Мариус Габриэль - Седьмая луна Страница 4

Они все были «перанакане» – так называли людей, родившихся в районе Сингапурского пролива, получивших образование в Англии и сохранивших лояльность британской короне.

Инхо остановилась и предупреждающе подняла вверх палец.

– Японцы скоро будут здесь, Юфэй, – заявила она, называя Фрэнсин китайским именем. – Они будут новыми хозяевами Азии, и вам с мужем надо как можно быстрее уехать отсюда. Так и передай ему.

Фрэнсин молча кивнула и посмотрела на ребенка. Тетушка Инхо была мудрой женщиной и никогда не говорила лишнего. Она всегда желала ей добра, хотя и не одобряла ее брак с англичанином. Мало того, что у Юфэй отец англичанин, так теперь еще и муж. Тетушка уже неоднократно предупреждала их о грозящей опасности, но Эйб всегда посмеивался над ее словами и пренебрежительно отзывался о неграмотных крестьянах, которые ничего не смыслят в политике. Однако Фрэнсин знала, что в их деревне живут умные люди и их предчувствиям следует доверять, особенно если они предвещают беду. Она уже не раз убеждалась в этом.

Фрэнсин прикоснулась к щечке Рут и улыбнулась. Она вышла замуж за Эйба в семнадцать лет, и через девять месяцев у них родился этот прелестный ребенок, которому недавно исполнилось четыре годика. Рут была крещеной методисткой, но в самые ответственные моменты жизни Фрэнсин носила дочку в расположенный неподалеку буддийский храм, где монахи жгли ароматные свечи и прикрепляли к статуе Будды золотые листики. Эйб был далеко не в восторге от таких посещений и каждый раз недовольно хмурился, стоило ему учуять исходящий от ребенка специфический запах ароматических смол.

– Мама? – шепнула девочка, широко открыв глаза.

– Да, милая, я здесь, – нежно ответила Фрэнсин и погладила ее по темным густым волосам.

Рут унаследовала материнский овал лица, пухлые губы и миндалевидные глаза. Правда, цвет их достался ей от отца, но это нисколько ее не портило. Как и мать, девочка не была копией ни китаянки, ни англичанки, а унаследовала все самое лучшее от обеих рас. Впрочем, Фрэнсин подозревала, что ее дочь навсегда останется чужой для каждой из этих культур и будет чувствовать себя вечным изгоем. Однако больше всего ее раздражали мрачные прогнозы тетушек, которые при каждом удобном случае говорили ей, что Эйб однажды непременно бросит ее и женится на своей соотечественнице, а она останется одна с ребенком на руках.

Разумеется, Фрэнсин гнала от себя подобные мысли, но дурной пример отца, который именно так и поступил с ее матерью, не давал ей покоя. Она помнила его как доброго и щедрого человека, но, когда срок его контракта истек, он без колебаний уехал в свою Англию, и они больше никогда не видели его. А вспоминали о нем, лишь когда получали раз в месяц двадцать сингапурских долларов на жизнь. Вот потому-то ее тетушки и волновались из-за нее. После смерти ее матери они установили над ней опеку и на этом основании считали себя вправе предупреждать Фрэнсин о возможных последствиях.

Услышав во дворе звук подъехавшей машины, она рассеянно взглянула на свои золотые швейцарские часики, которые Эйб подарил ей в день рождения дочери. Да, пора возвращаться домой. Она приезжала в Ипо на выходные, чтобы проведать тетушек, а возвращалась от них с большими корзинами фруктов и овощей, от которых просто не могла отказаться, не желая обижать родных. Все тетушки столпились на крыльце, оживленно болтая, но больше всех, естественно, говорила Чин Инхо.

– Юфэй, обязательно скажи мужу, чтобы увез тебя подальше от этих мест, – еще раз напомнила она и ласково потрепала Рут по щечке. – Пусть укроет тебя вместе с ребенком в Англии, у родных. Хотя он, конечно же, постесняется это сделать.

– Эйб ничего и никогда не стесняется, – резко ответила Фрэнсин, впервые употребив столь неделикатный тон.

Тетя снисходительно хмыкнула.

– В таком случае пусть отвезет тебя туда. Ты ведь знаешь, как поступают японцы с китайскими женщинами, которые имели неосторожность связать свою жизнь с белыми мужчинами?

Тетушки загружали корзины в багажник такси, а Рут в это время прильнула к матери и настороженно посмотрела ей в глаза:

– Мама, мы куда-то уезжаем?

– Пока нет, доченька, – ответила Фрэнсин. – Твоим бабушкам за каждым кустом мерещатся плохие люди.

– А что, японцы действительно плохие?

– Не волнуйся, малышка, мама не даст тебя в обиду. Возможно, мы все вместе проведем наш отпуск в Англии, вот и все.

Так ничего и не поняв, Рут умиротворенно улыбнулась и еще теснее прижалась к матери.

В тот день Эйб пришел домой раньше обычного. Еда еще только готовилась на плите, стол не был накрыт, а слуги оживленно болтали на кухне. Как только он вышел из машины и направился к дому, Фрэнсин сразу поняла, что случилось что-то непоправимое.

Она поспешила мужу навстречу.

– Что стряслось, Эйб?

– Плохие новости, дорогая, – сказал он, поцеловав жену, как обычно.

Абрахам Лоуренс был высоким, статным мужчиной тридцати с лишним лет, но из-за своего загорелого лица, покрытого ранними морщинками, выглядел намного старше. На смуглом лице ярко сияли темно-голубые глаза с желтоватыми белками – результат хронической малярии. Впрочем, этим страдали практически все горные инженеры. Его обветренные губы, казалось, постоянно находились в каком-то странном напряжении, и впечатление это еще больше усиливалось из-за двух глубоких складок, пролегавших по обеим сторонам рта.

– Что ты имеешь в виду? – с замиранием сердца допытывалась Фрэнсин.

– Японцы потопили два наших судна – «Принца Уэльского» и «Возмездие».

Фрэнсин оторопело уставилась на него и даже прикрыла побелевшие губы рукой.

– Не может быть! – воскликнула она. – Должно быть, это японская пропаганда.

– Боюсь, что нет, – грустно возразил Эйб. – Об этом уже объявили по радио. Включи и послушай.

Фрэнсин последовала его совету, и через некоторое время послышался отягощенный местным акцентом голос диктора Малайской радиовещательной корпорации, который подтвердил слова мужа.

– Папа, папочка! – бросилась к отцу Рут, протягивая к нему ручонки. – Папа, ты пришел пораньше, чтобы поиграть со мной?

– Да, малышка, – радостно улыбнулся Эйб, крепко прижимая девочку к груди и целуя в обе щеки.

А Фрэнсин все еще слушала радио, хотя и так все было понятно. Японцы уничтожили два крупнейших военных судна королевского военно-морского флота, которые призваны были обеспечить безопасность Малайи и всех британских владений вместе с проживающими на них подданными Британской империи.

– Эйб, – обратилась она к мужу, с, трудом преодолев охватившую ее растерянность и страх, – мои тетушки сказали, что японцы скоро будут здесь. Это правда?