Ксения Беленкова - Свидание у Средиземного моря Страница 4

– Вот и отлично! – обрадовалась Аня и, спохватившись, добавила: – Тогда Мишка, наверное, подобреет…

Сестры попытались накинуться на Аню с расспросами о Москве. О том, какая там сейчас погода и какие теперь смотрят программы по телевизору, а еще – как поживает пес Кубик, что жил в Анином дворе. Переодеваясь ко сну, она сбивчиво рассказывала о замерзших лужах, пушистых сугробах, об узорах на окнах и о том, как пар шел из ее рта, когда она последний раз выдыхала московский воздух. А потом, забираясь в кровать, пыталась вспомнить хорошие сериалы или ток-шоу, но ничего не получалось, наверное, голова уже плохо соображала. Зато пес Кубик вынырнул из памяти совсем как настоящий, казалось, что сейчас он так и понесется по комнате, забираясь на кровати и стуча по ним упругим хвостом. Лиля и Мира смеялись, когда Аня, изображая соседскую собаку, вцеплялась зубами в подушку. Но в комнату заглянула тетя Маша в длинной ночной рубахе, и всем пришлось немедленно угомониться.

Аня лежала на диване и слушала, как тикают настенные часы. Было в этом что-то успокаивающее, постоянное. За окном, в свете уличного фонаря, чуть покачивалась крона какого-то дерева. Можно было представить сейчас, в темноте, что все это происходит в России. Будто забытое воспоминание или это был уже надвигающийся сон?..

Аня проснулась раньше всех. Так бывает на новом месте, организм чувствует перемены и рвется из сна раньше обычного. Мира и Лиля тихонько посапывали в своих кроватях. И Аня впервые по-настоящему осмотрелась в их комнате. Она мало чем отличалась от тех, которые заселяли ее московские друзья. Только стены словно белее – это Аня не сразу заметила. Лишь почувствовала, будто все здесь подвешено в воздухе: мебель, даже картины на стенах. А потом она поняла – в комнате нет обоев. Да и занавесок тоже, вместо них окно сейчас закрывали жалюзи. Тогда как у них дома все стены, казалось, затянуты плотной тканью, будто ты сидишь не в квартире, а залез в чью-то цветастую юбку. Повсюду ромашки да маргаритки. Но Ане это нравилось. И когда не так давно в квартире затеяли ремонт, никто не поддался модному веянию выкрашивать стены в пастельные тона. Скучно же! Вот и сейчас девичья комната немного напомнила Ане номер в гостинице – опрятный, дорогой, но какой-то безликий. У каждой из сестер была своя кровать, шкаф и письменный стол. Еще здесь стоял телевизор и диван, на котором теперь устроилась Аня. Свои вещи она еще не разобрала, поэтому в ногах стояли ее сумка и рюкзак. Пол в комнате был плиточный, и лишь возле кроватей лежали белые, как стены, коврики. Аня потихоньку уселась на своем диване и раздвинула пальцами жалюзи – совсем чуть-чуть, чтобы хоть одним глазком взглянуть на улицу. Солнце полилось ей прямо на нос тонкой струей – теплое, мягкое. Зеленые деревья, а выше – яркое голубое небо! Ане захотелось немедленно выскочить на улицу и дышать, дышать, дышать…

В холле оказалось еще более пустынно, и лишь выстроившаяся неровными рядами обувь у двери говорила о том, что дом этот населяет большая семья. Аня заглянула на кухню. На первый взгляд все здесь было совершенно обыкновенно. Обеденный стол, стулья, холодильник, телевизор на стене. Рабочая зона с различной техникой: кофеварка, чайник, тостер, микроволновка. А потом Аня увидела две раковины подряд. Она уставилась на них, крутя головой, как болванчик.

– А, мое новое приобретение изучаешь! – в кухню вошла тетя. – Доброе утро, ранняя птаха.

– Теть Маш, а зачем вам две раковины? – удивлялась Аня.

– Этого требует кашрут.

– Кто? – не поняла Аня.

– Не вари козленка в молоке матери его! – густо протянул дядя, усаживаясь за стол. – Это закон кашрута. Евреи не смешивают мясную и молочную пищу.

Аня кивала, хотя пока мало что могла понять.

– Да, и еще, на время каникул забудь про бутерброды с ветчиной! – Мира повисла на шее у отца. – Свинину мы вообще в рот не берем.

– Мы тут, понимаешь ли, получаем религиозное воспитание, – зевнула Лиля и тоже села к столу.

– Ну, до этого нам далеко, – отмахнулась тетя. – Мы так, по мере сил и возможностей…

– А что это все так рано встали? – в кухню вошел Мишка, он потирал сонные глаза и выглядел недовольным.

– А не навернуть ли нам всем кошерного омлета? – похлопал ладонями по столу дядя.

И Мишка тут же прыгнул на свободный стул, бодро и резво, точно козленок.

Аня уплетала ароматный омлет, который назвали здесь «кошерным», и не находила отличий от того, которым с детства кормила ее бабушка. Вероятно, не так уж и страшен этот кашрут, требующий двух раковин и раздельного питания – жить можно…

Сразу после завтрака к Мишке заявился его друг, и они закрылись в комнате, пытаясь привести компьютер в рабочее состояние. Аня же ходила, как лиса, возле двери, приставляя к ней по очереди или ухо, или зачем-то – нос. Будто действительно могла что-то разнюхать таким образом. Друг Мишки очень шустро проскочил в его комнату, и разобрать Аня успела лишь то, что он довольно взрослый, явно старше ее брата. Это вселяло надежду в успех операции. В очередной раз приложив ухо к двери, Аня уловила довольно низкий смех:

– Ха-гы-ха…

А потом не Мишкин голос сказал:

– Ну и где ты лазил? Признавайся, Сусанин!

– Кто? – явно опешил Мишка. – Я только на минуточку туда влез. Честное слово! И вот…

– «И вот», – передразнил насмешливый низкий голос. – Словил себе, типа, вирус. Надо твоей маме это показать.

Аня умирала от любопытства, что же там такое происходит, а между тем за дверью опять дрожал смех:

– Хи-гу-хы…

Тут Аня не выдержала и тихонечко приоткрыла дверь. Ну что, в самом деле, с ней сделают за вторжение двоюродный младший братец и его великовозрастный друг-весельчак? К тому же на виду у всего доблестного семейства! А вот попасться самой кому-то на глаза, подслушивая возле двери, совсем не хотелось. Уж лучше в бой. Оставалось надеяться, что настроение у Мишки сегодня улучшилось и он не станет огрызаться. Аня собралась с духом и крутанула ручку. Дверь бесшумно распахнулась, еще раз напомнив, что все это происходит не в родной московской квартире, где все петли пели свои унылые песни. В комнате перед компьютером расположились две спины. Мишкина – узкая и костлявая, а вторая, наоборот, – широкая, почти квадратная. При этом спина брата нервно передергивала плечами, тогда как квадратная застыла монолитом, несмотря на то, что низкий смех все еще несся по комнате. Сейчас Ане впервые удалось взглянуть на монитор. Во весь экран с него скалилась розовая поросячья морда. Не сдержавшись, Аня тоже хохотнула и тотчас раскрыла свое присутствие. Обе спины в тот же миг развернулись: на Аню уставились испуганные лица.