Ева Модиньяни - Ваниль и шоколад Страница 4

– Ну и что? Дети всегда создают проблемы, так в книжках написано. Но не все родители собачатся, как наши, – изрек маленький Лука.

– Наш папа – жуткий бабник. Это в книжках не написано, но все равно это правда, – уточнил Даниэле.

– Ну и что? Раз у него есть любовницы, мама тоже могла бы завести себе кого-нибудь на стороне, тогда они были бы на равных. Немного развлечения никому не повредит, – заметила Лючия тоном многоопытной женщины.

– Любовницы называются «развлечениями»? – спросил Лука.

– Молчал бы лучше! Что ты понимаешь? – оборвала его старшая сестра.

– Когда я женюсь, у меня будет много развлечений. А если родится такая дочка, как ты, я ее задушу, – ничуть не обидевшись, ответил Лука.

Чувство вины перед детьми, которым достались такие непутевые родители, буквально захлестнуло Пенелопу. В этот самый момент она и решила уехать. Может, Андреа станет наконец настоящим отцом, если ее не будет рядом? Надо попробовать. Пусть возьмет на себя ответственность за семью! Иначе Лючия скоро станет дистрофиком, у Даниэле свои проблемы, не менее серьезные, а Лука такой молчаливый и замкнутый, один бог знает, что у него в голове… Пусть побудут с отцом, может, и будет какой толк. Наверное, это единственное разумное решение. Только бы ей хватило воли его осуществить.

После ужина Пенелопа вывела собаку на прогулку. Лючия отправилась со своим приятелем в пиццерию. Даниэле и Лука легли спать. Присцилла красилась и прихорашивалась перед свиданием с Мухамедом, своим египетским женихом, с которым проводила все выходные.

– Как ты думаешь, синьора, я сексуальная? – спросила она перед уходом. – Когда я жила на Филиппинах, я была куда стройнее. И я была очень сексуальная. А теперь Мухамед говорит, что я толстая.

– Ты очень мило выглядишь, Присцилла, не волнуйся, – заверила ее Пенелопа.

Случалось, Мухамед ее поколачивал. Присцилла этим страшно гордилась. «Бьет, значит, любит», – повторяла она.

Пенелопа дождалась возвращения Лючии, поднялась к себе и сложила вещи в чемодан. Вконец измученная, она растянулась на диване перед телевизором, чтобы оглушить себя глупейшим эстрадным концертом.

Вот лифт остановился на их этаже. Пенелопа тут же выключила телевизор и закрыла глаза. Ей не хотелось разговаривать с Андреа. Когда муж провел рукой по ее лицу, у нее возникло желание укусить его за руку. В конце концов Пенелопа забылась сном.

Несколько часов спустя она села за кухонный стол и написала письмо мужу, потом разбудила детей и приготовила завтрак. Глядя, как они едят, слушая их болтовню, Пенелопа изо всех сил старалась не расплакаться. Она любила детей, собиралась их оставить и не могла сказать им правду.

В девять утра кузены Пеннизи позвонили в домофон. Дети были готовы к отъезду.

– Кто отвезет нас домой? – спросила Лючия.

– Папа за вами заедет, – ответила Пенелопа.

– Тогда скажи ему, чтобы не опаздывал. Я должна быть дома ровно в четыре, мне надо закончить упражнение по греческому. И еще у меня завтра контрольная по истории.

– Ты моя умница, – улыбнулась ей Пенелопа, в то же время стараясь удержаться от обычного, впрочем, бесполезного совета дочери не делать вид, что она ест, и не прятать еду под столом. Лючия была бы просто неотразима, если бы не ее одержимость похуданием. Ее идеалом была Клаудиа Шиффер.

Пенелопа открыла дверь лифта, поцеловала каждого из них на прощание. Лука прижался к ее щеке своими розовыми губками и, как всегда, сказал «бррр» – это была его собственная шутливая версия поцелуя. Даниэле тронул крошечный колокольчик, подвешенный к сережке в ухе, и тот зазвенел.

– А мне не надо делать уроки. Когда бы папа ни приехал, мне все годится. Чем позже, тем лучше, – добродушно усмехнулся он.

Это точно, ему никогда не надо было делать уроки. Зато успеваемость у него была на нуле, ему вполне реально грозило исключение из школы.

Пенелопа высунулась в окно гостиной и выглянула вниз. Вот ее дети сели в машину. Она закрыла ставни и отправилась в кухню. Если бы не ее решение уехать, она бы сейчас, как всегда, засучила рукава и занялась бы уборкой. Вместо этого Пенелопа написала краткое послание на грифельной доске, вынула из кармана письмо мужу и оставила конверт на самом видном месте: на буфетной стойке. Потом она взяла из гардеробной заранее уложенный чемодан. Хотя стоял конец мая, день выдался пасмурный. Небо было затянуто облаками, в воздухе ощущался холодок. Пенелопа раскрыла шкаф и сняла с вешалки костюм голубовато-лилового цвета, получивший «отставку» много лет назад, еще до того, как родился Лука.

И юбка, и жакет по-прежнему сидели на ней прекрасно.

Она вынула из шкафчика для обуви пару синих мокасин: самую удобную для дороги обувь. Подхватив сумку и чемодан, Пенелопа на цыпочках направилась к входным дверям, чтобы не разбудить Андреа, но уже на пороге передумала и вернулась в детскую.

– Господи, ну и кавардак, – прошептала она, перебирая вещи, разбросанные на ночном столике Луки. – Ну вот, я так и знала! Он забыл свой вентолин!

Она тут же решила, что это ее вина: надо было быть внимательной. Если у малыша будет приступ астмы, а лекарства под рукой не окажется, он перепугается до полусмерти. Если бы она меньше думала о своих проблемах и больше о здоровье сына, такого бы не случилось. Может, стоит отложить отъезд? Нет, ей вообще не следует уезжать. Достаточно распаковать чемодан, разорвать письмо, стереть послание с доски и продолжить свою прежнюю жизнь.

– Но моя жизнь катится под откос, – шепотом напомнила себе Пенелопа, оглядываясь кругом. Худу конца не бывает, промелькнуло у нее в голове, надо вырваться из замкнутого круга семейных неурядиц. – Лука как-нибудь справится. Старшие ему помогут, – решила она наконец.

Подхватив чемодан, Пенелопа бесшумно миновала коридор и вышла из дому. Ее машина стояла на платановой аллее перед домом. Она села за руль и выключила сотовый телефон.

Своим решением Пенелопа не поделилась не только с кузенами Пеннизи, но даже и со своими закадычными подругами, Донатой и Софией, и с родителями. К тому времени, как они об этом узнают (Андреа не замедлит поднять скандал, в этом можно было не сомневаться), она уже будет в Чезенатико, в доме бабушки, а уж там ей нечего опасаться. Пусть кто-нибудь попробует выкурить ее оттуда!

Когда она добралась до поворота на Анкону, дождь превратился в потоп. «Дворники» не справлялись с потоками воды, видимость была нулевая. Опасаясь попасть в аварию, Пенелопа решила сделать еще один привал. Она остановила машину у придорожного ресторана и выругала себя за рассеянность: зонтик вместе с чемоданом остался в багажнике. К счастью, на заднем сиденье у нее был припасен непромокаемый плащ на всякий случай. Пенелопа натянула его на себя и бегом пересекла стоянку, моментально промочив ноги в глубоких лужах.