Пока я спала - Амалия Март Страница 41

— Там пароль…

— Да не надо мне твой пароль, — отмахиваюсь. Включаю камеру с главного экрана, с минуту разбираюсь в настройках, смотрю какие фильтры тут есть, выстраиваю горизонт и цвет, и делаю несколько кадров.

С удовлетворением отмечаю, что даже на плохонький андроид во время движения машины у меня выходит весьма профессиональный кадр.

— Классный, — поворачиваю телефон экраном к Мише, он на секунду отрывает взгляд от дороги и кидает его на снимок.

— Да, — подтверждает.

Но мне хочется треснуть его чем-нибудь тяжелым. Простого «да» мне мало. У меня на редкость тщеславная душонка, я привыкла, что моими работами восхищаются, что их с руками отрывают издательства и они разлетаются на тысячные выкупы на стоках.

И эта эмоциональная скупость со стороны моего без пяти минут бывшего мужа просто выводит.

— Понятно, почему мы разводимся, — бурчу себе под нос, рассматривая кадры с Марселем. Третий — просто пушка, хоть сейчас на билборд с рекламой автокресел.

— Мы не разводимся, — в тон мне хмуро отвечает Миша.

Ага, значит слух, в отличие от речевого аппарата, развит у него отлично.

— Ой, да будем реалистами, — цокаю и отворачиваюсь к окну, выключая экран телефона и кладя его в подстаканник у локтя.

— Что… что не так? — словно через силу спрашивает скупой йети.

— Ты эмоциональный инвалид! — горячо выпаливаю я.

— Что?

— Ты не умеешь выражать чувства. Ты даже разговаривать нормально не умеешь.

Твои односложные ответы меня до белого каления доведут, у-у-у, — закипаю все больше. — Разве я никогда тебе не говорила, как бесит это твое «да, нет, наверное»?

Миша молчит, по-прежнему крепко сжимая руль. Только его глубоко насупленные брови выдают мыслительный процесс в черепной коробке.

— Нет, — говорит, наконец. — Ты никогда не говорила. Я думал, кхм…

— Что? — потираю лоб под шапкой, шов, хоть и заклеенный пластырем, начинает чесаться.

— Мне казалось, что я все время говорю не то, что ты хочешь слышать.

— Поэтому ты решил тупо молчать? Какой блестящий план! — закатываю глаза. Как все сложно, когда ты во взаимообязывающих отношениях. — Так, давай-ка я тебе объясню, — разворачиваюсь корпусом к нерадивому муженьку. — Женщина хочет знать, что ты чувствуешь. Женщина хочет слышать твое мнение, желательно с яркими эпитетами и наполненное прилагательными. Я хочу, чтобы ты со мной разговаривал, сам задавал вопросы, развернуто отвечал на мои. Это и есть общение! — всплескиваю руками.

Миша снижает скорость и заворачивает на очередную проселочную дорогу. И молчит. Опять.

Я издаю булькающий звук недовольства и снова откидываюсь в кресле.

— Ты хочешь о чем-то поговорить? — осторожно спрашивает Миша.

— Ну не прямо вот так, в лоб, боже. Просто хочу нормального общения. Диалога, понимаешь? Говорят, в отношениях это важная вещь, — добавляю саркастично.

— Говорят?

— Говорят, — складываю руки на груди.

— Ладно.

— Что, ладно? — снова бешусь.

— Я тебя понял, — кивает Миша.

Ни черта он не понял.

Механический голос навигатора обещает последний поворот направо и остановку через двести метров. Я решаю не зацикливаться на том, что рядом со мной совершенно непробиваемый мужчина и не строить несбыточный планов по спасению наших потухших страстей. В конце концов, я прекрасно жила и без глубокомысленных полуночных разговоров по душам, заменяя их простым и логичным постельным режимом. Лучшего места для мужчины и не придумаешь.

Беда лишь в том, что конкретно этот мужчина принимать позу лежа рядом со мной, на мне или подо мной — отказывается, а потому мне мучительно хочется заполнить пустое время между нами хотя бы разговорами.

Но что толку. Возможно здесь, на свежем воздухе, вне панельной клетки, мы будем встречаться реже и мучить друг друга не придется.

Миша паркует машину возле довольно впечатляющего двухэтажного домика из бруса. Я выхожу на заботливо очищенную кем-то подъездную дорожку и оглядываюсь.

Вокруг ни души. Только деревья, стройными рядами огораживающие дом от посторонних глаз, много снега и никакого забора. Выглядит почти как рай, если не думать о том, что мы посреди колючей зимы в средней полосе, а не где-то в гостеприимных Альпах.

Миша подхватывает автокресло со спящим Марселем с заднего сидения и кивает в сторону дома. Я послушно иду за ним, оглядывая фасад дома с застекленной террасой и торчащую из крыши трубу. Печь — это хорошо, если это не единственный источник тепла в таком не маленьком доме.

Я захожу в заботливо распахнутую передо мной дверь и сразу погружаюсь в знакомый древесный запах и тепло. С некоторых пор это сочетание действует на меня успокаивающе.

— Надеюсь, тебе здесь понравится, — нарушает молчание мой неразговорчивый муж.

И я впервые отвечаю ему его же оружием — простым кивком.

— Посмотри за Марсом, я схожу за вещами, — Миша ставит автокресло на деревянный пол и разворачивается на выход, когда раздается оглушительный топот. — Черт, — едва слышно ругается он.

Резким движением йети-муж подхватывает сына и поднимает вверх. Ровно за секунду до появления в небольшой прихожей огромного пса. Золотистый ретривер размером с маленького и очень волосатого кабана не лает, но упирает в нас такой серьезный взгляд, что мне становится не по себе. Из-за его повышенной пушистости габариты кажутся весьма внушительными, а лапы и вовсе убийственными. Я не боюсь собак, но зная, как многие хозяева натаскивают своих домашних питомцев на чужаков, немного нервничаю.

— Какао, — Миша выставляет вперед руку, давая ее понюхать псу. — Друзья, — спокойно объясняет он.

Собака обнюхивает протянутую ладонь и дает потрепать себя за ухом.

— Хорошая девочка, — с чувством говорит он. — Помнишь меня? Сидеть!

Пес цвета крем-брюле послушно опускает пушистый зад на пол и преданно смотрит на большого человека перед собой. А лесоруб, оказывается, еще и укротитель тигров. Действительно, как за каменной стеной.

— Это твоего друга? — интересуюсь я.