Карабинер (СИ) - Элен Форс Страница 41

— Больно? Я всего лишь сжал твою хрупкую ручку, не горло, даже не загнал в угол… Хочешь обязанностей, приказов и указаний? Потянешь? — Становлюсь бледнее. Нижняя губа предательски дрожит. — Если тебе хочется более чётких указаний, они будут. Только подумай хорошенько своей светлой головушкой, хочешь ли ты этого на самом деле?

— Нет. — Тут же отвечаю. Если Зейд возведёт правила и рамки, моя жизнь станет только хуже. Карабинер с лёгкостью может превратить жизнь в ад, на этом он специализируется.

— Умница. Тогда перестань топать ножками и показывать характер. Тебе не нравится мой бизнес, я это уже понял. Но нам всем приходится жить с чем-то, что нам не нравится. — Карабинер отпускает мою руку, я подтягиваю её к себе, дрожа как листочек на ветру. Глядя на то, как я качаю свою руку, Карабинер сухо интересуется: Так больно?

— Нет. — Когда он выгибает густую бровь, я исправляюсь и говорю более развёрнуто. — Я испугалась. Мне страшно. Я постоянно боюсь, что ты можешь ударить меня, причинить боль, запихнуть обратно к Марго, отправить в тюрьму. Я живу с этим каждый день и это изводит меня.

Зейд немного смягчается. Морщины на лице разглаживаются, и взгляд становится не таким цепким. Я ни раз замечала, что, когда говорю с ним честно и открыто, он спокойно реагирует на любые мои слова.

— Я не собираюсь тебя возвращать в тюрьму и, тем более, Марго. — Поясняет терпеливо мужчина. — Ты живёшь в моём доме и спишь в моей постели, зачем мне так заморачиваться ради однодневного развлечения? У меня на тебя долгосрочные планы. Но если ты предашь меня, я буду вынужден убить тебя. Запомни, малыш, я могу закрыть глаза на некоторые твои капризы, но предательство не прощу никогда.

Если у меня была возможность, я бы попросила вызвать мне скорую. Короткий разговор довёл меня до сердечного приступа.

Зейд озвучил прямо свои планы на меня, такое уже можно было назвать отношениями?

Но одновременно с этим, мужчина пообещал меня убить — если что.

— А что расценивается как предательство?

— Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? — Спрашивает он, когда к нашему столику приближается официант. Мне не хочется омрачать сегодняшний день ещё больше, поэтому я решаю отступить. Я не смогу ничего сделать, не в моих силах изменить человека и заставить его отказаться от бизнеса. Мне остаётся лишь молчать и ждать своего часа. Когда-нибудь мне удастся вырваться. Страшно лишь то, что чем дольше я рядом с ним, тем сильнее он опутывает меня невидимыми щупальцами, приковывая к себе.

Нам приносят блюда, у Зейда действительно безупречный вкус. С виду не скажешь, что он гурман и так хорошо разбирается в моде. Настоящий ящик Пандоры.

— Попробуй поросёнка. — мужчина отрезает кусок мяса от своего блюда и кладёт мне в тарелку. — Он готовится здесь по местному рецепту, очень вкусно.

С удовольствием пробую, действительно, мясо тает во рту.

— Разве тебе можно… поросёнка. — Спрашиваю мужчину и потом краснею. Глупый вопрос. Пытаюсь пояснить, почему я задала его: просто тебя называют сирийцем, и я подумала, что ты сириец. Ну… и… Вы вроде бы не едите свинину.

Мой вопрос развеселил мужчину, его глаза заблестели. Зейд налил мне вина, несмотря на протесты. Напиток больше напоминал виноградный сок, очень вкусный, но всё же алкогольный. Я опьянела, покраснела и стала менее скованная в поведении.

— Я вырос в Италии вдалеке от Сирии. Национальные традиции обошли меня стороной. — отвечает он через некоторую паузу. Жутко хочется узнать о мужчине побольше.

Подпираю рукой подбородок и дерзко смотрю на то, как жадно Зейд ест мясо.

— Твои родители переехали в Рим? — спрашиваю его осторожно, пытаясь не переборщить с вопросами.

— Никогда не знал своих родителей. — Зейд изменился в лице. Я поняла, что испортила его настроение, затронула нечто тёмное в его душе, потому что он помрачнел. — В личном деле детского дома, где я рос было всего лишь три пометки обо мне: национальность, имя и день рождения.

Глава 25. Ужин

Нечто общее у нас с Зейдом было. Мы оба были одиноки и знали, как жесток этот мир к одиноким детям. Карабинер отвечал односложно на мои вопросы, жадно поглощая еду. У него всего был зверский аппетит, и мне нравилось это в нём.

Мы пообедали, я сфотографировала вид ресторана на память, и мы вернулись в особняк Андреа, чтобы успеть к вечернему застолью.

Сейчас сидя за длинным столом в саду Андреа, я пыталась понять «что я тут делаю?»

После прогулки мы по очереди приняли душ и переоделись к ужину. Зейд надел чёрную рубашку и брюки, а я заставила себя уложить волосы и выбрала одно из купленных для меня платьев.

— Не нужно краситься. — Сказал Карабинер, когда заметил, что я достаю косметичку из чемодана. Я послушно убрала её, чувствуя, что снова буду замарашкой на званном вечере, но спорить с мужчиной у меня не было желания. — Твои купальники. Что-то должно подойти.

Мужчина принёс мне охапку пакетов, набитых купальниками. Я приняла и тихо поблагодарила, отказываясь понимать Зейда. Невероятно грубый в общении, но в то же время такой внимательный к деталям.

Андреа и его невеста Риана пригласили приехать пораньше лишь самых близких. Помимо нас с Зейдом на ужине была мама Рианы и её сестра Шейла. Был респектабельный чиновник Матео с женой Дарси и бизнесмен Вито с девушкой Барбарой. Риана ещё пригласила своих двух подруг — Кикки и Ариану. Последние раздражали всех присутствующих женщин, кроме Рианы.

Девушки были в коротких платьях с глубокими вырезами, они громко болтали и постоянно трогали всех присутствующих, откровенно заигрывая с мужчинами. Буквально вешались на всех, включая Андреа — жениха их подруги.

Сама Риана напоминала мне чем-то египетскую царицу Клеопатру. Она была смуглая с иссиня-чёрными волосами и пронзительными, чёрными глазами. Изящная с мелодичным голосом она производила эффектное впечатление на всех.

Сестра Рианы Шейла не была такой красивой, девушка была милой, но не более того. Она показалась мне скромной и тихой. Сидела рядом с мамой и молча ковырялась в своей тарелке. Казалось, ей было не интересно на ужине, и она с удовольствием оказалась бы сейчас в другом месте.

Мне очень понравились Матео и Дарси, они были сдержанными и благородными, очень вежливыми и откровенно влюблёнными в друг друга. Держались за руки и постоянно говорили одновременно.