Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ) Страница 42

— Ты можешь меня услышать? То, что случилось, было ошибкой. Давай забудем и…

— Ты не любишь меня!

— Конечно, люблю, но как подругу.

— Ну, мы и останемся подругами. Разве тебе вчера не понравилось? Хуже, чем с Витькой?

При одном упоминании о Витьке сердце привычно заныло. Видел бы он ее сейчас. Да ни с кем и никогда не будет лучше, чем с ним. Но это было и прошло. Сейчас, когда не было возможности видеть его, стало немного легче. Осталась легкая грусть и то, что было плохо, понемногу сглаживалось, а то, что хорошо, улучшалось. Конечно, тело скучало по их сумасшедшему сексу, но по прошествии времени собственные переживания стали казаться странными. Она же ведь не собирается выходить замуж за Витьку.

Корзина, не сводя с нее глаз, ждала ответа. Кристина решила быть честной.

— То, о чем ты говоришь, невозможно.

Зина вся как-то поникла, съежилась. Голубые глаза стали влажными, рот скривился, словно она пыталась не заплакать. Кристина мгновенно почувствовала себя виноватой, попыталась свернуть разговор на Макса, напомнила, что он ей нравится. Но Зина только отрешенно сказала:

— Ему я тоже не нужна. Никому не нужна. Даже родители стыдятся, что я такая уродилась. Забудь об этом. Оставим все как есть. Она выбралась из постели и, накинув на себя халат, ушла в ванную.

Кристина начала одеваться. Захотелось как можно скорее покинуть эту тесную квартирку и больше никогда не встречаться с ее владелицей. Сейчас она, словно примерив ее шкурку, чувствовала себя несчастной и никому ненужной. Хотелось в душ, чтобы смыть со своего тела прикосновения женских рук.

Голубой сарафан — единственная ее одежда — сейчас казался неуместным и излишне сексуальным. Ей вдруг захотелось надеть мешковатые джинсы и водолазку под горло, чтобы никого больше не смущать своей излишней сексуальностью. Из ванной слышался шум воды, Кристина поспешила в прихожую и, не застегивая босоножек, чтобы не встретиться с той, кто еще сутки назад была ее подругой, тихо прикрыла за собой дверь. В электричке забилась в угол. Всю дорогу до Кратово в голове крутились воспоминания о Корзине. Возможно ли, чтобы они смогли вернуться к прежним отношениям? Противный тоненький голосок в мозгу нашептывал, что нет. Получается, что за последнее время она потеряла всех: Витьку, потому что сбежал, Сергея из-за того, что сунулся не в свое дело, Корзину из-за того, что та решила перекинуться на женскую любовь. Осталась только мама. Вот только, если бы она не болела, с ней можно было бы поделиться. Не всем, конечно. Все можно доверить только компьютеру. А вот если бы она могла рассказать про Корзину… Кристина вдруг почувствовала, что щеки залил жаркий румянец. Как же она могла?! Надо было сразу пресечь все отношения. Надо было… Включившийся звонок «Крестный отец» прервал мысли. Пока доставала телефон, успела подумать, что сердце уже не рвется при каждом звонке с мыслью, что это Витька. Голос Мухина звучал до противного сладенько. Даже приторно.

— Кристина, есть хорошая квартира на продажу в Филях. Надо съездить с хозяином пообщаться. Ты готова телефончик записать? Что-то шум там у тебя такой, еле слышно.

— Я в электричке еду, — буркнула Кристина, вытаскивая красную книжечку, без которой она никуда не ездила, и ручку.

— Не узнаю тебя. Ты, и на электричке? Такое возможно?

— Случается иногда, — буркнула Кристина.

— Пиши номер телефона. Квартирка на Большой Филевской. Двухкомнатная. Адрес он сам тебе скажет. Хозяина опусти по максимуму, ты это умеешь. Цену потом с тобой согласуем. Комиссионные побольше объяви, но так чтобы не оттолкнуть. Ну, скрытую, надеюсь, ты не сделаешь. — Кристина поморщилась. — Там мало квартир в этом районе. Ну не подведи. Завтра жду тебя в офисе. И еще знаешь, что?

— Что?

— Такие девушки, как ты, не должны ездить на электричках.

Кристина дала отбой и облокотилась на жесткую спинку сидения. Еще издевается, гад. Можно подумать, ей это нравится. Знать бы, что так получится с отмечанием, она бы лучше дома сидела. Да почему же она всех теряет? Кристина рассеянно полистала книжку. Что-то неуловимо не давало покоя. Она прокрутила в памяти свой разговор с Мухиным. Вроде бы она собиралась в Фили. Думала, буду в том районе, заеду. Но зачем?

