Мэри-Роуз Хейз - Бумажная звезда Страница 4

Нарочито вздохнув и закинув ногу на ногу, мальчик откинулся в кресле и стал разглядывать залитый электрическим светом потолок. Минуту спустя он съехал на краешек кресла и зажал руки между ног. Покачавшись из стороны в сторону, юный Тредвелл, вместо того чтобы читать «Роллинг стоун», как ему было предложено, вытащил из кармана солидный конверт и вновь принялся изучать письмо.

Еще через пять минут к нему подошла женщина средних лет в опрятном синем костюме и белой с большим бантом блузке.

— Господи, Джуниор[4]! Какая неожиданность!

Мальчик вскочил, задыхаясь от возмущения: он ненавидел, когда его так называли.

— Добрый день, мисс Геррити, — последовал вежливый ответ.

Между тем секретарша отца сразу бросилась в атаку.

— Что ты делаешь в Нью-Йорке? — потребовала она ответа.

— Я хочу повидаться с отцом.

— Твой отец очень занятой человек. Почему ты не в школе?

— Потому что я убежал.

— О, Джуниор, опять! Как ты можешь?

— Это пустая трата времени. Я много раз говорил об этом.

Он понимал, что выглядит глупо, но ничего не мог с собой поделать. Мисс Геррити всегда отмечала только его отрицательные качества.

Юный Тредвелл наперед знал все, что сейчас будет сказано, и приготовился выдержать любые упреки. Он в третий раз сбежал из средней подготовительной школы. «Как необдуманно ты поступил, ведь твой отец приложил столько сил, устраивая тебя туда», — затянет она свою песню.

Мальчик прекрасно знал ход мыслей мисс Геррити: «Ты имеешь все самое лучшее. Лучшие школы, лагеря, путешествия, лечение, лучшие игрушки. Где же твоя благодарность?

Отец тебя так любит, а ты?»

И он, в свою очередь, затянет в ответ: «Как он может так говорить, если совсем не видит сына? Я не хотел уезжать из дома, но меня каждый раз отсылали все дальше и дальше, пока я не оказался в Санта-Барбаре, так далеко, что порой кажется, будто я живу в другой стране. У меня не было случая доказать ему, на что я способен».

Но, возможно, на этот раз все будет по-другому. Сейчас отец удивится и останется доволен. «Ему придется отнестись ко мне серьезно, и у него найдется для меня время, — думал мальчик. — Сейчас, когда компания открывает новую серию ночных передач, там найдется работа и для меня».

Стоило только подумать об этом, как на следующий же день пришло письмо. Это хорошее предзнаменование.

— Я не хочу больше ходить в школу, — ответил он. — Я хочу работать здесь, рядом с отцом. У меня для него кое-что есть.

Тредвелл-младший протянул письмо, но мисс Геррити его не взяла.

— Джуниор, будь разумным. Отец не может тебя сейчас принять. У него важное совещание, а в пять тридцать он вылетает в Японию.

— Я не отниму много времени и могу проводить его в аэропорт.

— Но и по пути туда у него назначена важная встреча.

— Мое дело тоже очень важное.

Мальчик буквально сунул в руки мисс Геррити письмо, чтобы та увидела, что оно пришло от главного редактора журнала «Страшные рассказы».

Юный Тредвелл следил, как секретарша отца пробегает по строкам глазами.

— Понимаете теперь? — спросил он.

В этом письме редактор благодарил за присланный в журнал рассказ и сожалел, что в данный момент редакция не может опубликовать его, но впредь просил присылать все, что будет написано. Мальчик пальцем ткнул в строку, где говорилось «все, что будет написано».

— Им понравился мой рассказ.

— Но они же не купили его.

— Пока нет, но… — Для большей убедительности он повысил голос:

— Но обязательно купят.

— И ты проделал такой долгий путь из Санта-Барбары, чтобы показать это письмо отцу? — с неосознанной жестокостью спросила мисс Геррити. — Ну хорошо, — добила она с покорным видом, — я покажу его. Жди меня здесь.

Прошло десять долгих минут, в течение которых мальчик без дела слонялся по приемной, разглядывая висевшие на затянутых зеленой материей стенах фотографии кинозвезд и других знаменитостей. Не выдержав, он встал перед закрытой дверью, ожидая решения своей судьбы.

По радио звучала тихая музыка, сначала мелодии из мюзикла «Моя прекрасная леди», затем из «Вестсайдской истории».

Наконец вернулась мисс Геррити, по-прежнему держа в руках письмо и еще какой-то толстый конверт.

— Ну? Что он сказал?

— Ты должен немедленно вернуться в Калифорнию. Отец позвонил директору, в школе готовы принять тебя обратно.

Потрясенный, он смотрел на мисс Геррити широко раскрытыми глазами.

— Но неужели он не понимает? Я не хочу туда возвращаться. Что отец сказал о письме?

— Ничего.

— Вы хотите сказать, что он даже не прочел его?

— Я предупреждала тебя, Джуниор. У него нет времени.

Мистер Тредвелл уже опаздывает. — Мисс Геррити протянула ему конверт. — Это на расходы. Думаю, вполне достаточно.

Мальчик вынул из конверта деньги и тщательно пересчитал. Десять новеньких купюр по сто долларов каждая.

— Тысяча баксов, — спокойно констатировал он. — Что же, этого вполне достаточно.

— Очень щедро, — заметила мисс Геррити.

Он положил деньги обратно в конверт. Лицо его побледнело, он тяжело дышал.

— Передайте моему отцу, что мне нужно было всего пять минут его драгоценного времени, а не эти проклятые деньги.

Он разорвал конверт на две аккуратные половинки, которые бросил на пол к ногам мисс Геррити, обутым в изящные коричневые туфли.

— И не смейте называть меня Джуниор! — прокричал он.

Злой и униженный, мальчик бросился к лифту, который спустил его в вестибюль. Расталкивая людей, не обращавших на него ни малейшего внимания, он бросился к выходу, чувствуя, как рыдания душат его, а из глаз вот-вот потекут слезы. Это заставляло его чувствовать себя еще более жалким и униженным в глазах окружающих. Но напрасно он так распалялся — никому не было до него никакого дела. С таким же успехом он мог быть человеком-невидимкой.

«Фил сандвич шоп» — небольшой ресторанчик, где Джо-Бет Финей работала пять дней в неделю после школы и один полный день в субботу, располагался на главной и единственной улице маленького городка Корсика. Здесь находились автозаправочные станции, закусочные, магазины и молельный дом сестер-евангелисток, где мать Джо-Бет проводила все свободное время, отработав горничной в мотеле, расположенном на границе двух штатов. С тыльной стороны ресторана не было ничего, кроме пыльного двора да покосившегося забора, за которым на тридцать миль вокруг простиралась выжженная солнцем земля, поросшая редкими карликовыми деревьями и колючим кустарником. Лишь перекати-поле, подстегиваемые порывами ветра, носились со скоростью урагана из одного конца в другой.

Джо-Бет было семнадцать лет. Ростом в пять футов, с выгоревшими на солнце светлыми волосами она могла показаться стороннему наблюдателю просто хорошенькой, но тот, кто приглядывался к ней повнимательнее и замечал блестящие светло-серые глаза, смело называл девушку красавицей, с чем, впрочем, сама Джо-Бет никогда бы не согласилась. Она привыкла, что ее всю жизнь сравнивают с Мелоди Рос, старшей сестрой, а Мелоди, как всем хорошо известно, самая что ни на есть красавица.