Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова Страница 41

– Он тоже был на свадьбе? – удивляюсь я.

– Афина пригласила его как друга. Для него видеть ее чужой невестой было больно. Но нет худа без добра! За свадебным столом он познакомился со своей будущей женой Марией, через год они поженились, и Афина с твоим дедушкой тоже гуляли у него на свадьбе – в ресторане в Фире.

– А где праздновали свадьбу бабушки с дедушкой? Здесь, в отеле?

Филомена с улыбкой качает головой.

– Нет, в деревне на берегу моря, свадьбу отмечали три дня. Отеля тогда еще не было, это был дом ее родных. Отель открыли через пять лет после их свадьбы.

Мне хочется продолжить чтение, но уже приближается закат, и Ирина, отложив дневник, завороженно смотрит на море. Мне неловко ее отвлекать. А пока я придвигаю к Филомене свадебную фотографию, на которой мой отец изображен с молодоженами.

– Вы знаете, кто это?

Филомена подносит снимок к глазам, и солнечная улыбка озаряет ее морщинистое смуглое лицо.

– Это твой отец Костас, – она указывает на него скрюченным пальцем.

– А остальные? Кто жених с невестой?

– Жених – его лучший друг Лукас. А невеста – Ангелики.

– А почему она выглядит такой сердитой? – уточняю я.

Филомена мнется, и я прошу:

– Пожалуйста, расскажите все, что вы знаете.

Старушка вздыхает.

– Ходили слухи, что твой отец влюбился в невесту лучшего друга. На свадьбе они даже поссорились. Лукас приревновал Костаса, когда тот танцевал с его невестой. Они чуть не подрались. А сразу после свадьбы твой отец уехал в Афины. Его отъезд разбил сердце его матери.

Больше Филомена ничего не знает. Может, в дневнике Афины я найду подробности, если поспешный отъезд сына ее так огорчил.

– А как сложилась судьба молодых? – спрашиваю я. – Был ли их брак счастливым?

Старушка кивает.

– Они до сих пор живут вместе здесь, на острове, у них двое сыновей и трое внуков. Младший родился этой зимой, такой забавный малыш, назвали Лукасом, в честь дедушки.

Их потомство меня мало интересует, поэтому я перебиваю ее:

– Они живут здесь? В Ие?

– Да, у них сувенирный магазинчик дальше по улице. С вывеской в виде синей кошки. Может, видела?

Не видела, но завтра непременно прогуляюсь. Может, мне удастся что-то выяснить об отце. А пока я спрашиваю о другой кошке, которая помогла мне найти бабушкин дневник.

– Скажите, а у бабушки была черно-белая кошка?

– Тут повсюду кошки, – отвечает Ирина. – Каких только нет.

– Эта кошка черно-белая, и она все время крутится возле дома бабушки и заходит со мной внутрь, даже спит на постели.

Если кошка была бабушкиной, то Ирина или Филомена должны ее знать, но они непонимающе переглядываются.

– Никакой черно-белой кошки у Афины не было.

Странно, ведь кошка ведет себя так, словно дом бабушки ей родной.

Мы умолкаем в последние минуты заката, глядя, как солнце садится в море. До нас доносятся аплодисменты туристов, и я вспоминаю вчерашние слова Стефаноса: «Они хлопают, потому что это не повторится никогда». Интересно, где он сейчас встречает закат?

Неожиданно старушка Филомена тоже начинает хлопать. Мы с Ириной подхватываем, провожая солнце, которое порадовало нас прекраснейшим шоу на земле.

Затем аплодисменты смолкают, и мои гостьи собираются уходить.

– Не торопитесь, – прошу я. – У меня остался еще один вопрос. Что вы знаете о том, как погиб мой отец?

Ирина переводит Филомене, и та понуро горбится.

– Он утонул в море. А что случилось и как он там оказался – никто не знает.

– Ведь не может быть, чтобы никто ничего не видел, – в отчаянии говорю я.

Филомена качает головой. Ей нечего добавить к сказанному. Гибель моего отца – тайна для местных жителей.

– Почему это так важно для тебя? – Филомена по-матерински трогает меня за руку.

– Мне не дает покоя мысль, что отец знал обо мне, но так и не приехал, чтобы со мной встретиться. Я могу понять, если его жизнь оборвал несчастный случай и он просто не успел. Но что, если он приехал на остров, чтобы покончить с собой? Выходит, он не хотел меня видеть и я для него ничего не значила…

Мой голос срывается, и я замолкаю, не озвучив последнюю мысль. Стоит ли тогда бороться за наследие отца и пытаться возродить этот отель? Не лучше ли продать его и забыть о человеке, который предпочел покончить с собой, так и не взглянув в глаза родной дочери?

Ирина переводит мои слова Филомене, и та сжимает мою руку.

– Не думай так, девочка. Костас слишком любил жизнь, чтобы покончить с собой. Он бы так не поступил.

Откуда ей знать? Я вскидываю глаза, встречаясь с мудрым взглядом старой женщины, в котором блестят слезы. Ей тоже тяжело говорить о смерти сына лучшей подруги, который вырос на ее глазах.

– Твой отец был хорошим человеком, – добавляет Филомена.

А вот с этим я поспорить не могу. Ведь я почти ничего не знаю о нем. Ни как он познакомился с мамой, ни почему они расстались. Даже не представляю, как давно он знал обо мне. Фигура отца по-прежнему остается скрытой в тумане, но я не собираюсь останавливаться. Быть может, разговор с его лучшим другом Лукасом что-то прояснит. Я завтра же отправлюсь в сувенирную лавочку с вывеской с синим котом.

А сегодня я провожаю своих гостей до двери. Яннис приходит, чтобы забрать посуду и один стул. А второй стул оставляет:

– Еще пригодится. Может, Ирини снова к тебе заглянет!

Мы желаем друг другу «калинихта», и я запираю дверь за улыбчивым греком. Проверяю телефон – оказывается, у меня куча пропущенных вызовов от Кирилла. Чувствуя перед ним вину за поцелуи со Стефаносом, я несколько минут собираюсь с духом, потом все-таки перезваниваю.

– Вероника, наконец-то! У тебя все в порядке? – В голосе Кирилла слышится искреннее волнение, и мне становится стыдно еще больше.

– Да, все хорошо. Просто соседки заходили,