Александр Маккол-Смит - Друзья, любовники, шоколад Страница 4

Глава вторая

Когда дело касалось концертов в Королевском зале, у Изабеллы Дэлхаузи имелся свой подход. В прошлом это был храм, и сиденья на огибавшей его с трех сторон галерее исключали самую мысль о телесном комфорте. По мнению суровых пастырей Шотландской церкви, прихожане всегда должны сидеть выпрямившись, и уж в особенности тогда, когда проповедник одаривает их пылом своего красноречия. Именно этому принципу подчинялось церковное убранство, и в результате верхние ряды сидений не имели спинок, да и почти не позволяли пошевелиться. А раз так, Изабелла посещала Королевский зал, только когда удавалось купить билет вниз, туда, где стояли обычные стулья, а не узкие сиденьица, и только в первые ряды, из которых эстрада была видна достаточно хорошо.

Покупкой билета на этот концерт занимался ее приятель Джейми, а он отлично знал все ее требования.

– Третий ряд партера. У среднего прохода. Лучшее место в зале, – сказал он по телефону.

– А кто будет рядом? – поинтересовалась Изабелла. – Лучшее место подразумевает и приятного соседа.

– Уверен, что сосед будет замечательным, – усмехнулся Джейми. – Во всяком случае, я специально просил об этом.

– В прошлый раз рядом со мной оказался чудаковатый сотрудник Национальной библиотеки. Тот, что отлично знает географию горной Шотландии и постоянно вертится на концертах. По доброй воле рядом с ним никто не сядет. Кажется, однажды на концерте Камерного оркестра его таки стукнули по макушке свернутой в трубочку программкой. Поступок непростительный, но объяснимый. Я, разумеется, на такое не способна. Никогда себе этого не позволяла. Ни разу.

Джейми расхохотался. Эта манера изъясняться, обычная для Изабеллы, всегда приводила его в восторг. Вокруг одни скучные буквалисты, а у нее свой угол зрения, под которым все видится уморительно смешным.

– Может быть, это музыка так на него действует? – предположил Джейми со смехом. – Мои ученики вечно вертятся.

Джейми был музыкантом. Играл на фаготе. И дополнял жалованье солиста Камерного оркестра доходами от многочисленных частных уроков. Учениками были в основном подростки, раз в неделю поднимавшиеся по крутой лестнице в его квартирку на Сток-бридже. В основном это были способные ребята, но некоторых толкала к музыке только железная воля родителей. Они-то и вертелись на уроке либо глазели в окно.

Изабелла была близким другом Джейми, насколько это возможно при пятнадцатилетней разнице в возрасте. Около полугода он был близок с Кэт. Изабелла познакомилась с ним тогда и была страшно разочарована, узнав, что племянница рассталась с приятным молодым человеком, которому к лицу бледность и стрижка ёжиком. Порвала отношения Кэт, и Изабелле потребовалась вся ее недюжинная выдержка, чтобы не укорять племянницу за то, что казалось страшной ошибкой. Джейми был даром богов, чудом, посланным к нам на землю прямо с Парнаса, а Кэт бросила его и даже не оглянулась. Ну мыслимо ли такое?!

Несколько месяцев Джейми – Изабелла ясно видела это – мучительно тосковал по Кэт. Изабелла не касалась больной темы, но, следуя негласному уговору, по-прежнему вела себя с Джейми как с членом семьи, поддерживая в нем надежду на восстановление порванной связи. Между тем ее собственные отношения с Джейми сделались глубже, чем просто родственная приязнь. Джейми нуждался в человеке, которому можно изливать душу, и Изабелла, инстинктивно почувствовав это, с готовностью взяла на себя роль конфидентки, получая огромное удовольствие от общения с Джейми. Она аккомпанировала ему на фортепьяно, кормила его собственноручно приготовленными кушаньями, болтала с ним о всякой всячине. И всему этому он радовался ничуть не меньше, чем она сама.

Она была вполне довольна тем, что давала ей эта дружба. Знала, что может в любой момент позвонить Джейми и он придет к ней со своей Сакс-Кобург-стрит выпить стаканчик вина и поговорить. Иногда они ходили куда-нибудь поужинать или – если Джейми доставал билеты – на концерт. А в те вечера, когда Джейми играл с Камерным оркестром, присутствие Изабеллы считалось обязательным, где бы ни проходил концерт – в Эдинбурге или в Глазго, хотя она не слишком любила Глазго, находя его чересчур суетливым. Слушая это, Джейми улыбался. Глазго суетливый? Да нет, Глазго живой. Здесь жизнь осязаема, материальна, в отличие от рафинированно-утонченного Эдинбурга. Джейми нравился Глазго. В свое время он учился в Шотландской королевской академии музыки и драмы и с удовольствием вспоминал студенческую жизнь с ее разудалыми вечеринками, посиделками в барах, ужинами в дешевых индийских ресторанчиках, где пахло рекой и куда доносились гудки пароходов и фабрик.

Сейчас, сидя – как и было обещано – в третьем ряду партера, Изабелла изучала программку предстоящего музыкального вечера. Концерт был благотворительный – в пользу Фонда помощи странам Ближнего и Среднего Востока, – и участвовать в нем выразили желание самые разные музыканты. Обещаны были виолончельный концерт Гайдна, сборная солянка из произведений Баха и несколько номеров в исполнении Эдинбургской хоровой академии. Камерного оркестра, в котором работал Джейми, среди участников не было, но сам он играл на фаготе в составе собранного на этот вечер ансамбля, которому предстояло аккомпанировать пению. Изабелла пробежала глазами список исполнителей: почти все имена были ей хорошо известны.

Откинувшись на спинку стула, она подняла голову и оглядела галерею. Девочка, вероятно младшая сестра одной из хористок, свесившись через парапет, смотрела вниз. Встретив взгляд Изабеллы, неуверенно помахала ей рукой. Изабелла помахала в ответ и улыбнулась. За спиной девочки мелькнула фигура сотрудника Национальной библиотеки. Он посещал все концерты и всегда вертелся.

Зал был уже почти полон, и только несколько пришедших в последний момент еще пробирались к своим местам. Изабелла снова заглянула в программку и затем, незаметно скосив глаза, посмотрела, кто сидит слева. Оказалось, что это женщина средних лет с туго стянутыми на затылке в узел темными волосами и слегка недовольной миной. Мужчина с худым брюзгливым лицом сидел рядом с ней, устремив глаза в потолок. Потом глянул на женщину и снова отвернулся. Женщина бросила на него взгляд и тут же, делая вид, что поправляет накинутую на плечи красно-пеструю кашемировую шаль, слегка повернулась в сторону Изабеллы.

– Какая чудная программа, – прошептала Изабелла. – Просто подарок.

Лицо женщины стало приветливее.

– Мы так редко слушаем Гайдна, – сказала она. – Его исполняют гораздо реже, чем следует.

– Да-да, вы правы, – согласилась Изабелла и подумала: интересно, а сколько Гайдна нам следует?