Ирина Мясникова - Гиблое место Страница 41

– Жадность губит фраеров, не забыла?

Конечно, Сашка прав, как всегда. Но по большому счету Михайловой безумно было жаль оставлять в руках Старкова все свои достижения, а особенно коллектив. Коллектив же ни в чем не виноват, а она в ответе за тех, кого приручила. В смысле пригласила на работу, навешала на уши лапши про космические корабли, а сама, получается, готова спрыгнуть с поезда и исчезнуть в голубой дали.

На следующий день Лариса Гилберт пришла на работу к часу дня, прочитала приказ о вынесении ей выговора за прогул, расписалась в том, что с приказом ознакомилась, и с гордо поднятой фиолетовой головой направилась в кабинет Михайловой.

– Я тут бумажки ваши подписала! – сказала она, вваливаясь к Михайловой, как обычно, без стука.

Михайлова в этот момент проводила совещание с начальником охраны и завхозом по поводу усилившейся утечки полотенец и простыней.

– Лариса! Ты видишь, что я занята? Зайди минут через пятнадцать, и мы все обсудим, – строго сказала Михайлова.

– А мне нечего с вами обсуждать! Вы свои бумажки можете сколько хотите рисовать. Я прямо испугалась вся и дрожу!

– Хорошо, раз ты настаиваешь и тебе наплевать на то, что три очень взрослых человека потратят на тебя свое время, я тебе попытаюсь при всех объяснить, зачем я рисую всякие бумажки. Если сотрудник предприятия позволяет себе прогуливать, значит, он относится к своей работе наплевательски, а если сотрудник относится к работе наплевательски, его увольняют. Однако по трудовому кодексу это можно сделать только соблюдая некоторые формальности, а именно рисуя вот эти вот бумажки. Я одного не понимаю: если тебе не нравится твоя работа и ты на нее ходить не хочешь, почему ты просто не уволишься сама?

– Я уволюсь?! Как же! Не дождетесь!

– Тогда придется рисовать бумажки, ничего другого не остается.

– Это вы пупсику моему объясняйте! – Лариса вышла из кабинета, изо всех сил шарахнув дверью. Даже штукатурка со стены посыпалась. После этого она, не заходя больше никуда, последовала обратно к себе домой.

О том, что Лариса получила выговор и что подготовлен новый приказ о строгом выговоре, с подачи секретарши Кати в клубе знали все. Скептически настроенные инструкторы начали веселиться по поводу бумажной бюрократии, устроенной директрисой. Мол, все теперь пойдут прогуливать, если за это светит страшная бумажка со словом «выговор». Больше всех разорялся Жмень, которому опять пришлось работать вместо Гилберт. Однако секретарша Катя, обучающаяся на менеджера по персоналу, объяснила, что бумажка бумажке рознь, и если человека надо уволить, то необходимо соблюсти некоторые бумажные процедуры. Слово «уволить» вызвало в клубе настоящий переполох. Одни считали, что уволить Гилберт невозможно, другие говорили обратное, мол, директриса все делает с ведома Старкова, которого поведение Гилберт тоже уже достало. Кому понравится, когда тебе в бане про твою бабу неприятные вещи рассказывают. Жмень спорил и говорил, что Гилберт не только не уволят, а еще и Михайлову заставят перед ней публично извиняться. Ближе к вечеру Михайловой позвонил Старков.

– Что у вас там происходит? – не здороваясь, строго спросил он.

– Что ты имеешь в виду? У нас тут много всякого происходит. Воровок, например, задержали в женской раздевалке. Представляешь, купили самые дешевые дневные абонементы за двадцать тысяч рублей и обчистили наших светских львиц тысяч на двадцать долларов.

Михайлова, как только вступила в должность, сразу же запретила разовые визиты. На разовое посещение теперь можно было попасть только по рекомендации действующего члена клуба и в его присутствии. Этим своим решением, как сказал ей начальник охраны, она приобрела большую популярность среди начальников охраны других клубов. Заведения, особенно элитные, сильно страдали от воровства. Один из новых клиентов перешел в «Звездную энергию» только потому, что в другом клубе у него украли итальянские ботинки. Михайлова живо представила этого известного в городе, всеми уважаемого господина, выходящего из клуба в костюме, галстуке и тапочках для душа. Однако клиенты, несмотря на установленные у поста охраны сейфы, вели себя очень беспечно. Дамы раскидывали в душевых дорогие кольца, забывали на скамеечках кошельки, теряли часы. Все это незамедлительно передавалось уборщицами в охрану, которая занималась поиском растеряшек. Михайлова гордилась тем, что ни одна утерянная клиентами вещь не терялась навсегда. Конечно, основную массу мелких воришек отсечь удалось, но задержанные сегодня дамочки работали явно по-крупному. Вскрыли все шкафчики и вытрясли содержимое дамских сумок в свои спортивные. Бдительность проявила работница рецепции, мимо которой эти дамочки бегали туда-сюда, из раздевалки в зал аэробики и обратно. Она обратила внимание дежурного охранника, тот проинструктировал уборщицу, та зашла в раздевалку как раз в самый интересный момент и подняла страшный шум. Воровок сдали приехавшим милиционерам, а их портреты разослали в другие клубы. Михайлова была очень довольна и радовалась, что не отказала в свое время руководству районного отделения милиции в приобретении абонементов задаром. Была надежда, что дамочки получат по полной программе. Конечно, Старкова эти замечательные события ни капли не интересовали, но зачем же облегчать ему задачу? Поэтому Михайлова включила дурочку и стала хвастаться Старкову грамотными действиями персонала.

– Света! – рыкнул Старков из трубки. – Я тебя не о том спрашиваю!

– А о чем? – Михайлова постаралась искренне удивиться.

– Лариса Гилберт!

– Ой, Андрюш! Это полный кошмар! Ты видел ее голову? Скажи хоть ты ей, что это дурной тон.

– Я не про голову! Что там за приказ и выговор?

– Так за прогул! А как же? Сначала выговор, если повторится, строгий выговор, уже с занесением в трудовую книжку, а потом уже и увольнение по статье. Все как положено.

– Света! А ты уверена, что это прогул? Может быть, она просто заболела?

– Андрей! А ты уверен в том, что сейчас говоришь? Может быть, тебе стоит ей организовать больничный лист? Тебе твой кореш, Боря Фридман, целую пачку нарисует!

– Но ты же не можешь ее уволить!

– Почему? Могу, если ты, конечно, не проведешь с ней воспитательную работу и не объяснишь, что своим поведением она тебя позорит. Или ты считаешь, что это не так?

– Так, так! Согласен! Но что мне делать?

– Объяснить ей, что, находясь на особом положении, о котором знает весь персонал клуба, она должна вести себя безукоризненно, чтобы не давать повода никому себя этим положением попрекнуть. Она должна быть лучше всех, а не наоборот.

– Ну, так и объясни ей это все сама! Она тебя послушает, ты единственный человек, который у нее в авторитете.