой галереи.

Прошло восемь лет со дня смерти отца. Оба отделения галереи прочно стояли на ногах и были одинаково успешны. В пятьдесят семь Артур собирался выйти на пенсию. Он сделал солидную, плодотворную карьеру, но, как он тайком признавался жене, работа ему наскучила. Ксавье уже было двадцать четыре, он жил и работал художником в Лондоне, выставляя свои работы в небольшой галерее в Сохо. Саше его работы нравились, но они еще не дотягивали до уровня ее галереи. Материнская любовь не была слепа настолько, чтобы не видеть, что Ксавье еще надо многому научиться. Он был несомненно талантлив, но ему недоставало мастерства. Зато он безраздельно отдавался работе. Обожал лондонский мир искусства, частицей которого был, и Саша гордилась сыном. Она была уверена: настанет день, и Ксавье станет большим художником. И надеялась, что она еще успеет выставить его работы у себя в галерее.

Четыре месяца назад Татьяна окончила Университет Брауна, защитив диплом по искусствоведению и фотографии, и только что получила место третьего ассистента известного нью-йоркского фотографа. Ее функции сводились к тому, чтобы менять пленку в его камере, варить кофе и подметать полы в студии. Мать успокаивала ее тем, что так все начинают. Никого из детей работа в ее галерее не привлекала. Они соглашались, что она делает замечательное дело, но хотели сами решать, как жить и чем заниматься. Только теперь Саша в полной мере оценила то, чему научил ее отец, какие возможности перед ней открыл и как постепенно ввел ее в свой бизнес. И она жалела, что не сможет передать эти богатства своим детям.

Иногда она думала, что со временем Ксавье захочет работать с ней в галерее, но пока это казалось маловероятным. Сейчас, когда Артур заговорил о выходе на пенсию, она физически ощутила, как ее тянет назад, в Париж, где остались ее корни. Она любила Нью-Йорк, бешеный темп и накал его жизни, но дома ей всегда дышалось легче. Домом для нее оставался Париж, несмотря на половину американской крови и на шестнадцать лет из сорока семи, проведенные в Нью-Йорке. В душе она по-прежнему была француженка. Артур против переезда в Париж не возражал, и в ту осень они стали планировать его всерьез.