Собственность Шерхана - Ирина Шайлина Страница 41

И посмотрела на меня. За мной Анвар, Чабаш, два головореза с букетами… Анвар, который до этого делал вид, что Чабаша не видит в упор решительно шагнул вперёд и мою малышку на руки принял, глянул на меня гордо. А меня снова реветь тянет — глупая…

На улицу вышли, Чабаш повёл меня к трём машинам, они тоже все в розовых лентах, цветах и шариках… Так меня Имран должен был домой везти.

— Ты что, все утро украшал?

— Выкинь из головы херню, — посоветовал он. — У меня на это дело прислуга есть.

Я кивнула, но все равно нерешительно остановилась. Оторвала от машины одну ленточку, отнесла и повязала на зеркало машины Анвара. С ним поеду, это будет правильно. Анвар снова гордо спину выпрямил.

Напоследок, я не удержалась все же, спросила то, что давно на языке вертелось:

— А у тебя что, — обратилась я к Чабашу. — Дети есть?

— Нет, — ответил он таким тоном, что сразу становилось понятно, дальше лучше не спрашивать.

И это правильно — меня это не касается. Моё счастье на руках у Анвара, домой сейчас поедет.

— Спасибо, — сказала я. — Спасибо.

Глава 33

Шерхан

Дочку выписали.

Это я знал. Не от Лизы, нет, с ней мы не виделись с тех самых пор.

Но то свидание, которое нам адвокат устроил, много для меня значило. На душе теплее сразу становилось, стоило вспомнить Белоснежку, заявившуюся сюда.

Нет, здесь ей совсем не место, княжне, в мрачных тюремных стенах, да и я тут быть не хотел.

Я хотел домой. Туда, где плачет маленькая Иман, а Лиза прижимает ее к себе и кормит грудью, смотрит с нежностью на нашу дочь.

Только Белоснежка вовсе не ко мне домой приехала. Сначала — из упрямства, а потом и на дом арест наложили. А ведь там все было готово ко встрече ребенка. Самое лучшее, коляска на понтах, кроватка, игрушек мешок.

Только девочки мои жили теперь в родовом гнезде Вяземских, княгини… И кошек с собой туда притащили, которых Амина вывезла из дома. И Анвар, судя по всему, там же ошивался.

С ним я недавно разговаривал по телефону. Паники своей он не показывал, но я знал, что дела наши идут, откровенно говоря, паршиво.

Ресторан стоял закрытый, персонал распустили домой. Денег рассчитаться с ними хватило, благо, бухгалтерией занимался толковой паренёк.

А Анвар дочку мою охранял. Это хорошо. Они в своем доме совсем беззащитные были.

Где-то до сих пор шлялся Игнат. Сука, наверняка, пока залег на дно. Я понимал, что его крышуют серьезные люди, думаю, чекисты.

Точно не Чабаш, теперь я в этом был уверен. Хотя этот сукин сын из всей ситуации вышел в максимальный плюс.

Белоснежка ему завод отдала, отцовский, а это была сумма внушительная.

Да, я знал, что моя свобода дорого стоит, но что она в руках Чабаша окажется, даже представить не мог. Очень уж он вовремя и к месту тут оказался. Да ещё и Белоснежку из роддома встречать поехал.

Думал об этом и пиздец, как злился. Снова вспоминал, как Лиза жила-работала с ним. И взгляд его помню, которым он на мою женщину смотрел. Такой взгляд — мужской, заинтересованный. И живот, сука, не смущал его ни капли.

Только теперь, выходило, я от него зависел и от связей его. В своем городе он был бог и царь, что он мог сделать в нашем, я не знаю. Да и хватит ли у местных властей сил на дело это повлиять, не ясно…

Оставалось ждать.

И надеяться, что жертва Белоснежки не напрасна.

Я до сих пор в это верил с трудом. И в то, что она на такой шаг пошла — ради меня.

Я в жизни своей от других людей столько заботы не видел. Семья не в счёт, в семье мы всегда были как одно целое. А чтобы другие, бескорыстно, жертвовали ради меня чем-то серьезным… Это подкупало.

Я, сам того не подозревая, наткнулась на драгоценный камень. На Белоснежку.

Думал об этом, и внутри все переворачивалось.

Лика тоже таскалась ко мне, когда я с сепсисом подыхал, и может, на тот момент ее забота была вполне искренна, но я всегда знал, что для нее — выигрышный билет, и ей абсолютно похер, какой мужик потащит ее в богатое будущее. Не я, так найдется кто-то другой.

Лиза совсем не такая. И среди этого дерьма, в котором я барахтался, она единственная, ради кого хотелось бросить все к черту.

Оружие, оружие, оружие… оскомину набившее слово.

На допросах я молчал, не сдавал никому, кто направлял нам эти партии. Потому что знал — заикнусь только, и назавтра меня найдут повесившимся на собственной простыне.

Отмазывать меня не придут, добить — добьют.

А пока тюремная жизнь текла своим чередом. Из больницы меня выписали, башка уже почти не гудела, да и бок затянулся. Заживало на мне, как на собаке.

Камеру дали большую, на двенадцать человек.

Не пресс-хата, уже хорошо. И «петухов» там не водилось, все первопроходцы, по правильным статьям.

Место я себе выбрал недалеко от окна, на нижнем ярусе. Свободных коек было мало, но лезть наверх не стал, не фуфлыжник какой-нибудь. Здесь работало одно правило, как себя поставишь, так и будет.

К счастью, авторитет свой доказывать кулаками ни перед кем не пришлось. Может, снова постарались на воле, а может — фартануло.

Первым, с кем я тут познакомился, был Игорёк. Невысокий, но крепкий, он местных законов не знал. Назвался и руку мне протянул.

— Ты бы руки всем подряд не подавал, — посоветовал я, глядя на вытянутую ладонь, — а то мало ли.

Игорь ее тут же в карман спрятал. И правильно. Мы тут никого не знали, вот так законтачишься с кем-нибудь обиженным и ночевать придется под койкой где-нибудь