Наталья Ручей - Дыхание осени Страница 40

Я так боюсь умереть…

Я так счастлива!

— Чай.

— Да, спасибо. — С благодарностью принимаю ароматную кружку. Зеленый. А мне бы не помешал тот, на травах. — А сам…

— У меня обед через два часа.

— Все понятно.

Я безотрывно смотрю на ворота и все-таки упускаю момент, когда в них въезжает машина.

Приехал! Приехал… Приехал, а я в пледе, как гусеница, и руки заняты кружкой…

Смотрю, как выходит… Слышу как хлопает дверца… Тону в темном взгляде… Он делает шаг и я падаю в пропасть…

Если смерть так же пустынна и безболезненна, я больше не буду бояться… Мне бы только увидеть его… Сказать, как ждала… Еще раз сказать, что люблю и… могу вернуться обратно…

— Только попробуй!

Он здесь. Я слышу его дыхание, и набираю полную грудь сандала вперемешку с грейпфрутом. Он здесь. Я вернусь к нему?

— Обязательно!

Голос грозный, словно нашел нерадивого подчиненного. Хочу возмутиться, а сказать ничего не могу…

— Ты болтаешь без остановки!

Смешок. Его или мой? Как хорошо, что он рядом. Не боюсь теперь… эти руки и взгляды… противно… а сейчас…

— Что?

И выдавливаю хрипло, приоткрыв через силу глаза:

— Я люблю тебя.

Он молчит.

— Я так рада, что ты вернулся.

Молчит, но дыхание переходит от виска к моей щеке, останавливается у моих губ и…

— Наконец-то! — куда-то в сторону, и отстраняется.

С трудом поворачиваю голову на подушках. На веранде подушки? Какое удобство!

— Я принес тебя на руках в нашу комнату.

— Как на свадьбе?

Отворачивается и говорит еще строже:

— Доктор, ну же!

А я снова падаю в темноту. Тепло, спокойно, никак… Рвусь обратно! К нему! К тому, кто пока не любит!

— Тише, — улыбается, но как-то странно.

— Что…

Он качает головой и накрывает мои губы в успокоительном поцелуе.

— Яр…

Я знаю, что это глупо, но плачу.

— Тише, моя сказочница, — еще один поцелуй, и тоже без страсти. В нем только забота. Но я так не хочу! Мне удается приподняться на подушках, но желанные губы и темный взгляд ускользают.

— Яр?!

Меня накрывает паника. Эти страхи… ощущения по утрам, когда силишься что-то понять очень важное и не можешь…

— Я… умру?

Твердый взгляд. Хорошо. Скажет правду.

— Глупая! Сейчас это уже не смертельно.

Он смеется, и легче становится нам обоим. По глазам вижу: на что-то решился, а я… Выдыхаю и прошу сказать все, как есть. Я выдержу. Я смогу. Я не сдамся.

— Ты не больна, — целует в висок, и ложится на кровать прямо в одежде. Я подвигаюсь, обнимаю его, закрываю глаза и готовлюсь поверить. — Не больна, моя сказочница…

Поцелуй усмиряет мое недовольство прозвищем. У других солнышки, рыбки, а я… как на грани фантастики…

— Ты беременна.

— Что?

— Ты ждешь ребенка.

— Что?!

— Я стану папой.

И до меня, наконец-то доходит! Прокладки, которые я последний раз доставала из тумбочки месяца два назад, бессонница, если бы не отвары, плохое настроение по утрам, беспричинные страхи, тошнота на погоду…

Я не спрашиваю, рад ли он, потому что и в своих ощущениях не могу разобраться. Вышла замуж за незнакомца, первой влюбилась в него, забеременела, не спросив о его планах… Я все делаю прежде чем думаю, и теперь не брак у нас, — кошусь на серьезное лицо мужа, — а семья.

Он готов?

Если что, помогу. Я готова.

Перекатываюсь к мужу под бок, и все равно, если он против, если злится, если не хочет ребенка. Я сама не в восторге от родов и девяти месяцев тошноты. Хотя мне уже меньше… А сколько? Хм, забавно, маленький человечек во мне, и когда-то он скажет первое слово. Позовет меня или папу? Вот бы был похож на него! Такой же удивительный и красивый… А не верится, что мы вдвоем совершили настоящее чудо. Что значит боль? Не она важна, а твое отношение к ней. Давно где-то вычитала, что если бы рожал воин-мужчина, он бы скончался от болевого шока, а я выдержу. Ради маленького незнакомца, который, не спрашивая позволения, войдет в этот мир, и ради бывшего незнакомца, которого обожаю.

— Завтра я отвезу тебя в клинику, — говорит Яр, приобняв меня.

Делаю вид, что не слышу его тяжелого вздоха. Послушно киваю. Внимаю нотациям: быть осторожной, есть много, гулять, не носить больше тяжести. Можно подумать, я у него здесь грузчиком подрабатываю! Но киваю, киваю, и вижу, что он наконец расслабляется.

— Я соскучилась.

Медленно, он ведь предупреждал: никаких резких движений, я закидываю ногу на его бедро. А потом мы уплываем за чувственный горизонт, прочь из комнаты сомнений и страхов! Я почти разбиваюсь о скалы, когда у Яра сносит крышу от нашей медленной скорости. Все берет в свои руки. На спину? Я не против. Держаться за него? Ногами, руками, губами… Больно? Нет, пожалуйста, продолжай! Еще! Новый заплыв? Конечно, я — за! Теперь я верю, что он меня тоже ждал… Не позволю ему отстраниться, а если попробует… Вот так… у него на груди удобно…

Он — мой.

И внутри меня — часть него.

Не отпущу их обоих.

Жаль, что не успела сделать подарок ко дню рожденья. Спи, мой хищник, спи, мой хороший, я буду беречь твой сон. Никому не отдам, даже собственным страхам.

А меня морозит всю ночь. Кручусь с боку на бок, вздыхаю безудержно, как древняя старуха, рассматривая молодые фотографии, и держу Яра. За руку, прикосновением, взглядом. Черты его лица расслабила ночь, но он нравится мне любым. Строгим. Когда улыбается. Когда думает о своем. Когда я отражаюсь в его глазах. Когда словно выискивает себя в моем взгляде.

Утро врывается с головной болью и зеленым чаем, сваренным для меня моим мужем. Поехать в клинику? Не возражаю. Выбирает мне юбку и блузу, достает плащ — надеваю. Да, именно их и хотела. Удобно, тепло, нет, ветер не продувает. В машине переплетает пальцы с моими. И как мне может быть холодно? Вот чудак! Улыбаюсь ему, ловлю улыбку в ответ, и давлю плохое предчувствие.

Доктор, который нас встретил, обходительный, милый, его легко можно представить в женихах поварихи. Собственно, что-то у них намечается, и я мысленно желаю отношениям слаженности и удачи. Очень жаль, что ведущим врачом у меня будет не он, к сожалению, у него другой профиль. Он знакомит нас с зав. отделением гинекологии, шепнув, что тот лично принимает только у первых леди города, значит, мне честь. Только мне уже при знакомстве хочется снять туфли, чтобы не сковывали движений и умчаться за горизонты, даже если это бесчестно.

— Алексей, — представляется важно, а глазки по мне так и бегают.

Невысокий, чуть полноватый, с залысинами, взгляды липкие, сальные — жаль медсестер.