Барбара Хоуэлл - Простая формальность Страница 4

— Сколько лет его невесте? — поинтересовался Хэнк.

— Тридцать восемь. Для него слишком молода.

Хэнк собрал свою одежду в кучу и голышом нырнул в бассейн. Мэрион взяла телефонную трубку и позвонила Хиро. Она смотрела, как Хэнк плывет, и невольно морщилась, видя, как много сил он тратит попусту. Он до сих пор плавал старомодным кролем — так, как научился пятьдесят лет назад в каком-нибудь общественном бассейне в Нью-Йорке.

Какой у него счастливый вид, думала Мэрион. Бултыхается в своем крохотном бассейне и счастлив. И ничего ему больше не нужно. Его первая жена, от которой и в молодые годы было мало радости, десять томительных лет болела лейкемией и умерла, вконец измучив Хэнка жалобами и капризами. Ко всему прочему, красотой она тоже никогда не отличалась.

Если счастье покупается ценой страданий, то можно твердо сказать, что они оба сполна заплатили за все, что имеют сейчас. Только Мэрион не очень верила в такую справедливость. Одни всегда несчастны и при этом вечно только платят. А другие счастливы — и все.

Хэнк подплыл к краю бассейна и ухватился за лесенку. Его жидкие седые волосы прилипли ко лбу, а толстый, бесформенный нос наморщился от напряжения.

— Клэй говорил что-нибудь про мальчиков? Приедут они в октябре? Если нет, то я поехал бы в Мексику.

— Нет, мальчики приглашены на свадьбу. Вот так. Клэй не собирается жениться тихо-скромно в ратуше на своей велфордской любовнице. Они закатывают свадебный прием в ресторане «Лютеция». И он хочет отправить ее дочерей учиться в Хоуп-Холл. Это возмутительно! Я сама училась в Хоуп-Холле. Чего ради посылать их именно туда?

— А почему бы и нет? Ты сама ему говорила, какая это хорошая школа.

— Да он специально посылает их туда, чтобы заставить меня думать о нем, о них, об их семейной жизни, их проблемах. Погоди, он еще попросит, чтобы я написала девочкам рекомендательные письма для школы. Он считает, что им нужно «помочь». — Мэрион усмехнулась, и на лице ее появилось озорное мальчишеское выражение, прочно забытое за двадцать семь лет жизни с Клэем. — Он спросил, не знаю ли я хорошего специалиста по психологии подростков. Разве не прелесть? Собирается перевоспитывать ее дочерей с помощью психоанализа!

— Как по-твоему, он в нее влюблен?

— Это Клэй-то влюблен? Он понятия не имеет, что это такое. Правда, уверяет, что в постели с ней невероятно хорошо. Якобы раньше у нее никогда не бывало оргазма, а тут он ее пробудил. Ему теперь все время кажется, будто он спит с девственницей.

— Такое может быть?

— Да нет, конечно! В наше-то время, когда в любой аптеке продаются вибраторы! Или он имеет в виду вагинальный оргазм, или просто врет. Во всяком случае умом она, по-видимому, не блещет: подписала брачный контракт, по которому в случае развода не получит ни гроша. Вывод ясен: из велфордских шлюх она не самая сообразительная.

— Почему тебя так волнует контракт? Он ведь уже один раз потерял много денег.

— При разводе со мной. Потрясающе! Отличное оправдание! Уверяю тебя, причина не в этом. Он придумал контракт, чтобы показать ей, кто хозяин положения. Предотвратить возможную атаку с ее стороны.

Тут Мэрион услышала у себя за спиной быстрые легкие шаги Хиро и замолчала. На японце была ослепительно белая рубашка, белые шорты и красные сандалии. Самой заметной чертой его наружности были тоже ослепительно белые фальшивые зубы, а самой привлекательной — глаза, в которых светилось беззаветное обожание и преданность хозяину. Он нес поднос с двумя бокалами «кровавой мэри» — в каждом зеленел стебелек сельдерея — и два толстых сэндвича с ростбифом и стручками зеленой фасоли. Увидев, что хозяин в голом виде, он тактично отвернулся, но успел кинуть на стул у самого бассейна полотенце. Быстрыми, ловкими движениями он накрыл под зонтиком столик на двоих, вложив в каждую салфетку цветок, и ушел так же молча, как появился.

— Во Франции брачные контракты существуют уже несколько веков, — заявил Хэнк, который после войны учился во Франции по союзному договору и навсегда остался франкофилом.

— Она же не француженка. Она велфордская лавочница, мать двоих детей, и она выходит замуж за человека, которому пятьдесят пять и который имеет трехмиллионное состояние. Эту цифру, между прочим, он называет сам. Не знаю, разделить ее пополам или удвоить. Чтобы пробиться через его вранье, надо знать его сегодняшнюю политику. Короче, шесть у него миллионов или полтора — все равно это сумма немалая, и на месте его избранницы я почувствовала бы себя оскорбленной.

