Обмани меня еще раз (СИ) - Элиме Валентина Страница 40

‒ Просто я устала успокаивать твою дочь, вместо тебя. Открой дверь, меня ждут другие пациенты. Я итак много времени потратила на Лесми, ‒ я старалась не смотреть ему в глаза.

‒ Хорошо, но перед этим дай мне слово, что дождешься меня, пока я поговорю с дочерью. Нам надо кое-что обсудить. И с тобой хочет поговорить один человек. Обещай, что не сбежишь. Иначе мне придется поцеловать тебя, чтобы удержать, ‒ и он наклонился еще ближе ко мне.

Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки. Подняла взгляд и поняла, что совершаю самую большую глупость в своей жизни. Кто из нас сделал тот самый рывок, чтобы преодолеть пару сантиметров между нашими губами, я не могла сказать. Я понимала лишь одно, что сама обняла его за шею и притянула к себе, пытаясь раствориться в нем. Осознание, что все это время мне не хватало его, накрыло меня лавиной. И я начала задыхаться в объятиях Антона…

Глава 28

Ева

Его руки сжались вокруг меня стальной хваткой, не желая меня отпускать. Поцелуй вышел слишком горячим и глубоким. Нахлынувшие чувства мешали мне трезво оценивать возникшую ситуацию между нами. Но я резко оттолкнула от себя Антона, когда услышала требовательный зов от его дочери. Автоматом подняла руку и коснулась своих губ. Они опухли от долгого поцелуя и горят. Мне закрыла лицо руками.

‒ Прости, ‒ услышала сдавленный голос Антона.

Он все еще приобнимал меня. Его дыхание стало прерывистым, он тоже тяжело дыша. Зачем-то приподнял мне лицо и коснулся моего лба своим. Глаза его закрыты.

‒ Пожалуйста, не убегай в этот раз, ‒ мольба в его голосе играла моими нервами, как на струнах гитары, заставляя меня согласиться.

И он снова поцеловал меня. Я не отстранилась и не закрылась от него. На этот раз поцелуй получился коротким и легким. Затем Антон открыл дверь, и мы вышли из ванной комнаты. Мне с трудом удалось взглянуть на Лесми.

‒ Думаю, что в данный момент я буду лишней. Загляну попозже, ‒ и с этими словами я сбежала из палаты. Против моего ухода никто не возражал. Им нужно побыть вдвоем. Перед выходом обернулась и заметила красноречивый взгляд Антона, предостерегающий, а также полный надежды.

В кабинете находились и другие врачи. Перекинувшись с ними парой слов, уселась за свой стол, делала вид, что разгребала старые дела. Точнее, пыталась показать другим, что работа, только вот с мыслями я находилась не здесь. В голове десятый раз, а то и больше, прокручивала наш поцелуй. Не заметила, как снова коснулась губ пальцами, заново рождая те ощущения. И стоило признать, что вместе с ним оживились и старые чувства, которые я прятала ото всех, даже от себя, глубоко внутри. Я отгородилась от них, так мне было легче. И всего один поцелуй снес все преграды и выпустил их на волю. Ведь где-то внутри сердца, я хотела этого поцелуя, хотела его объятий, хотела его рядом с собой. Но готова ли я рискнуть, простить его и забыть прошлые поступки? Или я слишком тороплю события, и это поцелуй ничего для него не значит? Хоть он и просил дать ему шанс…

‒ Ева Александровна, можно с вами поговорить? ‒ я обернулась на голос и увидела Антона.

С глупой улыбкой на лице вышла из кабинета.

‒ Сможешь еще немного побыть рядом с Лесми? Она просит тебя, чтобы ты еще немного почитала ей, ‒ и увидела довольную улыбку на его лице. С чего бы вдруг? ‒ Я пока решу вопросы с Павлов Николаевичем. Я быстро, обещаю.

Он наклонился ко мне, даря короткий поцелуй, и быстро ушёл, пока я не успела опомниться. Я обернулась по сторонам, боясь быть обнаруженной. Никого. И мне ничего не оставалось, как идти к Лесми в палату.

Рыжая девочка встретила меня с радостью на лице., словно была уверена в том, что я обязательно приду.

‒ А ты знаешь, что тебе надо больше отдыхать и спать, а не книжки читать? ‒ хотя ее рвение заняться чем-то еще говорило лишь об одном, что она восстанавливается быстрыми темпами. ‒ Иначе я тебя не выпишу, и скажу медсестрам, чтобы они все же поставили тебе их больнючий укол.

На мои «угрозы» она заливисто рассмеялась. Ее смех передался и мне, от чего я тоже широко улыбнулась. Хотя, причина моей радости не только в ее смехе.

