Сандра Браун - Сладкая боль Страница 40

Простыня соскользнула на пол. Из окна повеяло прохладой. Стив стиснул зубы и уставился в потолок. Он не желал видеть, как на лице Лауры Джейн отразится ужас. И с огромным удовольствием заткнул бы уши, чтобы не слышать ее испуганных восклицаний, но не решился, побоявшись обидеть девушку.

Он ее, разумеется, ни в чем не винил. Лауру Джейн с детства ограждали от всяческого уродства и безобразия. Ее мир всегда был прекрасен, сплошная нежность и изящество. В этом мире не было места ужасам и жестокостям, с которыми пришлось столкнуться ему.

Однако этой реакции он не ожидал. Лаура Джейн затаила дыхание и смотрела на его ногу с благоговением. Потом осторожно погладила пальчиком розовую культю. Стив не верил своим глазам.

— Какой ты красивый!

Глаза ее были полны слез. Сколько ни старался, Стив не мог найти в них отвращения или жалости. В них сквозила только безграничная любовь.

Стив судорожно вздохнул и прижал Лауру Джейн к своей груди.

Никогда еще он не целовал ее с такой пылкостью. Язык его нырнул к ней в рот и закружился там, словно пчела, собирающая с цветка сладкий нектар. Лаура Джейн, подражая Стиву, принялась легонько покусывать его губы.

— Боже мой! Милая… — Стив положил голову Лауры Джейн к себе на плечо, пытаясь остановить ее и себя, перевести дух и обуздать себя. Трусы его, казалось, вот-вот лопнут. Кожа пылала, особенно в тех местах, к которым прикасалась Лаура Джейн. Он принялся гладить ее грудь, надеясь таким образом хоть немного выплеснуть свою страсть, но это лишь еще больше распалило его желание.

— Мне почему-то здесь щекотно, — призналась девушка, указывая на свою грудь и низ живота.

Стив невесело усмехнулся:

— Мне тоже.

— Послушай, как сердце бьется, — Лаура Джейн приложила его руку к своей груди.

Стив ласково погладил нежный холмик и, стиснув зубы, пробормотал:

— У меня тоже.

— А когда занимаешься любовью, оно тоже так стучит?

Стив в ответ лишь кивнул.

— Но мы не можем этим заниматься, потому что мы не женаты, да?

— Да, малышка. Не можем. Это нехорошо.

Для нее, но не для него! Для него это, наоборот, было бы высшим блаженством. Стив не сомневался в том, что, вкусив этой радости, он не пресытился бы ею до конца своей жизни.

Лаура Джейн выпрямилась и погладила Стива по щеке. Логика ее была предельно проста и понятна.

— Ну что ж. Если так, то давай поженимся. Я не могу больше терпеть.

Люди, собравшиеся в гостиной, были подавлены серьезностью происходящего. День выдался под стать их тревожному настроению. Грозовые облака нависали над горизонтом, но дождь никак не начинался. Его ждали с нетерпением, ибо духота стояла невыносимая.

Этого дня в Укромном уголке и ждали, и боялись. Чтение завещания дважды откладывалось. Первый раз из-за Ринка, который был вынужден неожиданно улететь в Атланту по делам своей авиакомпании, а во второй раз из-за Грейнджера.

Каролина втайне была этому рада. Она уже давно собиралась подыскать себе другое жилье, какой-нибудь небольшой, но симпатичный домик, не в городе, но и не очень далеко от него, чтобы было не страшно жить там одной. Однако никак не могла собраться с духом и постоянно откладывала осуществление своего замысла. Мысленно оправдывая свое бездействие тем, что фабрика поглощает все свободное время и силы, Каролина на самом деле пользовалась этим как прикрытием.

Впрочем, они действительно обработали в этот сезон очень много хлопка. Каролина и Ринк уезжали на фабрику ни свет ни заря и возвращались на ночь глядя. Почти весь хлопок был уже расфасован и лежал на складе, готовый к отправке в разные фирмы. Ну а «Дельта Милс» давно получила свою партию товара. Ринк сам перевез его на грузовом самолете.

Совместная работа доставляла Каролине и Ринку величайшую радость. Однако к ней примешивалась горечь предстоящей разлуки. Оба понимали, что заботы о фабрике — это для них единственный предлог побыть вместе. После сцены у качелей Ринк ни разу не пытался обнять Каролину, но страсть по-прежнему сжигала обоих, не давая им ни минуты покоя.

Грейнджер кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— Надеюсь, все готовы? Можно начинать?

Он сидел за маленьким столиком, на котором лежал большой коричневый конверт.

Лаура Джейн и Ринк примостились на кушетке, нежно держа друг друга за руки. Каролина села слева от них, Хейни, которую тоже пригласили, справа.

Грейнджер вынул из нагрудного кармана пиджака очки в металлической оправе и водрузил их на крупный нос. Потом вынул из конверта многостраничное завещание, расправил сложенные вдвое листки и начал читать.

Роско никогда не был филантропом. В свое время он страшно злился на Марлену, которая оставила небольшую сумму денег на благотворительность. Если он и делал при жизни какие-то пожертвования, то только ради уменьшения налогов. Однако в завещании он отписал довольно большие деньги церкви, в которую почти не заглядывал при жизни.

Грейнджер выдержал паузу, налил в стакан воды из графина, который Хейни специально для него поставила на стол, сделал несколько глотков и принялся читать дальше. Голос его звучал бесстрастно, но в нем чувствовалась нерешительность. Мало-помалу всем стало ясно, что смущало адвоката. Дочитав завещание до конца, Грейнджер убрал листки обратно в конверт и снял очки.

Молчание повисло в комнате. Даже Лаура Джейн, не до конца понимавшая смысл завещания Роско, почувствовала его несправедливость.

— А Ринку? Ринку он ничего не оставил? — Лаура Джейн обратилась к Грейнджеру, но взгляд ее упал на брата, лицо которого казалось высеченным из камня или изо льда.

— Старый мерзавец! — возмущенно прошипела Хейни и метнулась из комнаты, решив отказаться от денег, которые Роско завещал ей «за долгую и преданную службу мисс Лауре Джейн».

Каролина медленно встала и нерешительно шагнула к кушетке.

— Ринк, мне очень жаль…

Он вскочил, бросил на нее уничтожающий взгляд и стремительно вышел из комнаты. В его движениях вдруг появилась какая-то зловещая грация. Словно у пантеры. Каролина растерянно оглянулась. Лаура Джейн нервно теребила в руках носовой платочек.

Грейнджер догнал Ринка в холле.

— Погоди! — Адвокат схватил Ринка за рукав. — Поверь, мне очень неприятно, что так получилось. Я пытался переубедить Роско. Ей-Богу, пытался.

— Ну и зрят, — горько усмехнулся Ринк.

— В свое время я убеждал Марлену, чтобы она не переписывала на его имя дом и землю. Но она меня не послушала. После ее смерти все отошло к Роско. Я и тогда не был от этого в восторге, а уж теперь…

— Теперь у Укромного уголка будут другие хозяева. Отныне он переходит от Уинстонов к Доусонам.