Вспомнила, когда увидела Иларию. Они ужинали под кронами Петра и Павла, Кристина приготовила салат Капрезе [4]и воздушное картофельное пюре, так любимое мамой. Зашла речь об отце. Кристина призналась, что уже плохо помнит его. Мама с нежной и грустной улыбкой стала вспоминать, как они познакомились, как он сделал ей предложение. Кристина смотрела на мамино до сих пор красивое лицо, вдруг ощутив, неожиданную боль при мысли о том, что отец приезжал в Москву к любовнице. И тут ее осенило. Семья ее сводной сестры жила на Большой Филевской в доме двадцать. А теперь она будет продавать квартиру в том же доме. Что это? Очередные проделки кукольника?

Илария посмотрела на Кристину.

— Я, наверно, тебе надоела, ты меня не слушаешь. Никакой личной жизни у меня нет, а прошлое уже пересказано. Просто не знаю о чем с тобой поговорить. Расскажи, как прошла вечеринка с Зиной?

— Ну что ты, мамочка. — Кристина вдруг взглянула в мамины грустные глаза и решила рассказать ей часть правды. Наверно, она не права, что все скрывает от нее. — Мне всегда с тобой интересно. Я просто вдруг вспомнила, что Мухин сегодня предложил мне продавать квартиру на Большой Филевской в доме двадцать. — Она сделала паузу, выжидающе глядя на мать.

Илария вспомнила адрес мгновенно.

— Бог мой! Тот самый дом. Не может быть?!

Кристина скорчила гримаску.

— Судьба любит сюрпризы, мам. Как думаешь, мне стоит зайти и посмотреть на сестричку?

— Ты поднимешься по тем же ступенькам, где ходил твой отец. — глаза Иларии наполнились слезами, и Кристина мгновенно пожалела, что завела этот разговор.

— Не думаю, что она принимала его дома, мам. Это же риск. Она была замужем.

— Как знать?! Если очень хотела его видеть, могла и рисковать. Это сейчас гостиницы везде с почасовой оплатой. Интересно, как можно заранее понять, сколько часов тебе понадобится?

— Три, — машинально заметила Кристина, вспомнив, что Витька заказывал номер на три часа.

— А ты откуда знаешь? Была там?

— Слышала от подруги, — неудачно соврала Кристина, засунув в рот последний кружочек помидора с моцареллой, посыпанный базиликом.

— Уж не от Зины ли? — Илария смотрела укоризненно, а потом махнула рукой. — Хорошо, что он уехал.

Кристина, прожевав помидор, кивнула, подумав о том, что это очень плохо. Все ее тело и губы скучали по Витькиным рукам и жадным наглым поцелуям. Никто и никогда больше не поцелует ее так. Ни с кем она не испытает такого единения, когда он в ней. Пусть даже они занимались этим в гадких номерах, насквозь пропитанных продажным сексом.

— Ты делай, как считаешь нужным, девочка моя. Если хочешь посмотреть на свою сестренку, посмотри. Только расскажи мне потом. И не бойся меня расстроить, я сильнее, чем ты думаешь. А потом, вдруг вы подружитесь? У тебя же никого нет.

— Для того чтобы мы подружились, мне придется объявить себя сестрой, а это ни к чему. И я еще не знаю, готова ли я ее увидеть.

— Так как прошел праздник с Зиной? — спросила Илария, явно желая отвлечь дочь, но Кристина, рассказывая о первой части праздника, которая была неплоха и умалчивая о второй, еще больше расстроилась.

Проводив маму до спальни, она поднялась к себе в комнату. Состояние хуже некуда. Спать не хотелось, а следовало, судя по тому, что уже было одиннадцать, а на завтрашнее утро назначена встреча на Филевской. Ну ладно. Она немножко попишет роман о своей жизни.

Глава 28

Перечитав последнюю главу и, подправив опечатки и похожие слова, Кристина задумалась. Интересно, если верить тому, что еще до рождения каждый выбирает себе определенный жизненный путь, почему ее угораздило выбрать такой дурацкий?

История с Андреем была как две капли воды похожа на историю с Корзиной. Снова под воздействием спиртного ее понесло с сексом. Правда, тогда им удалось остаться друзьями. Несчастье помогло.

Голос Андрея с трудом пробивался через разделяющие нас километры.

— Я возвращаюсь домой, ты сможешь заказать мне билет на завтра и встретить меня в аэропорту?

— Но что случилось?

— Чувствую себя отвратительно. Так ты поможешь мне?

— Господи, ну конечно.

Ледяные пальцы сжали сердце. У Андрея был такой голос, словно там, среди всех этих прекрасных фьордов, фотографии которых они так долго рассматривали перед отъездом, он умирает. Вспомнился вечер, когда я, словно настоящая жена помогала ему собирать чемодан. Гладила джинсы, рубашки. Он сидел напротив и смотрел на меня с улыбкой, которая вынимала душу. Не нужно было ему уезжать. «Но он сбежал туда из-за тебя», — заметил внутренний голосок. С этим я полностью согласна. А я ведь хотела, как лучше. А получилось, как всегда в ее жизни. Не то, чтобы плохо, а просто отвратительно.