Габриэль Голдсби - реванш Страница 4

“Я вижу, ты все еще ненавидишь меня, а мне не хочется, чтобы это стояло между нами.”

“Какая разница? Я здесь даже не живу.”

Колби предпочла бы, чтобы Маккензи разозлилась, но та оставалась все такой же спокойной.

“Наши отношения не должны быть такими напряженными. Я хочу все уладить. Тебе никогда не узнать, насколько это важно для меня. И всегда было.”

“Докажи,” - внезапно потребовала Колби, удивляя их обеих.

“Как?”

“Не знаю. Ты говоришь, что это для тебя важно. Докажи мне, насколько.”

Какого черта она пытается этим добиться? Удивленный взгляд Маккензи медленно менялся на что-то другое. Внезапно страсть, которую Колби так умело спрятала, снова нахлынула на нее. Маккензи посмотрела на губы женщины и начала медленно наклоняться к ним…

“Можно, я …?”

Колби моргнула. Какого черта…? Ее запрет на прикосновения обернулся против нее же. Она должна отказаться от своих слов, если хочет увидеть, как далеко зайдет это неожиданное влечение. Колби вздохнула и кивнула. Прежде, чем она могла прикрыть глаза, губы Маккензи прижались к ее губам, умоляя их раскрыться и впустить ее внутрь. Затем Мак с силой, которая когда-то так пугала Колби, прижала ее к своему телу.

Ноги женщины ослабли, и если бы не руки Маккензи, она бы рухнула на пол. Колби раздирали противоречивые чувства - ей хотелось, чтобы поцелуй прекратился и в то же время - чтобы длился вечно. Вдруг она услышала стук каблуков и слегка пьяный смех.

По тому, как Маккензи прервала поцелуй, можно было понять, что она тоже услышала посторонних. Мак выглядела так, словно хотела что-то сказать. Колби шагнула назад, дрожа от резкой потери ощущения горячего тела Маккензи, прижимающегося к ее напряженному телу.

“Доверься мне,” - попросила Мак.

Больше ни о чем не думая и не сомневаясь, Колби кивнула, и руки Маккензи, скользнув на ее талию, подняли и понесли женщину в душевую кабину. Колби услышала, что дверь открылась, как раз в тот момент, когда Мак опустила ее на пол. Колби легко выдохнула, когда ее спина коснулась прохладной кафельной плитки и рука Маккензи оперлась около ее головы.

Какие-то две выпускницы обсуждали, смеясь, как за эти годы постарел тот или иной их одноклассник. Но Колби ничего не слышала, глядя в самые тревожные глаза, которые когда-либо видела. Нет. Она видела такую же тревогу и растерянность в глазах Маккензи десять лет назад. И сейчас, как и тогда, Колби не знала, что с этим делать.

Глава 2

1996 год.

Колби была на полпути в столовую, когда вспомнила, что оставила свой выпускной альбом в раздевалке. Она хотела попросить Бет Харвелл подписать его, но так и не набралась смелости.

Женские голоса, непривычно высокие, и мужские, неожиданно низкие, звучали в коридорах школы. Колби вздохнула, протискиваясь в раздевалку. Очередь в столовой будет уже довольно длинной, когда она туда доберется, и ей придется есть оставшееся на дне кастрюль. Иногда это было не так уж и плохо, в зависимости от того, что значилось в сегодняшнем меню.

Колби ненавидела время ланча. Ей казалось, что все на нее смотрят и отмечают, что она обедает в одиночестве. Иногда девушка проводила время с членами компьютерного клуба, хотя и не считала их своими друзьями. В основном они приносили ланч с собой, чтобы провести эти пятнадцать минут не в столовской очереди, а играя в какую-нибудь игру.

Колби предпочла бы совсем не ходить на ланч, но ее мама все время забывала сходить в магазин, поэтому дома никогда не удавалось найти что-нибудь подходящее, чтобы взять с собой. Обычно завтракала она в Бургер-Сити, а на обед забегала в кафе у дороги. Колби обожала их знаменитый салат с цыпленком под соусом. Сорокалетний повар обычно давал ей двойную порцию курицы. При воспоминаниях о его похотливой улыбке Колби становилось не по себе, но не так, как сейчас, когда, свернув за угол, она увидела Маккензи Брент, сидящую на скамейке и пишущую что-то в ее альбоме.

“Что ты делаешь? Это мой альбом!” - слова вырвались раньше, чем девушка успела понять, что совершает чудовищную ошибку.

Испуганный взгляд Маккензи, наверное, показался бы ей дико забавным, если бы продлился подольше, но Колби не повезло. Испуг быстро сменился чувством, которое она так хорошо знала - злостью. Мак громко захлопнула альбом, положила его на скамейку и с хищной грацией встала.

“Твой? Откуда ты знаешь, что он - твой?” - спросила она. - “Он может быть чьим угодно.”

Если бы на месте Маккензи Брент был кто-нибудь другой, то Колби спросила бы, зачем он подписывает неизвестно чей альбом. Но Брент осталась на второй год не за простые шалости.

“Мое имя написано на внутренней стороне обложки. Вот, я покажу тебе.” - Девушка подошла ближе и потянулась к альбому, случайно задев рукой бедро Маккензи. Та выдохнула и отступила на шаг.

Колби отпрянула.

“Извини,” - сказала она, хотя знала, что едва коснулась собеседницы. У нее была дурацкая привычка извиняться за все, в чем даже не было ее вины, особенно, если Колби нервничала.

Маккензи подняла альбом и, повертев его в руках, словно впервые видя, предложила: “Если он тебе так нужен, подойди и возьми.”

Колби поколебалась, а затем потянулась и взялась за край альбома. Она намеревалась забрать его, разумеется, аккуратно, и поскорее уйти отсюда.

Ухмылка на лице Маккензи говорила, что это будет не так-то просто, но Колби все равно решила попытаться. Должно быть, лицо выражало ее намерение, потому что Мак внезапно отвела руку с альбомом, а затем зажала его подмышкой.

“Постой, откуда мне знать, что это твой альбом?”

Колби чуть не закричала от разочарования. Она кивнула в сторону альбома: “Если ты откроешь его, то увидишь, что на первой странице написано “Колби Деннис”. О, прости. М-мм, это я. У меня есть…” - девушка начала шарить по своим карманам. - “У меня есть студенческий билет.”

“Я знаю, кто ты.”

“Знаешь?”

Маккензи кивнула, но ничего не добавила. Почему она так нервничает? Колби огляделась, готовясь к тому, что сейчас из шкафчика выпрыгнет кто-нибудь из брентовских дружков и выбьет из нее все дерьмо. Мак никогда еще не делала что-нибудь серьезнее того, что отбирала у одноклассницы любовные романы, которые та иногда читала, или толкала, проходя мимо, или “занимала” доллар, который, как они обе знали, никогда не вернет. Но что-то всегда происходит в первый раз. Колби начала потихоньку отступать назад.

“Куда ты собралась? Ты же хотела свой альбом?”

“Можешь оставить его себе,” - ответила девушка, пытаясь увеличить расстояние между ними.

Внезапно то самое злое выражение, к которому она уже привыкла, снова появилось на лице Маккензи. Сделав два длинных шага, та сократила расстояние между ними. Прежде чем Колби смогла среагировать, Мак схватила ее за грудки, сминая рубашку в кулаках, и притянула к себе так близко, что девушка почувствовала запах ее мятной жвачки. Колби сжалась в ожидании удара, но его не последовало.