Джослин Рэйнс - Романтика любви Страница 4

Кэролайн выбежала на лестницу, не зная, что ей делать. Мама раз и навсегда запретила ей вмешиваться в их ссоры. Но как могла она остаться в стороне, когда отец избивает маму? Пока Кэролайн пыталась решить, не нарушить ли материнский запрет, она снова услышала голос отца. На этот раз он звучал еще громче и злее.

— Ты уже третий вечер подряд кормишь меня куриными окорочками! — орал Эл.

— Но ты же сам говорил, что любишь их, — робко возразила ему Мэри Шоу.

— Ничего подобного! И вообще, не смей мне перечить!

Кэролайн услышала звук пощечины, затем возню; что-то рухнуло — кажется, стул.

— Эл, прошу тебя! — воскликнула мать.

Затем последовал ужасающий звук, как будто били обо что-то металлическим предметом. Кэролайн почувствовала дурноту. Она уже слышала этот звук и прекрасно знала, что он означает.

Уже не раздумывая, Кэролайн сбежала вниз по лестнице, пересекла крошечную прихожую и убогую гостиную. Перед дверью, ведущей на кухню, она остановилась и заглянула вовнутрь. Мать отступала от отца, подняв руки и пытаясь прикрыть от ударов голову и залитое кровью лицо, в то время как он во второй раз с силой опустил ей на голову тяжелую чугунную сковородку.

— Не надо, Эл, пожалуйста! — воскликнула мать. Струйка крови стекала ей на лицо. Но все эти мольбы и кровь, казалось, не произвели никакого впечатления на Эла. Он снова поднял руку, чтобы ударить свою жену. «Он хочет убить ее, — подумала Кэролайн. — На этот раз он собирается убить ее!»

— Прекрати! — закричала она и толкнула отца, который пьяно повалился на пол, а мать смогла в это время проскользнуть в гостиную.

Оставив на кухне отца, который неуклюже пытался встать на ноги, Кэролайн подбежала к телефону, стоявшему на маленьком столике в прихожей, подняла трубку и набрала номер полиции.

— Пожалуйста, приезжайте быстрее, — прошептала она в микрофон.

— Какого черта? — услышала она за спиной крик отца, в то время как диспетчер просил ее назвать адрес.

— Пэттерсон-авеню, тридцать девять, — успела сказать Кэролайн, и в этот момент Эл Шоу выхватил трубку из ее дрожащей руки и разбил телефон об стену.

— Ах ты сучка! — заорал он, ударив дочь по лицу. Он разбил ей губу, и Кэролайн почувствовала привкус крови. — Ты что, вызвала копов? Вызвала, да?

Он снова ударил ее. На этот раз сильнее. Эл преследовал дочь, подняв руку и намереваясь нанести еще удар.

Кэролайн панически озиралась. Ей нужно было во что бы то ни стало защитить себя и мать, найти какое-нибудь оружие. Пятясь, она зашла в гостиную, втолкнула мать в ванную и захлопнула за ней дверь, чтобы несчастная женщина хоть на время оказалась в безопасности.

Отец неверными шагами преследовал Кэролайн, подняв кулаки. Он натолкнулся на журнальный столик; газеты, пепельница, фонарик и ваза с искусственными цветами полетели на пол. Выругавшись, Эл попытался обрести равновесие и ударить Кэролайн. Она увернулась, схватила пепельницу и бросила ее в отца. Тот наклонился как раз вовремя, пепельница пролетела мимо, и из нее на ковер полетели искры тлевшей сигареты. Эл не обратил на это никакого внимания, а прошел по комнате и поднял тяжелый металлический фонарик. Теперь отец опять пошел на Кэролайн, держа фонарик в поднятой руке, с красным лицом и разинутым ртом. От него несло спиртным и сигаретами. Вдруг Эл споткнулся, чуть не упал и выронил фонарик. Кэролайн попыталась дотянуться до него, борясь с отцом за это импровизированное оружие, борясь за свою жизнь. Вдруг кто-то схватил ее и вырвал фонарик из ее руки. Это была Мэри Шоу. Она плакала.

— Прекратите! Прекратите оба! — закричала она, расталкивая Эла и Кэролайн. Теперь она больше не могла отрицать, что ее муж потерял контроль над собой, что ее дочь в опасности и что если она и дальше будет притворяться, будто на Пэттерсон-авеню, 39 все в порядке, то это для кого-нибудь кончится серьезными увечьями. — Эл, пожалуйста, успокойся.

— Прочь с дороги! — прорычал он, еще больше разъяренный слабой попыткой жены установить перемирие. И погрозил ей кулаком. Мэри Шоу поняла угрозу и на мгновение смешалась. В этот момент Кэролайн почувствовала запах дыма. Отведя взгляд от искаженного злобой лица Эла, она увидела, что старенький ковер загорелся — как раз в том месте, куда упала брошенная ею пепельница. Ворс кое-где тлел, а местами появились язычки пламени.

— Неси воду! — закричала Кэролайн матери и, схватив с дивана подушку, принялась сбивать пламя.

Мэри Шоу бросилась на кухню, а отец Кэролайн подошел к дочери и тыльной стороной руки нанес ей удар по щеке, которая и так уже распухла.

— Пусть все сгорит к черту! — закричал он, сбив Кэролайн с ног и отбросив подушку. — Это твоя вина! Это ты все затеяла!

Огонь начал быстро распространяться, дым наполнил гостиную, и в это время явилась полиция.

Эл Шоу не хотел успокоиться. Он боролся с двумя полицейскими так же яростно, как перед этим боролся со своей семьей, но натренированные и вооруженные полицейские — это не две испуганные женщины, и вскоре Эл обнаружил, что он в наручниках и арестован.

Полицейские вызвали по рации пожарников, «скорую помощь» для Кэролайн и ее матери и приказали им оставить горящий дом.

— Подождите секундочку! — сказала Кэролайн полицейскому, который вел ее к двери. Прикрыв лицо влажной салфеткой, она взбежала по лестнице в свою комнату, открыла верхний ящик комода и достала шелковый шарфик, подаренный Франческой Пален. Засунув его в карман, она бегом спустилась вниз, задыхаясь от дыма, и присоединилась к другим людям, стоящим на маленьком газоне перед домом.

Пока полицейские заталкивали Эла Шоу в машину, он повернулся к Кэролайн и уставил на нее свой скрюченный палец.

— Это все твоя вина, маленькая сучка! Все из-за тебя!

Пожарники Лейк-Ворта сделали все, что могли, но старый дом на Пэттерсон-авеню, 39 сгорел дотла. Осталась только жалкая кучка измятых кастрюль и сковородок, как горькое напоминание о том, что здесь когда-то был дом, в котором жили и воевали друг с другом.

Эл Шоу провел пару дней в камере и исчез из города. Он не оставил ни адреса, ни телефона, ни записки, а Кэролайн с матерью, оставшись без крыши над головой, поселились в маленькой комнатушке на Эверглэйдс-роуд в пансионе Селмы Йоханнес.

Жизнь шла своим чередом. Мэри Шоу обвиняла Кэролайн в том, что та устроила пожар, лишивший их дома, и в том, что ее звонок в полицию заставил Эла уйти от них, а Кэролайн пыталась спрятаться от действительности в воспоминаниях о «Брэйкерсе», своей затаенной мечте. Убедившись в том, что мать заснула, Кэролайн доставала из ящика аккуратно сложенный шелковый шарфик и гладила его пальцами до тех пор, пока ее не одолевал сон.