Сандра Браун - Буря в Эдеме Страница 41

Он нежно поцеловал ее в губы. Она хотела что-то возразить, но у нее не было сил. Разум подсказывал ей, что нужно не соглашаться, сопротивляться, но душа ее оказалась свирепым диктатором. Она предполагала, что ее жизнь с Яном будет совершенно непредсказуемой, но это все же будет реальная жизнь, а не одинокое прозябание в пустой квартире. Без него ее жизнь станет примитивным существованием в окружающем ее бессмысленном мире.

Если бы не их одежда, они бы уже давно слились в любовном порыве. Но она вдруг ясно осознала, что ждет от него не только обыкновенного плотского наслаждения, а чего-то большего. Ее душа требовала не простого сексуального удовлетворения, хотела ощущать полноту жизни, полноту бытия, что возможно лишь при взаимной любви. Находясь рядом с ним, она чувствовала целостность своего существования, исчезло это мерзкое чувство, будто она играет кем-то задуманную роль.

Она прекрасно понимала, что это замужество непременно будет связано с определенным риском, возможно, с разочарованием и душевной болью. Но разве в брачном союзе бывает по-другому? Может так случиться, что в какие-то моменты они будут настроены друг против друга, а не друг за друга, но они взрослые и сильные люди, которые вполне способны ответить на этот вызов судьбы.

Ведь самое главное заключается в том, что они любят друг друга. А такая любовь, несомненно, стоит того, чтобы пожертвовать некоторыми из своих привычек.

Ее губы разжались, не выдержав напора его горячих губ. Его рука снова скользнула под ее свитер, судорожно теребя соски. Они по-прежнему были тугими и жаждали любви. Он оторвался от ее губ всего лишь на секунду, чтобы задать все тот же вопрос:

— Ты выйдешь за меня замуж. Шей? Я даю тебе тридцать секунд. Надеюсь, этого времени достаточно, чтобы принять окончательное решение?

Фактически ее размышления продлились три дня. Это была своеобразная игра. Они оба уже хорошо знали, каким будет ее ответ.

— Шей, если ты не выйдешь за меня замуж, — сказал он ей по телефону вечером на третий день, — то ты заставишь меня тем самым совершить смертный грех и обречешь на вечное проклятие. Неужели ты хочешь, чтобы это было на твоей совести?

— Ну хорошо, ты не оставил мне выбора, — с нескрываемым удовлетворением ответила она. — Да, я выйду за тебя замуж.

Он что-то кричал в трубку целых пять минут, а затем стал составлять планы предстоящей свадьбы, дав ей всего лишь две недели на подготовку. Она поняла, что он не намерен терять времени попусту.

На следующий день Шей торжественно сообщила Вандиверу, что покидает его заведение. Он воспринял эту новость так, как она и предполагала, — удручающе.

— Почему? — спрашивал он, пытаясь докопаться до смысла происходящего. — Кто-то предложил тебе более высокую зарплату? Может, ты получила постоянную работу в качестве модели? — Его строгое лицо перекосилось от завистливого гнева.

— Нет, — спокойно ответила она ему. — Я приступаю к постоянной работе в качестве жены пастора.

— Жены? Пастора? Какого еще пастора?

— Того самого человека, о котором я рассказывала вам несколько недель назад.

— Священника?! — Шей спокойно ждала, пока тот посмеется от всей души. — О, это прекрасная шутка. Давно я уже так не смеялся. Это самая веселая шутка за последние месяцы. — Он пристально посмотрел на нее, на длинную юбку, скромные кожаные туфли, длинный свитер и узкий поясок, висевший на бедрах. — Извини за откровенность, моя дорогая, но ты совсем не похожа на жену священника.

Его замечание совершенно не покоробило ее. Широко улыбнувшись, она положила руки на бедра, отбросила кивком головы волосы на спину и сказала:

— Да, черт возьми, я действительно не похожа на жену священника.

— Я не могу выразить, как мы с Джоном рады. Мы просто счастливы, — щебетала Селия, помогая Шей надеть комбинацию из золотистого атласа с кружевными оборочками на груди.

День их свадьбы начался с бодрящего, прохладного утра, хотя солнышко весело разбрасывало свои осенние лучи. Джон и епископ Яна после завтрака, который был приготовлен миссис Хиггинз, удалились в гостиную. Ян тем временем скрылся в своей комнате, чтобы переодеться и подготовиться к торжественной церемонии. Шей с матерью" находились в специально предназначенной для нее комнате.

Шей схватила мать за руки и повернулась к ней, стараясь выяснить все начистоту.

— Ты действительно рада, мама? Ты уверена, что мы поступаем правильно? Ты же понимаешь, что для нас обоих очень важно твое отношение ко всему этому и, безусловно, отношение Джона.

— Ну конечно же, мы очень взволнованы этой свадьбой, Шей! — воскликнула Селия. — Но для нас это известие не стало полной неожиданностью. Лично я была просто шокирована твоим поведением в нашем летнем доме. И разве я могла относиться к этому по-другому? Ты же помнишь, что там произошло? А потом… Мы с Джоном не имели представления о том, что вы с Яном встречаетесь. Я узнала об этом только тогда, когда ты позвонила мне и сказала, что Ян пригласил тебя на уик-энд в Бруксайд. Вот тогда-то мы и поняли, что дело идет к свадьбе.

— Мы такие разные, — посетовала Шей и высказала матери те опасения, которые преследовали ее последние две недели. Она очень боялась сделать непоправимую ошибку. Неужели ее семейная жизнь кончится тем же, что и с Энсоном? Но дело даже не в ней самой. Не причинит ли она неприятностей Яну?

— Я бы не стала забивать себе голову подобной чепухой, — глубокомысленно заметила Селия, внимательно разглядывая свадебное платье дочери. — Небольшие различия в характерах всегда добавляют определенную специфику в брачную жизнь. Твое платье просто великолепно, дорогая.

Шей не стала возражать ей и говорить, что их различия относятся не только к их личным качествам и являются отнюдь не “небольшими”, как выразилась мать. Но это было бесполезно. Селия, всецело поглощенная ее свадебным платьем, не обращала внимания на ее слова. Платье было сшито из шелка цвета шампанского и оторочено великолепными кружевами. Шей по просьбе матери уже примеряла платье. Длинные рукава приятно облегали руки и суживались у кисти. Мягкий шелк платья, закрывавшего колени, подчеркивал ее округлые бедра. Селия одолжила ей прекрасное жемчужное ожерелье, которое удивительным образом гармонировало с ее платьем и цветом кожи и замечательно подходило к жемчужным серьгам. Величественная прическа, над которой Шей трудилась так долго, завершала картину.

Шей сидела в одной комбинации перед зеркалом за небольшим старомодным столиком, нанося на лицо последние штрихи косметики, когда ее мать, отложив в сторону платье, сказала: