Испытание верностью - Арина Александер Страница 41

Это всё воздействие спиртного. Оно виновато в моей развязности и игривости. А ещё Тимохина. Может, мне действительно стоит окунуться в эти сладкие муки, пока не стало совсем поздно.

Глава 12

— Вал, набери Бердника.

— С*ка, ты только посмотри на него! — не унимался Валентин, нервно меряя кабинет быстрыми шагами. — Два железнодорожных состава… Я х**ю! — протянул Егору сотовый с нужным номером. — Оно и понятно, сколько лет не давать расслабиться, у любого бы крыша поехала. 

Студинский встряхнул напряженными руками, возобновляя кровообращение, и заиграл желваками. Только сейчас обратил внимание на сбитые костяшки, начавшие жечь от любого прикосновения.

— Геныч, привет, Студинский это… Если бы… Нужна твоя помощь… Ага, — чиркнул зажигалкой, прикуривая. — Когда сможешь подъехать?.. Нет, нет, я сейчас на «ТехМаше». Давай к офису на Набережной через два часа?.. Лады.

Отключился, всматриваясь в застекленный шкаф. Что там пытался увидеть?

Вал заткнулся, прекратив капать на воспаленный мозг. Удовиченко и прочих «доброжелателей» стоило прижать. Давно уже. А он всё играл в благородство. Какого вообще?..

— Установи слежку за Тимуром, — подошел к окну, чтобы стряхнуть пепел. — Я хочу знать о нем всё: с кем встречается, где отдыхает, что любит жрать и кого трахает. Не я начал эту бойню, но я её закончу.  

— Только за ним?

— Пока да.

Валу не стоило объяснять, что да как, не в первой. И люди нужные имелись на примете. Но бля** в голове не укладывалось, куда могло испариться столько металлолома. Он ведь всплывет со временем, знать бы где. Не будешь ведь сейчас рыскать по стране, придираясь к каждому вагону.

Деньги… сколько денег на ветер… Перспективы не радужные – простой литейки и остальных цехов на неопределенный срок, снижение производительности, зарплаты. Что там ещё? Да дох** ещё чего. На полгода оказались в подвешенном состоянии. Колоссальный убыток, просто невероятный. Единственное, что ложилось на душу приятным теплом – что никто из сопровождения не пострадал. Ребят вырубили с ходу, не дав возможности опомниться. Только эта мысль не дала обезуметь окончательно. Что такое деньги по сравнению с человеческой жизнью? Пыль. Сегодня есть – завтра нет.  

Вал уже начал прозванивать даже самые незначительные точки – всё бестолку. Именно сейчас ему никто не соберет нужный объем и ясный перец, стоимость сырья будет запредельная.

А ведь чувство, что что-то пойдет не так, разъедало изнутри ещё с утра. Паршиво, что не прислушался до конца, сосредоточив внимание на качестве вместо количества. 

Он только оболочкой присутствовал здесь, мыслями же… мыслями был далеко. И без причитаний Дударева прекрасно знал, что это наезд чистой воды. Вот только не у него одного имелся крупный промышленный завод, и не он один метил в мэры. Неужели Вал прав и придется наносить ответный удар, возвращаясь в недалекое прошлое? Проблема в том, что если это Удовиченко, то его не так просто устранить. Одного выстрела мало. Подозрения сразу упадут на Егора, и подобная огласка могла изрядно пошатнуть и без того  расшатанное положение.

Умом понимал, надо просчитать каждый шаг и придумать хоть какой-то план по защите завода. И дураку понятно – его начали топить. Медленно, но уверенно. Но как?.. Как узнали о точном времени поставки, если он сам в последний момент специально перестраховался, изменив запланированные восемь утра на три часа дня?  

— Крыса! Я говорю, среди нас есть крыса, — продолжил возмущаться Валентин и ударил кулаком по столу. Лида, вошедшая в этом момент с кофе, дернулась, едва не розлив жидкость и изменилась в лице, моментально побледнев.

— Ты кого-то конкретно подозреваешь? — Егор проследил за девушкой, передавшей ему чашку дрожащей рукой. Видел, что в последние дни она чересчур рассеяна, не собрана. Возможно,  действительно перегрузил её, требуя слишком многого. Ещё и это безумное влечение, мать бы его так, ничего не мог собой поделать, постоянно хотелось ощущать её рядом, не зависимо от времени суток. 

— Конкретно? — перехватил его взгляд Вал, заставив переключиться на себя. — Никого. Но она есть! Я чуйкой чую её присутствие, Егор. И дело тут не только в испарившемся грузе. Ты проанализируй остальные нестыковки. Я тебе отвечаю – нас кто-то сливает и при том умело. 

Студинский вяло улыбнулся, поблагодарив за кофе и сделал небольшой глоток, заглушая в горле  сигаретный дым. Ситуация была таковой, что уже курил в кабинете, наплевав на все запреты и личные правила. В голове такой бедлам – фиг поймешь, где здравая мысль и холодный расчет, а где – острая потребность сорваться с места и свернуть гниде шею, прям среди белого дня.

— Со стукачом разберемся, — поднес сигарету к губам и затянулся так глубоко, что легкие едва не разорвало. — Я думаю, стоит начать с Антонюка.

— Да-да, — закивал Вал. — Он, с*чара, давно на тебя зуб точит. Ты его тогда конкретно так опустил на собрании акционеров… Но рубить с плеча не будем. Пока только приставим хвост.

Лида опустила голову, спрятав лицо за распущенными волосами, и расположившись с краю стола, сделала вид, что ужасно занята. На самом деле она просто до боли сцепила пальцы, надавив с такой силой, что аккуратный маникюр врезался в кожу, оставив покрасневшие отметины.

Ужасное состояние. Угнетающее. Каждый раз, бросая на Егора мимолетный взгляд – умирала и заново рождалась. Сколько раз одергивала себя в стремлении признаться – не счесть и каждый раз перед глазами было лицо брата. Удовиченко не обманул: именно сегодня, с самого утра стало известно, что дело Матвеева взято на повторное рассмотрение в связи с множеством нестыковок. Кто дергал нужные рычаги – догадаться не трудно, а вот фамилию адвоката, взявшегося за дело, никто не слышал до этого момента. Удовиченко хорошо спрятал концы, ведущие к нему в этой теме.

Лида сидела тихо, боясь пошевелиться, словно любой звук мог спровоцировать повторение грандиозного взрыва. Хватит, с неё достаточно. Имела недавно такую возможность. Егор рвал и метал, не находя себе места, разнес половину депо, а потом, выдохнувшись, резко притих, потирая разбитые руки. А она, с каждым ударом не находила себе места, жалась по углам, прикрыв уши руками и закрыв глаза. Не видеть. Не слышать. Сердце разрывалось на части от продемонстрированной безысходности, а ему ещё хватило выдержки заметить её состояние и, успокаивая, прижать к себе, заключив в крепкие объятия.

— Прости… Не сдержался. Не знаю… со мной впервые такое.