‒ Вам нравится мой папа? ‒ ее неожиданный вопрос сбил меня с толку, и я не знала, что ей ответить.

‒ Твой папа сказал, что ты позвала меня для того, чтобы я тебе почитала, ‒ попробовала перевести ее мысли на другую тему, даже схватила книгу с тумбочки рядом с кроватью. ‒ Продолжим читать ту книжку или начнем новую?

Подняла глаза на девочку и встретилась с ее изучающим взглядом.

‒ Вы мне нравитесь. Папа сказал, что вы ему тоже. И я уже видела ваши глаза, ‒ признание девочки меня смутило, но любопытство снова взяло вверх.

‒ Где же ты могла их видеть? Ведь я не уезжала из этого города много лет. И я думаю, что взрослые сами должны решать отношения между собой, ‒ мне не хотелось продолжать разговор насчет нас с Антоном. ‒ Твой папа сказал бы тебе тоже самое.

‒ Нет, папа со мной советуется. И ваша фотография хранится у него в кабинете. Он ее прячет в ящике стола. Папа часто вытаскивает ее и смотрит на нее часами. Он думает, что никто этого не видит. Я много времени провожу в его кабинете. Пока папа работает, я ему не мешаю, сижу на диване и читаю книжки, а потом, бывает, засыпаю. Он уверен, что я сплю в это время. Вытаскивает снимок, долго держит его в руке, затем прячет обратно. И когда его не было дома, я решила посмотреть кто на этой фотографии. Я узнал вас по вашим глазам, ‒ и я встретилась с ее таким недетским взглядом.

Ева

‒ Но вы сами там совсем другая. И не скажешь, что вы и та девушка на фотографии один и тот же человек, ‒ Лесми ничего не скрывала, рассказывая сокровенную тайну отца. И не понимала совсем, что возможно этим помогала нам помириться. ‒ Мама всегда ревновала его к этой фотографии. И после этого они каждый раз ругались. Затем мама всегда уходила куда-нибудь.

Мое сердце скакало вприпрыжку от услышанных слов Лесми. Значит, он не забывал про меня все эти годы… Только почему не искал? Почему?.. Но быстро пришла в себя, видя, как глаза девочки стали мокрыми. При упоминании матери голос Лесми дрожал. Сердце сжалось от ее вида. Я положила свою руку на ее ладошки.

‒ Пойми, Лесми. Я не знала, что у твоего отца хранится моя фотография. И мне очень жаль, что твои родители ссорились из-за этого. И мне также жаль, что твоя мама уехала, оставив тебя. Когда-нибудь она обязательно одумается, поймет, какая у нее прекрасная дочь и вернется обратно. Каждый родитель любит своего ребенка, просто иногда им нужно время, чтобы понять это, − я даже не знала, как еще успокоить и поддержать ребенка. — Поверь, я никак не хотела быть предметом ссор твоих родителей. Мы не виделись с твоим отцом уже много лет, а твою мама я и вовсе не знала.

‒ Она мне никогда не читала, всегда прогоняла, когда я приходила к ней с книжкой. И всегда ругала отца за это, что он забивает мне голову всякой чепухой, вместо платьев и украшений. А мне не нравится носить платье. Я люблю читать книжки, ‒ и Лесми начала плакать.

‒ Ты чего? Не надо плакать, я буду читать тебе каждый день, пока ты будешь здесь. Если ты, конечно, этого хочешь, ‒ я пересела к ней на кровать и слегка приобняла ее. И она оказалась у меня под боком. ‒ Можем начать прямо сейчас.

Девочка вытерла слезы руками и кивнула головой. Я взяла в руки новую книгу и раскрыла ее на первой странице.

‒ Уже смеркалось, а Орфея все не было. У Фарида лихорадочно билось сердце, как всегда, когда день, уходя, оставлял его наедине с темнотой. Черт бы побрал Сырную Голову! Где его только носит? Птичий гомон в кронах деревьев уже смолк, словно придушенный подступающей темнотой, а ближние горы окрасились черным, будто солнце, садясь, опалило им макушки. Скоро весь мир станет черным, как вороново крыло, даже трава под босыми ногами Фарида, и тогда духи поднимут свой шепот…¹

Когда я только начинала читать, Лесми прижималась ко мне, что неожиданно и слишком непривычно было лично для меня. Она мне чужая, я не должна к ней привыкать. Скоро в моей жизни должны появиться два маленьких человека, я должна думать о них. Завтра должен решиться вопрос об их усыновлении. И мне стоило сегодня ночевать дома, чтобы отдохнуть перед завтрашней встречей.