Долина кукол - Жаклин Сьюзан Страница 42

– Нет-нет, я просто пришла к такому выводу сама, поскольку он очень тепло о вас отзывался. – Энн старалась говорить ровным и спокойным тоном, но голова у нее кружилась от усталости и замешательства.

– Эй, подожди минутку! Боже, ты такая обидчивая! Конечно, я была c ним близка, но это было так давно. Ну и люди! Никак забыть этого не могут! Да, я c ним спала, но для меня это совершенно ничего не значило. Повторяю, для меня. В постельном смысле он меня никогда особенно не потрясал, но я была молода, он мне был необходим для карьеры – в то время мне не c кем было появляться на людях. Черт побери, когда все это было! Еще при царе Горохе! Я уже и забывать стала, что между нами вообще что-то было. Но помни, он заправляет всеми моими делами и по-прежнему мой администратор, так что, бога ради, ничего из нашего разговора ему не передавай.

– Хелен, c какой стати я должна ему это передавать? Генри мне очень нравится, и мне вовсе не хочется сделать ему больно.

Хелен снова зевнула:

– Смех, да и только! Около года назад мы c ним вместе куда-то ходили, настроение у меня было паршивое, и, возвращаясь домой, мы поехали ко мне. Решили по старой дружбе еще раз попробовать заняться любовью. И чем это кончилось? Да ничем! Притворяться я не захотела, а у Генри вообще ничего не получилось. Да он и не виноват, конечно, возраст дает себя знать, ему уже за пятьдесят. Я думаю, в его свечку фитиль уже не вставишь.

Энн, c трудом сдержав невольный возглас удивления, сказала:

– Но Джино тоже уже пошел шестой десяток…

– Он итальянец, а эти макаронники до самой старости так огнем и пылают. В койке c ними никто не сравнится. О, этот Джино! Да не могу я ждать, ужас как хочется! Послушай, я сейчас ему позвоню и пожелаю спокойной ночи, может, тогда он увидит меня во сне.

– Хелен! Не делайте этого, пожалуйста! Сейчас четыре часа утра, он наверняка спит, и вы его разбудите.

– Нисколечки! Я вдруг ни c того ни c сего подумала о нем. Знаешь, о чем это говорит? Это значит, что он тоже думает обо мне. Если вдруг неожиданно вспомнишь о ком-нибудь, значит этот человек тоже в этот момент подумал о тебе. Всегда так бывает.

– Но вы не вдруг подумали о нем. – Сердечность, c которой говорила c ней Хелен, вернула Энн уверенность в том, что они подружились. – Мы уже почти час то и дело упоминаем Джино. Ему нельзя сейчас звонить, поймите меня, Хелен!

– Так и быть, – пообещала Хелен. – На этот раз послушаюсь тебя и дождусь, пока он мне сам позвонит.

– Вот это будет правильно.

– О’кей, ангелочек, – сонно пробормотала Хелен. – Завтра опять поговорим. Выспись как следует…

Прошло три дня, но Джино так и не позвонил. Хелен по нескольку раз в день напоминала Энн об этом. Она звонила ей на работу, звонила домой, когда Энн переодевалась, собираясь встретиться c Алленом, она звонила ей даже в два часа ночи.

Нили также постоянно требовала от Энн советов. Она собиралась ехать вместе c Мэлом на семейный обед в Бруклин к его родителям. Нили вытащила все свои платья, и Энн должна была помочь ей принять окончательное решение, какое же из них надеть для столь торжественного случая. Сама Нили уже не сомневалась, что ей лучше всего подойдет платье из лиловой тафты, но ей хотелось, чтобы Энн одобрила ее выбор. Но не тут-то было. Энн посоветовала ей надеть шерстяное платье цвета бронзы. Нили заупрямилась, считая, что оно старое, так как было куплено еще два года назад, оно казалось ей совершенно неподходящим. Их бесконечные споры продолжались не переставая, но в конце концов Нили сдалась и согласилась c выбором Энн, в глубине души уверенная, что совершает большую ошибку.

Контора Генри Беллами жила делами, связанными c радиошоу Эда Холсона. Энн это только радовало, от всех забот и волнений, связанных c работой, у нее еще больше поднималось настроение. А работы было хоть отбавляй, она всем была нужна: и Генри, и Хелен, и Нили; ей казалось, что она поднимается на Эверест и изумительный горный воздух пьянит ее и придает ей новые силы. Даже если каждую секунду все может вдруг измениться и градом посыпятся трудности и опасности – не страшно, такова жизнь, в ней нужно быть активным участником, а не сторонним и пассивным наблюдателем.

На четвертый день загадочного молчания Джино Хелен потребовала решительных действий.

– Слушай, мне плевать, занят он или нет, – кричала она в трубку. – Если мужику ты глянулась, то он мог бы хотя бы позвонить поздороваться.

– Да как сказать… может быть, я ошиблась. То есть я хочу сказать, что он может быть к вам равнодушен, – осторожно подбирая слова, говорила Энн.

На вечер Аллен купил билеты в театр, было уже поздно, а Энн еще хотела зайти домой переодеться.

– Неправда, я ему понравилась, я это сразу почувствовала, – упрямо твердила Хелен. – Я сейчас позвоню ему сама.

– Хелен, не делайте этого, пожалуйста.

– Послушай, твои советы для придурков. Вот послушалась тебя, и что я c этого поимела?

– Но вы сами только что сказали, что если бы вы ему приглянулись, то он бы обязательно позвонил, – терпеливо продолжала уговаривать ее Энн.

– Я слишком все затянула. Если бы я тогда сразу ему позвонила, то сейчас он бы уже не мог без меня, привык бы. Господи боже мой! Вот так у меня всю жизнь. Я всегда получаю пинок в задницу… – Хелен заплакала. – Честное слово, Энн. Стоит мне только по-доброму отнестись к мужику, он тут же меня бросает. Мне причинили столько зла, как ни одной другой женщине в мире. И что я имею? Одна работа круглые сутки, на мне все кому не лень делают деньги, а я сама так одинока. Я решила, что понравилась Джино, да и ты сама так решила, еще в тот первый вечер в «Эль-Марокко». Но почему же он все-таки не звонит, скажи мне, Энни?

Сердце Энн переполнилось жалостью и сочувствием к этой женщине. Ведь она сама их познакомила, значит, несет некоторую ответственность за происходящее. Нехорошо, что Джино так ни разу и не позвонил Хелен. Что плохого было бы, если бы он иногда c ней встречался, ему-то хуже не будет. Наоборот, он должен быть польщен.

– Хелен, пожалуйста, потерпите еще один денек…

Вечером, после театра, Энн сама