Рэйчел Гибсон - Запутанные связи Страница 4

Фары «мерседеса» прорезали чернильную ночь, когда она повернула налево на единственном в городке светофоре. Самой первой ее машиной был «фольксваген рэббит», настолько ветхий, что сиденья там держались на скотче. С тех пор Мэдди проделала долгий путь. Долгий путь из трейлерного парка, где она жила со своей матерью, и из тесного маленького домика в Бойсе, где тетушка Марта вырастила ее. До самой пенсии Марта работала за прилавком аптеки «Релакс Драг». Они жили на ее небольшую зарплату и выплаты Мэдди из социальной защиты. Денег всегда не хватало, но в любое время Марта держала полдюжины котов. В доме постоянно пахло смесью кошачьего корма и мусора. По сей день, Мэдди терпеть не могла кошек. Ну, может быть, за исключением Малыша, кота ее подруги Люси. Малыш был ничего. Для кота.

Мэдди проехала около мили по восточной стороне озера, прежде чем свернуть на свою подъездную аллею, вдоль которой росли густые высокие ели, и остановиться перед двухэтажным домом, который приобрела несколько месяцев назад. Она не знала, как долго будет владеть им. Год. Три. Пять. Мэдди решила купить, а не арендовать дом, потому что это было хорошим вложением капитала. Собственность вокруг Трули пользовалась популярностью, и когда-нибудь, если она решит продать это место, получит неплохую прибыль.

Девушка выключила фары мерседеса, и темнота окружила ее. Мэдди проигнорировала дурное предчувствие в груди, возникшее, когда она вылезала из машины и поднималась по лестнице на веранду, опоясывающую дом и освещенную множеством шестидесяти ваттных лампочек. Девушка не боялась ничего. И уж конечно не темноты, но знала, что плохие истории действительно случаются с женщинами, которые не так хорошо осведомлены и не так осторожны, как она сама. С женщинами, у которых в сумочке нет маленького арсенала защитных приспособлений, таких как электрошокер, дубинка, карманная сигнализация, кастет и многое другое. Никогда нельзя быть чересчур осторожной, особенно ночью в городке, где с трудом видишь собственную руку у себя перед носом. В городке, расположенном прямо в сердце дремучих лесов, где представители дикой природы копошатся под каждым деревом и кустом. Где грызуны, с маленькими глазками-пуговками поджидают, когда ты отправишься спать для того, чтобы начать грабить кладовку. Мэдди не приходилось еще пользоваться ни одним из своих защитных приспособлений, но в последнее время, девушка размышляла над тем, была ли она достаточно метким стрелком, чтобы прикончить мышь-мародера с помощью электрошокера.

Когда Мэдди открыла дверь цвета лесной зелени, свет зажегся внутри дома, девушка вошла и задвинула щеколду. Никто так и не бросился на нее из-за угла, она кинула свою сумочку на красный плюшевый стул у двери. Громадный камин царил в центре большой гостиной и отделял ее от того, что планировалось как столовая, но использовалось Мэдди в качестве кабинета.

На кофейном столике перед обтянутым плюшем диваном лежали ее записи и старая, пять на семь, фотография в серебряной рамке. Она подошла к портрету и посмотрела на лицо своей матери, на ее золотистые волосы, голубые глаза и широкую улыбку. Снимок был сделан за несколько месяцев до того, как Элис Джонс умерла. Фотография счастливой двадцати четырехлетней девушки, такой яркой и полной жизни. Словно пожелтевшая карточка в дорогой рамке, большинство воспоминаний Мэдди тоже поблекли. Она помнила кусочек того и отрывок другого, например, как мама красилась и расчесывала волосы, перед тем как отправиться на работу. В памяти всплывал старый синий чемодан фирмы Самсонит и то, как они переезжали с места на место. Сквозь размытую призму двадцати девяти лет, Мэдди помнила, как мама в последний раз загрузила все вещи в их «шеви маверик» и они два часа ехали на север в Трули, чтобы поселиться в трейлере с жестким оранжевым ковром на полу. Самым ярким воспоминанием о маме для Мэдди был запах ее кожи. Она пахла миндальным лосьоном. Но лучше всего в память врезалось то утро, когда тетушка приехала в трейлерный парк и сказала ей, что мама умерла.

Мэдди поставила фото на стол и прошла по дощатому полу на кухню. Она достала бутылку диетической колы из холодильника и открыла крышку. Марта всегда говорила, что Элис была ветреной. Порхала как бабочка с места на место, от одного мужчины к другому, хотела быть частью чего-то и искала любви. Она на время находила и то и другое, а потом отправлялась дальше в следующее место или к новому мужчине.

Мэдди сделала глоток из бутылки и закрыла крышку. Она не была такой, как ее мать, и точно знала свою принадлежность в этом мире. Ей было комфортно с собой, и, вне всякого сомнения, не нужна была любовь мужчины. Более того, сама Мэдди никогда не влюблялась. Она не была одной из тех романтических особ, книгами про которых ее подруга Клэр зарабатывала себе на жизнь. И также не была глупой, сходящей по мужчине с ума, женщиной. В итоге, ведь именно это определило и, в конце концов, отняло жизнь у ее матери.

Нет, Мэдди совершенно не интересовала любовь мужчин. Другое дело их тела, и она действительно хотела бы найти парня, с которым можно было встречаться несколько раз в неделю ради секса. Ему совсем не нужно уметь поддерживать беседу. Черт, ему бы даже не пришлось водить ее в ресторан. Ее идеальный партнер просто отправлялся с ней в постель, а потом исчезал. Но было две проблемы в поиске такого идеала. Первая, все мужчины, которым от женщины был нужен только секс, в большинстве своем оказывались придурками. И второе, было трудно найти подходящего парня, который был бы действительно хорош в постели, а не просто думал о себе так. Тяжелая задача по выискиванию среди мужчин стоящего варианта так надоела ей, что Мэдди оставила все попытки четыре года назад.

Девушка подцепила бутылку двумя пальцами и вышла из кухни. Тапочки шлепали ей по пяткам, пока она шла через гостиную мимо камина в свой кабинет. Ее лэптоп, лежащий на г-образном столе, был отодвинут к стене, Мэдди включила лампу, прикрепленную к полке над столом. Две лампочки по шестьдесят ватт осветили стопку дневников, компьютер и готовые к бою стикеры. Всего дневников было десять, разных форм и цветов. Красный. Синий. Розовый. Два дневника запирались на замочки, а один из оставшихся представлял собой просто желтый блокнот на спирали со словом «Дневник», написанным черным маркером. И все они принадлежали ее матери.

Мэдди прислонила колу к бедру, посмотрев на верхнюю белую тетрадь. Она не подозревала об их существовании, пока тетушка Марта не умерла несколько месяцев назад. Девушка не думала, что Марта специально спрятала от нее дневники. Скорее, она собиралась отдать их Мэдди когда-нибудь, но совершенно забыла об их существовании. Не только Эллис была ветреной в семье Джонсов.