— Он имеет полное право обезопасить себя.

— Тогда почему ты не предложил мне составить контракт? — спросила Мэрион — эта мысль пришла к ней только сейчас.

— Как-то ни к чему было. Ты имела свой капитал после развода. Да и вообще мы оба были уже не молоды и лучше знали друг друга. А для Клэя все совсем иначе.

— Это-то и ужасно. Если бы они были в равном положении, тогда другое дело.

— Может быть, он ей не доверяет.

— Может быть? Разумеется, не доверяет! Если бы доверял… А ты мне доверяешь? — Мэрион с очень серьезным видом подошла к Хэнку и, сорвав полотенце, прижалась к его прохладному влажному телу своим разгоряченным, намасленным.

— Ничуть. Женщине, которая так себя ведет средь бела дня… Господи, ты меня распаляешь… Нам это не по возрасту.

Мэрион чмокнула его в ухо, села и взяла бокал.

— Почему не по возрасту? Просто тебе надо возвращаться на работу, командовать там всем и всеми, поэтому сейчас не время. Надо смотреть фактам в лицо, раз мы с тобой такие тщеславные.

Он снова завернулся в полотенце и задумчиво произнес:

— Предположим, я хочу жениться на девушке…

— Помилуй, на какой девушке? Ей тридцать восемь лет!

— Хорошо, на женщине в стесненных обстоятельствах, с двумя детьми; и предположим, я в нее страстно влюблен… даже тогда, если я не полный кретин, я могу заподозрить, что она выходит за меня ради денег. И предприму все необходимые, законные шаги, чтобы она не обогатилась за мой счет, если вдруг решит со мной развестись. — Хэнк пожевал стебель сельдерея и бросил его в бокал.

— Если бы мне было тридцать восемь и я выходила бы за человека на семнадцать лет старше меня и несравненно богаче и он вынуждал бы меня подписать подобный брачный контракт, я бы сразу поняла, какого он обо мне мнения. И я бы этого не потерпела.

— Зачем же она подписала?

— По глупости? По неразборчивости? А может, она просто отчаянно хочет замуж?

— Или собирается его прикончить через год-другой? — предположил Хэнк.

— Надеюсь, у нее есть в запасе какой-то план. Иначе ей несладко придется, как только она обнаружит, что за мерзкая личность Клэй Эдвардс.

— Ты не допускаешь, что он изменился?

— Мужчина в пятьдесят пять лет не перестанет лгать и бегать по бабам только потому, что женился на какой-то лавочнице из Велфорда. Нет, с ней он будет проделывать то же, что со мной. Будет говорить, что уезжает в соседний штат по делам, а через три дня позвонит из Барбадоса. Или пригласит на обед десяток гостей, а сам явится в десять вечера, весь пропахший чужими духами. О-о-о! — Мэрион надкусила сэндвич и принялась яростно жевать. — И будет каждый уик-энд оставлять ее одну, и вечно опаздывать на поезда, и будет то терять, то набирать вес — не успеешь порадоваться, что у него приличный вид, как он снова превратится в бегемота. Нет, пусть она попробует, каково жить с человеком, если у него в шкафу висят костюмы пяти разных размеров, а на маскараде он желает появляться только в виде Генриха VIII.

Мэрион хотела было встать, ударилась коленкой о шезлонг Хэнка, передумала и опустила спинку своего шезлонга.

— Райское блаженство! — засмеялся Хэнк и взял ее за руку.

Мэрион попыталась улыбнуться в ответ.

— Она будет, как я, сходить с ума, только ее никто не спасет. Тут шансы у нее нулевые: во-первых, она из Велфорда, а во-вторых, если она подписала такой унизительный брачный контракт, значит, она круглая дура и просто неспособна найти себе такого мужа, как ты.

— Очень уж мрачно у тебя получается.

— Такой уж он есть, вот и мрачно.

— А я все вижу иначе. Мне кажется, что они должны вполне друг друга устроить. Ты только представь себе — добродушный толстяк, который любит, удовлетворив свою даму, полакомиться в постели булочкой с паштетом, водит ее детей к психоаналитикам, чтобы избавить их от комплексов, а летом по субботам и воскресеньям стоит за прилавком в ее магазинчике и рассказывает посетителям, как он счастлив, и знаете, как ни странно, у нее раньше не бывало оргазма, а теперь…

— Она продает свой магазинчик. Они переезжают в Нью-Йорк. Я не могу ее осуждать, но, по-моему, это еще одна глупость.

— Клэю легче с людьми, которых он вырвал из их привычной среды. Из него еще может получиться прекрасный муж: он будет хозяином положения, а как раз этого ему всегда и не хватало.