Изабель Вульф - Тревоги Тиффани Тротт Страница 4

– Или сбежал с другой, – в сердцах сказала Эмма, – как мой папаша.

– Нет действительно хороших, интересных, порядочных, надежных мужчин, – заключила Фрэнсис.

Нет, есть, самодовольно подумала я. И один из них мой.

– Я смотрю правде в глаза, – продолжала та. – Надо адекватно воспринимать окружающую действительность. А действительность нам не на руку. Мне не светят сладкие свидания, – добавила она твердо. – Так что я решила поставить крест на замужестве.

– Лучше быть одной, чем вместе с кем попало, – добавила Эмма.

– Вот это верно! – сказала Кэтрин.

– Три миллиона одиноких женщин не могут быть не правы, – продолжила Фрэнсис, у которой всегда была наготове какая-нибудь статистическая подробность. – И потом, зачем утруждаться, если все равно сорок процентов всех браков кончаются разводом?

– А почему они кончаются разводом? – спросила Эмма с внезапной горячностью. – Как правило, по вине мужа. Вот почему. Конечно, мой отец был во всем виноват, – яростно добавила она. – Ему понравилась другая. Все банально и просто. И она, эта женщина, была банальной и простой. Но она была моложе моей матери, – сказала она с горечью. – Мама так никогда и не оправилась после этого удара.

– Мужчины гораздо больше получают от брака, чем женщины, – заявила Фрэнсис. – Недавно проводился опрос, и шестьдесят процентов замужних женщин подтвердили, что, если бы начать все сначала, они ни за что не вышли бы за своих мужей.

– Ох, что-то мне не по душе ваши речи, – вмешался Кит. – Мужчинам тоже нелегко. Женщины заставляют нас чувствовать себя… лишними.

– Вы и есть лишние, – сказала Фрэнсис, умеряя свою агрессию, но в ее голосе по-прежнему слышался металл. – Что мужчина мне может дать такого, чего у меня нет? У меня есть дом, машина, хорошая работа, отпуск два раза в год – за границей, в шкафу полно одежды от кутюр, а каминная полка ломится от приглашений. Что еще может добавить мужчина?

– Страдание! – сказала Эмма злобно.

– Отсутствие свободы! – сказала Кэтрин.

– Скуку! – сказала Фрэнсис.

– Тяжелый стресс! – сказала Эмма.

– Тиранию! – сказала Кэтрин.

– Предательство! – сказала Эмма.

– Ребенка? – произнесла Салли вопросительным тоном.

– О, не будь такой старомодной! – возразила Фрэнсис. – Для этого мужчина совсем не обязателен. Сколько тебе лет?

– Тридцать восемь.

– Если тебе так хочется ребенка, заскочи в банк спермы или найми мужчину на ночь.

– В крайнем случае можно договориться об интимной встрече с временным любовником, – добавила Эмма со смехом. – Я слышала, они неприхотливы, не придется даже покупать сексуальное белье.

– Или, если вы готовы подождать еще несколько лет, можно обойтись без спермы и клонироваться, – сказала Фрэнсис. – Этот день недалек – помните овечку Долли?

– Я бы очень хотела иметь ребенка, – сказала Салли. – Очень хотела бы. И мои родители хотят, чтобы я родила, – они постоянно мне об этом твердят. Но у меня никогда не будет своего ребенка, – добавила она. – Клонированного, или от мужчины на ночь, или еще какого-нибудь.

– Почему? – спросила Фрэнсис. – Теперь это не позор. Я бы и сама завела ребенка, если бы мне было не лень. Все эти вставания в три часа ночи убьют меня во цвете лет.

– Господи, тебе же всего тридцать восемь, а не шестьдесят три! – воскликнула Кэтрин.

– А как ты относишься к материнству без мужа, Салли? – спросила Фрэнсис.

– Ну, я не думаю, что это будет честно по отношению к ребенку, – ответила та. – И потом, всегда получается так, что какому-нибудь бедняге приходится за это платить, даже если он и не помышлял ни о каком ребенке.

– Значит, этому придурку надо было соблюдать осторожность, – злорадно заявила Эмма.

– Ну… да. Но, по правде говоря, – это всего лишь мое мнение – я думаю, что так нечестно, и я знаю, что никогда так не поступлю, – сказала Салли. Внезапно из ее сумочки раздалась звонкая трель. – Извините, – сказала она, доставая мобильник. – Это по поводу моей корректировки долгосрочных государственных займов США. Что-то уж очень поздно звонят. Я сейчас. – Она ушла в гостиную и там стала расхаживать взад и вперед, с явным воодушевлением объясняя что-то своему коллеге из Нью-Йорка.

– Счастливая старушка Тиффани, – сказала Кэтрин, откусывая полбутерброда. – Ей не надо беспокоиться о таких вещах.

– Это точно, – сказала Эмма, слегка поежившись от прохладного ветерка. – У нее есть мужчина. У нее все схвачено, и она доведет дело до свадьбы. – Она поднесла ладонь к уху. – Я уже слышу звон колоколов. Так когда он будет поставлен перед фактом, Тифф?

– Э… ну… думаю, я не… Жалко, солнце уже зашло.

– Так когда? – спросила Фрэнсис, сделав большой глоток шампанского. – И можно я буду твоей подружкой по несчастью?

– Ха-ха-ха! Что ж… я не знаю… м-м…

Я посмотрела вверх. Толстая пелена облаков, серых, как сталь, постепенно затягивала небо. Откуда они взялись?

– Вам не холодно? – спросила я. – Кто хочет еще тарталетку с пармезаном и паприкой? – Я попыталась сменить тему, потому что, понимаете, я совсем не хотела сыпать им соль на раны – у меня-то есть парень, а у них нет. А также потому, что, если уж быть до конца честной, я во время всей этой дискуссии благодарила Бога за Алекса. Даже если у него покатые плечи и визгливый смех, от которого, по правде говоря, иногда сжимается мое сердце. Но все же, размышляла я, мне не нужно по крайней мере задумываться об искусственном оплодотворении или мучиться по поводу яичников, потому что а) у меня есть парень и б) я знаю точно, что он любит детей. Он действительно, действительно их любит. Просто обожает. Возится со своими племянником и племянницей, очень балует их, и я уверена—он стал бы отличным отцом. Он не будет против того, чтобы менять подгузники. Возможно, это даже доставит ему удовольствие. Конечно, он не совершенство – есть в нем кое-что, от чего я далеко не в восторге, включая козлиную бородку, ужасный вкус в выборе носков и тощие, немускулистые бедра. Но никто не совершенен. Всегда можно пойти на компромисс, да? Так поступают все умные люди. Алекс обаятельный. Необыкновенно приятный. И конечно, не какой-то там ветреный тип. Не то что Фил. Когда мы с Алексом познакомились, он вел себя как истинный джентльмен – он только через три месяца отважился взять меня за руку. И это было замечательно. В некотором роде. В любом случае я абсолютно уверена, что Алекс готов предстать перед фактом. Хотя бы потому, что недавно он так взволнованно и напряженно посмотрел на меня. И восемь месяцев – это вполне достаточно, правда? В нашем-то возрасте! Я имею в виду, ему тридцать восемь, мне – теперь тридцать семь. Так зачем же тянуть? Почему бы просто, как бы это сказать, не разрубить гордиев узел? У него же нет трех бывших жен и пятерых детей, которых он должен содержать; он совершенно не обременен семейством – и это, кстати, еще один большой плюс.