Ева Модиньяни - Джулия. Сияние жизни Страница 40

– Как ты? – озабоченно спросил он.

– Ты совсем не спал, – глядя на его измученное лицо, заключила Джулия.

– В Риме уже знают о случившемся, – сообщил Гермес. – Сегодня было сообщение в утренних новостях. Похороны будут торжественными. Изабелла и Бенни тоже уже знают, они звонили, пока ты спала.

– Я никого не хочу видеть, и я не хочу открывать тайну наших с Армандо отношений.

– Конечно, дорогая, поступай так, как находишь нужным. От меня, во всяком случае, об этом никто не узнает.

– Но слухи распространяются быстро. Если они уже знают о смерти, то знают и о том, что я вчера была в клинике. Эти репортеры до всего докапываются.

– Не беспокойся об этом. Все знают, что депутат парламента был близким другом вашей семьи, что он сражался в горах с твоим дедом. Твоя любовь к нему вполне естественна.

Гермес ласково погладил ее по голове.

– Еще звонил нотариус из Рима. Он сообщил, что сын и дочь Армандо прилетят из Америки на похороны. И просил о встрече с тобой.

– Я знаю, о чем пойдет речь. Как я ни сопротивлялась, отец поступил-таки по-своему.

Появилась Амбра с подносом, на котором стояла чашка кофе.

– Я искренне сочувствую, Джулия, – сказала она. – Что я могу для тебя сделать?

– Ты уже сделала, – с наслаждением отпивая из чашки горячий кофе, ответила Джулия.

– Уж кто-кто, а я-то знаю, что значит потерять близкого человека, – сказала Амбра. – Никому не пожелаю пережить такое…

Ее прервал телефонный звонок. Это был Лео. Джулия, едва владея собой, схватила трубку. Выслушав его, она решительно сказала:

– Ни в коем случае. Оставайтесь с Джорджо там, где вы есть, незачем вам срываться с места. Скорее всего хоронить его будут в Риме официально. Если так, я тоже не поеду.

Попрощавшись с Лео, Джулия положила трубку и вышла в сад. Гермес последовал за ней. Он вспомнил, что вот в таком же саду холодным летним днем зародилось их чувство.

– Джулия, как ты? – спросил он, видя, что его любимая смотрит перед собой остановившимся взглядом.

– Хочу отнести последнюю розу из сада отцу и попрощаться с ним, пока вороны не расклевали память о нем, – тихо сказала Джулия, срывая цветок, который уже начал сворачивать свои лепестки под напором холодов. – Розы тоже умирают, как и люди.

– О чем ты? – удивился Гермес.

– Мне жаль отца, себя, нас…

– Ты устала. Пойдем в дом, а то, не дай Бог, простудишься.

Но Джулия не чувствовала холода и не слышала того, что сказал ей Гермес. Глядя на увядающую розу, она оплакивала своего отца, в которого когда-то влюбилась ее мать и которого считал своим лучшим другом дедушка Убальдо. Теперь Армандо ушел к ним навсегда.

У входа в небольшую больничную капеллу толпились любопытные. Когда Джулия под руку с Гермесом подошла ко входу, дружно защелкали фотоаппараты. У гроба стоял почетный караул – солидные люди, коллеги Армандо Дзани. Среди присутствующих были брат и сестра Джулии с семьями. Изабелла, плача, обняла Джулию.

– Мы знаем, как ты была к нему привязана, это невосполнимая утрата, мужайся, дорогая, – со свойственной ей высокопарностью сказала она сестре.

Джулия с Гермесом прошли в первый ряд и сели. Молодой священник, исполняя положенный ритуал, произносил евангельские тексты. После слов «Верящий в Сына имеет жизнь вечную» священник говорил о самом Армандо Дзани:

– Нравственная позиция этого человека, занимавшего высокое положение в политике, была кристально чиста и безупречна. Он поднимал свой карающий меч против коррупционеров и преступников, как и положено истинному христианину. Здесь я вижу близких друзей брата Армандо, они скорбят о тяжелой потере, и Господь на небесах скорбит вместе с нами.

Внутри Джулии начало расти возмущение. Какое право имеет этот человек, в глаза не видавший при жизни ее отца, разглагольствовать о его достоинствах? Она пришла сюда, чтобы тихо проститься с Армандо, а не участвовать в публичном спектакле. Кто додумался устроить такую показуху?

Оглядевшись по сторонам, Джулия увидела довольное лицо сестры и догадалась: Изабелла! Кому бы еще взбрело в голову организовать подобное «мероприятие»!

Джулия с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить и не заставить замолчать служителя церкви. Какое он имеет право выходить за рамки традиционного обряда и переходить на личности! Только она, Джулия, знала Армандо Дзани по-настоящему и имела право о нем судить!

Да, он был мужественным, бесстрашным, кристально чистым, но одновременно и слабым, грешным человеком. Она видела, как он страдал перед смертью, видела, как боль отнимала у него волю, силы, жизнь. Может быть, потом она напишет о нем правду.

Горько вздохнув, Джулия подошла к гробу и положила на крышку осеннюю розу из своего сада, которая уже начала умирать.

Глава 37

Магда заперла на ключ все ящики и направилась в туалет. Встав перед зеркалом, она расчесала волосы и провела помадой по губам. Взгляд ее был рассеян. Она беспокоилась о здоровье своей любимой собачки по кличке Лилли, которой отдавала нерастраченный запас материнской любви, и досадовала, что Франко Вассалли игнорирует ее как женщину. Лилли второй день отказывалась от еды, а босс ходил мрачный и, что ее особенно пугало, обращался с ней по-человечески. Сегодня он даже преподнес ей шоколадные конфеты – факт просто невероятный.

Честно говоря, Магда сомневалась, что боссу удастся осуществить все, что он задумал, и в первую очередь – вырвать из рук похитителей мать, которую он буквально боготворил. Страшно подумать, что с ним произойдет, если эта история не закончится благополучно!

Было уже девять вечера, впереди суббота и воскресенье, целых два свободных дня, которые она посвятит Лилли, если, конечно, шеф не загрузит ее внеурочной работой.

Магда подошла к кабинету и постучала.

– Войдите! – услышала она знакомый голос и, открыв дверь, остановилась на пороге.

Франко Вассалли был в кабинете не один. Напротив него сидел адвокат Марио Този.

– Я пойду, если больше не нужна, – сказала секретарша.

– Да, конечно, – ответил Вассалли. – До понедельника.

В эту минуту зазвонил телефон, и Магда привычно сняла трубку.

– Одну минуточку, – сказала она и повернулась к шефу. – Звонит привратник, говорит, к вам какая-то синьора по имени Антонелла. Уверяет, что вы ей назначили.

– Пусть поднимется, я ее жду, – распорядился Вассалли. – Проводите ее в мой кабинет и можете после этого идти.

Женщина, назвавшаяся синьорой Антонеллой, была чем-то средним между каратисткой и торговкой с рыбного рынка: приземистая, мускулистая, с маленькими зоркими глазками, светлыми крашеными волосами, мощными руками. В белом пальто, плотно облегавшем ее мужеподобную фигуру, она вошла в приемную, пыхтя сигаретой, вставленной в длинный черный мундштук.