Чеченец. На разрыв - Ульяна Соболева Страница 40

- Смотри! Открой глаза и смотри, мать твою!

- Пожалуйста… я не могу…не могу…

Разрыдалась и он вдруг привлек меня к себе. Провел по волосам. Мне кажется его рука дрогнула. Он стянул с меня свою футболку и засунул в ванну. Мыл как ребенка. Я плакала, а он просто молча мыл мне голову, намыливал мое тело. Ничего интимного, сексуального. Я бы не выдержала…Он скорее был четким и механичным, но в то же время осторожным. Вытер всю полотенцем, надел чистую футболку и отнес на постель.

- Завтра встанешь, почистишь зубы, примешь душ. Чтоб завтра ты изменилась. Все. Не зли меня, Алиса. Я не хочу быть с тобой жестоким. Не вынуждай меня!

Когда он наконец вышел из номера, я осталась одна, дрожа от страха и унижения. Мне было так тяжело справиться с этим напором ненависти и презрения, что я не знала, смогу ли я выполнить его приказы. Но страх перед последствиями заставил меня утром подняться и снова пойти в ванную. Я сделала всё, что он сказал, стараясь вымыть с себя ощущение бесконечного унижения, которое он мне навязывал своими словами. Я чувствовала себя потерянной и одинокой, словно мир вокруг меня рухнул, оставив меня в пустоте своих адской душевной боли.

Ближе к полудню в мою комнату принесли новые вещи, и вскоре после этого появился стилист. Он бесцеремонно выбирал для меня одежду, словно я была манекеном в его руках. Я стояла молча, позволяя ему делать со мной всё, что угодно – менять прическу, наносить макияж, примерять различные наряды. Но в зеркало я так и не посмотрела, боясь увидеть в нем отражение собственной потерянности и страха. Когда Марат вернулся, его взгляд вновь пронзил меня насквозь. Он осматривал меня, как будто оценивая результаты работы стилиста, а затем мы сели ужинать. В его доме было принято собираться за общим столом, и я оказалась напротив него стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Я знала, что уныло ковыряться в тарелке было недопустимо, поэтому ела быстро, несмотря на отсутствие аппетита. Когда Марат спросил, чем я занималась весь день, я не нашла в себе сил ответить. Его рука осторожно легла на мою, но затем сжала её с неожиданной силой. До боли. - Я спрашиваю, а ты отвечаешь, Алиса, – его голос звучал твёрдо и требовательно. - Скоро ты станешь моей женой... У нас свои правила. Молчание это хорошо, но не тогда, когда я говорю с тобой. Ты должна говорить со мной в хорошем настроении, с желанием отвечать, быть вежливой. Поняла? Не заставляй меня пожалеть о том, что я на все это согласился! Эти слова заставили меня содрогнуться. Перспектива стать его женой казалась мне кошмаром, но я понимала, что мне придётся подчиняться его правилам, как бы тяжело это ни было. В тот момент я осознала всю глубину своего беспомощного положения и то, как мало у меня осталось свободы выбора. Проснувшись поздно вечером, я обнаружила, что Марата нет рядом. Сердце мое забилось в тревожном предчувствии. Я вскочила с постели и начала обходить номер, исследуя каждый уголок, выглянула в коридор, вышла на балкон, но его нигде не было. Меня охватил страх, холодная дрожь пробежала по спине. Я схватилась за телефон отеля, но остановилась, понимая всю бессмысленность своих действий. Куда звонить? В полицию? Эта мысль показалась мне смешной и безнадежной одновременно. Теперь полиция была последним местом, куда я бы обратилась за помощью. Но тогда куда? И кому? У меня не было своего мобильного телефона, не было номеров Валида или самого Марата. Я металась по комнате в отчаянии, подходила к окну, пытаясь разглядеть что-то в темноте за его пределами. Моё воображение рисовало самые мрачные картины – что если с Маратом случилось что-то ужасное? Что если те люди, с которыми он связан, убили его и теперь придут за мной? Что если они снова его пытали, били, издевались над ним. Жуткие образы мертвого, окровавленного тела Марата на улице преследовали меня, и я не могла избавиться от этого кошмара.

Лица моих мучителей и самого главного насильника снова и снова появлялись перед глазами. Я видела их перекошенные похотливые рожи, слышала их смех, грубые оклики.

Что если они убили Марата и теперь придут сюда?

Когда в дверь повернулся ключ, мой страх достиг апогея. Я в ужасе залезла под кровать, убежденная, что за мной пришли. Содрогаясь от страха, кусая губы и сжимая руки в кулаки так что ногти порезали кожу на ладонях. Сердце колотилось так сильно, что я боялась, его слышат. Я сжималась под кроватью, стараясь сделать себя как можно меньше, готовая к худшему. В моем воображении уже рисовались сцены насилия и побоев, и я не знала, смогу ли я справиться с новыми страданиями.

Как только напротив кровати остановились мужские ноги в начищенных до блеска черных туфлях, моё сердце замерло. Когда кто-то наклонился и заглянул под кровать, я не смогла сдержать себя и издала пронзительный крик, наполненный ужасом и отчаянием. Чьи-то руки протянулись ко мне, пытаясь вытащить из моего временного убежища. Я извивалась, стараясь вырваться, билась и рыдала, защищая себя от неминуемой расправы. Но руки вдруг оказались несущими не боль, а странное утешение, прижимая меня к горячему мужскому телу. Запах, который я почувствовала, был так знаком и в то же время так далек от меня в эти последние дни. Когда я осознала, что это Марат, моё тело перестало сопротивляться. Я всхлипнула и затихла. Внезапная волна облегчения и растерянности прокатилась по мне, и я, поддаваясь инстинкту, вскинула руки, обняла его за мощную шею и прижалась к нему, ища в нем защиты и утешения. - Тшшшш, тихо, куколка, тихо. Это я, – его голос звучал успокаивающе, хоть и немного устало. - Ты чего испугалась? Сюда никто не придет. Меня охраняют. Второй раз такое не прокатит. Я никому не позволю тебя обидеть. Его слова проникли в меня, утешая и в то же время вызывая новую волну слез. Я плакала не от страха, а от облегчения и боли, от всего, что пережила. Я понимала, что моя жизнь навсегда изменилась и что впереди меня ждут новые тяжелые испытания, но в этот момент, прижавшись к Марату, я чувствовала себя в безопасности, хотя бы на короткое время.