Инга Берристер - Приворотное зелье Страница 4

Изящно вырезанные ноздри его аристократического носа негодующе раздулись, безошибочно уловив запах алкоголя, распространяемый мягким дыханием мирно спящего существа. На другой аромат — смесь свежести, лаванды и потрясающе земной женственности — его чувства отреагировали совершенно иначе.

Это была девушка из вестибюля. Кен узнал бы ее где угодно… во всяком случае, его тело узнало бы.

Память Кена услужливо предоставила ему новую порцию информации. Он вспомнил грязную готовность пойти на все, которую демонстрировал Грегори Купер, пытаясь добиться изменений условий контракта. Может быть, эта девушка и есть та взятка, которую он имел в виду? Наверное. Кен не мог придумать никакой иной причины появления ее здесь!

Что ж, если Купер смеет думать, будто он, Кен, из тех мужчин, которые…

Вскинувшись, он схватил девушку за обнаженное плечо и сердито потряс, желая разбудить.

Грейс спала глубоко и беспробудно — отчасти из-за алкоголя. Ей снился сон, восхитительный сон, в котором она, Грейс — ее спящее сознание не задавалось лишними вопросами, — находилась в объятиях потрясающе красивого и чувственного мужчины. Он был высок, темноволос и сероглаз, и его лицо казалось ей неуловимо знакомым, но его тело, его прикосновения были захватывающе и возбуждающе новы.

Они лежали, прижавшись телами, в огромной постели, в комнате с окном во всю стену, выходящим на тропический пляж, и, гладя сильными пальцами ее предплечье, мужчина прошептал:

— Какого черта вы делаете в моей постели?

Все еще находясь под воздействием «фруктового сока», Грейс ошеломленно открыла глаза, в которых застыло мечтательное выражение.

Почему ее прекрасный любовник так зол?

Сонно улыбнувшись, она уже собиралась задать этот вопрос вслух, но вдруг заметила, насколько привлекательнее и желаннее он теперь казался. Она наблюдала, как блики от лампы играют на его золотистом от загара обнаженном теле. Обнаженном! Ух ты! Трижды ух ты! Грейс с восхищенным вздохом прикрыла глаза, затем снова распахнула их, боясь упустить даже самую малость! Она жадно смотрела, как напрягаются мышцы его шеи, когда он склоняется к ней, как обрисовываются бицепсы. Он был таким мужественным, что она просто должна была дотянуться и провести пальцами по его руке, дивясь разнице между нею и ее собственной, более нежной женской плотью.

Кен не верил самому себе. Непрошеная гостья, расположившаяся в его постели, дерзко проигнорировала его сердитый вопрос и даже посмела прикоснуться к нему! Нет, не просто прикоснуться, с зубовным скрежетом подумал он, ощутив реакцию своего тела. Она гладила его, черт возьми, ласкала!

Разрываясь между рассудочным стремлением остановить происходящее и сжигающим его изнутри страстным желанием подчиниться ему, равно как и женщине, мучившей его с такой изощренностью, Кен попытался укрыться за двумя нерушимыми столпами своей жизни — дисциплиной и выдержкой. И потрясенно понял, что проиграл. Причем не только битву, но и всю войну!

Грейс, подогреваемая теперь чем-то гораздо более неуловимым и гораздо более сильным, чем алкоголь, была абсолютно нечувствительна ни к чему, кроме удивительного сна, в котором оказалась.

Подумать только! Когда она прикасается к нему вот так, совершенно невероятный трепет пробегает по всему его телу. И не только его, поняла Грейс, осознав реакцию своего, удивительно отзывчивого на любое движение незнакомца. Как ей повезло, что она оказалась с ним на этом чудесном уединенном острове любви и наслаждения! Она приподнялась и нежно провела кончиком языка по впадинке у основания его шеи, буквально растворившись в ощущениях, доставляемых этой влажной кожей — ее шелковистостью, ее вкусом.

Кен был потрясен происходящим: тем, что делает она; тем, что позволяет ей делать он. Кен вдруг обнаружил, что уже лежит спиной на подушках, а она склоняется над ним, и ее язык активно и весьма эротично исследует его кожу.

Даже в полутьме спальни он отчетливо видел очертания ее обнаженного тела — тонкую талию, мягко округляющиеся бедра. Ее ноги были невероятно соблазнительной формы, с тонкими изящными лодыжками, а темный треугольник между бёдрами казался таким мягким и манящим, что…

У него пересохло в горле от злого напряжения и переворачивающего внутренности страстного желания. Тело Кена содрогнулось. Он мог видеть ее груди — круглые, мягкие, с нежными темными ареолами и напряженными сосками, мучительно влекшими его.

Не в силах удержаться, он осторожно поднял ладони и принял их вес. Он ощутил их нежную мягкость, тепло… и твердость маленьких пиков, бросающих ему вызов, подталкивавших его к… Грейс на мгновение задохнулась, а затем содрогнулась от удовольствия, почувствовав грубое давление языка своего любовника.

— О, как хорошо, — прошептала она, закрывая глаза и целиком отдаваясь ощущениям, которые вызвало в ней открытие, что он возбужден.

Ее рука словно сама собой скользнула с его груди к животу, и Грейс прерывисто вздохнула.

Кен был потрясен откровенной и распутной реакцией этой женщины на его прикосновения. Он пытался напомнить себе, что она здесь по делу, выполняет работу, для которой ее наняли, но охватившие его эмоции не позволяли рассуждать здраво.

Там, в вестибюле отеля, он мгновенно понял, что эта женщина способна именно так воздействовать на него, вызвать именно такое безрассудное, неукротимое желание.

Его рука скользнула к изгибу ее талии и властно обхватила бедро, так идеально вписавшееся в ладонь, словно их тела были созданы друг для друга.

Ее же руки блуждали по телу Кена с такой наивной дотошностью, словно он был первым мужчиной, с которым она делила близость. В высшей степени нелепая мысль! Еле слышное бормотание и стоны женского восхищения, которые она издавала, были точно рассчитаны и направлены на то, чтобы польстить его мужскому самолюбию… Самолюбию любого мужчины, попытался напомнить он себе. Но почему-то не мог заставить себя не прикасаться к ней, не хотеть ее!

Грейс блаженно вздохнула где-то на своих чувственных небесах. Он, казалось, инстинктивно знал, как и где ласкать ее, как возбудить и доставить ей максимум удовольствия. Она словно взмывала вверх и скользила вниз с каждой чудесной волной эротического наслаждения. Грейс страстно прижалась к нему, неистово содрогаясь и позволяя рукам своевольно исследовать его тело — так захватывающе отличающееся от ее собственного.

Покрывало, которое она отбросила вечность назад, чтобы видеть великолепную наготу этого мужчины, которого так жаждала теперь, лежало, скомканное, в ногах кровати. Лунный свет серебрил ее тело, , в то время как более крупные и мускулистые формы ее любовника казались отлитыми из темной бронзы.