Ева Модиньяни - Джулия Страница 4

– Чтобы вы успокоились и лучше перенесли анестезию.

– Я и так спокойна.

Гермес помог ей переодеться в короткий белый халатик, натянул на ноги полотняные бахилы, проверил, снят ли с ногтей лак, напомнил, чтобы кольца и цепочки Джулия оставила в палате. Пока медсестра везла ее в операционный блок, он шел рядом с каталкой, держа Джулию за руку.

Анестезиолог ввел ей наркоз и велел считать от ста по нисходящей. Девяносто семь было последним числом, которое она сумела выговорить, погружаясь в бездну небытия. Дыхание ее стало незаметным. Она уснула.

Впервые перед Гермесом на операционном столе лежала не просто больная, а любимая женщина, которая ему, уже зрелому сорокапятилетнему мужчине, подарила неожиданное огромное счастье. Ему захотелось убежать, отказаться оперировать, но он взял себя в руки.

Пора было начинать. В головах Джулии и сбоку от Гермеса стоял анестезиолог, следящий по мониторам за показаниями давления. Напротив Гермеса был наготове его помощник Франко Ринальдо, талантливый и честолюбивый молодой хирург. Хирургическая сестра, стоящая напротив анестезиолога, внимательно смотрела на шефа, готовая по первому же его требованию подать инструмент. Собранные и сосредоточенные, все хранили молчание и ждали сигнала, чтобы приняться за работу.

Сигнал подал анестезиолог. Он кивнул помощнику, и тот, в свою очередь, посмотрел на Гермеса.

– Все готово, – доложил он.

Гермес протянул руку, и хирургическая сестра вложила в нее скальпель.

Привычным уверенным движением Гермес сделал глубокий надрез и уже через несколько секунд увидел камнеобразный узел – беспощадного врага, захватчика, на этот раз выбравшего Джулию. Несколько ловких движений – и вырезанная опухоль у него в руке. Он передал ее сестре, чтобы та отнесла в лабораторию для анализа. Результат будет готов через десять минут, а пока он проверит, хорошо ли сделана резекция. Лучше перестраховаться, чтобы быть уверенным, что все чисто.

– Давление? – Голос его, как всегда во время операции, звучал уверенно.

– Сто двадцать, – ответил анестезиолог.

В операционной наступила тишина. Люди, работающие здесь, привыкли воевать с опасным врагом молча.

Он уже накладывал последний шов, когда из лаборатории принесли результат анализа. Плохой результат. Монстр угрожал Джулии, ему, их общему будущему. «Мы с тобой поборемся, – сказал ему про себя Гермес, – не надейся, что нас так легко одолеть».

Между тем он приступил ко второй части операции. Теперь ему надо было вычистить подмышечную полость, чтобы раковые клетки не распространились дальше по лимфатическим каналам. Он сделал разрез сверху вниз, раздвинул края кожной ткани и стал осторожно продвигаться, обходя кровеносные сосуды, мышечные узлы и нервные окончания. Работая, он думал, что со временем шов совсем не будет заметен, он спрячется под волосами подмышечной впадины. Наконец он добрался до лимфатических узлов и начал удалять их. Если анализ и этих тканей даст положительный результат, тогда их дела совсем плохи. Передавая медсестре очередной материал для лаборатории, Гермес помолился про себя. Он попросил Бога, чтобы результат, который будет готов через несколько дней, оказался отрицательным.

Когда Джулия проснулась, Гермес снова был рядом.

– Ну, что там было? – спросила она, невольно кладя руку на обложенную льдом грудь. Дренажную трубку под мышкой она не заметила, поскольку боль в груди была сильнее.

– Одна маленькая штучка. Я ее вырезал.

– Нехорошая штучка?

– Какая тебе разница? Все равно ее больше нет.

Когда к нему приходили пациентки с едва заметными уплотнениями молочной железы, он каждый раз надеялся, что удастся провести курс лечения и избежать ампутации груди. Но когда он вскрывал узелок даже меньше сантиметра, нередко оказывалось, что он уже поражен смертоносными клетками, которые могли незаметно развиваться в течение пяти, восьми, даже десяти лет. Когда же наконец этот всемогущий враг будет побежден?

– Я умру? – спокойно спросила Джулия.

– Ты поправишься, – ответил он, думая одновременно, что если микроскопический анализ лимфатических тканей будет положительным, придется назначить облучение.

Когда через несколько дней выяснилось, что карцинома еще не успела дать метастазы и злокачественные клетки не затронули лимфатические протоки, Гермес вздохнул с облегчением, хотя не был уверен до конца, что курс радиотерапии не нужен. Прошел месяц после операции, и он, наконец, решился.

Гермес вошел в ванную, встал под душ и открыл кран. Горячая вода хлынула на его тело обжигающим потоком, и он почувствовал прилив сил. Сегодня в последний день года у него полно работы. Раньше он всегда просыпался в хорошем настроении, радуясь предстоящим операциям, лекциям, выступлениям на конференциях. Все это доставляло ему глубокое удовлетворение, потому что он любил свою профессию. Сколько Гермес себя помнил, он мечтал о карьере врача, и ему пришлось приложить много труда, чтобы свою мечту осуществить. Упорство, воля, ум и талант были его верными помощниками.

С тех пор, как он обнаружил у Джулии опухоль, его пробуждения стали грустными. Операционная, куда он всегда входил, как в храм, перестала внушать ему священный трепет.

В кухне уже хозяйничала шестидесятилетняя служанка Эрсилия – симпатичная добродушная женщина, иногда ворчавшая на Гермеса с напускной суровостью. Она уже сварила кофе и теперь выжимала из апельсина сок. Эрсилия гордилась тем, что работает у знаменитого профессора, и старалась во всем ему угодить.

– Как спали, профессор? – спросила она, когда Гермес, поздоровавшись, вошел в кухню.

– Нормально, – ответил он, наливая себе в чашку дымящийся черный кофе.

Раздался телефонный звонок. Эрсилия вопросительно взглянула на хозяина и сняла трубку.

– Я подойду, – сказал Гермес, уверенный, что в семь утра ему могут звонить лишь из больницы.

– Это бригадир Карузо, – зажав рукой трубку, сообщила служанка.

Пять лет назад Гермес спас жизнь его жене, и с тех пор бригадир Кармине Карузо из Главного уголовного розыска испытывал к знаменитому хирургу благодарные чувства. Он присылал ему на Пасху поздравительные открытки, на Рождество – бутылку выдержанного вина, в день рождения, дату которого ему каким-то образом удалось узнать, в доме Гермеса появлялось какое-нибудь диковинное растение в горшке. Иногда Карузо обращался к мировому светиле за консультацией, но никогда не позволял себе беспокоить его в такой ранний час.

– Сказать, что вы еще спите? – прошептала Эрсилия.

– Нет, дайте трубку, – дожевывая кусок круассана, сказал Гермес. – Что случилось, Карузо? – Его первой мыслью было, что у сыщика опять заболела жена.