Взять измором или наказать сказочника - Ядвига Благосклонная Страница 42

Уже развернувшись и убегая, я поняла, что по моим щекам градом катились слезы. Даже не обратила внимание на недовольный взглас охранника дяди Васи, когда выбежала через парадный вход.

Я хотела, как лучше. Обрадовать его, разнообразить выходной, поднять настроение, а вместо этого получила в свой адрес тонну незаслуженных оскорблений. Такие, как Морозов никогда не оценят хорошее отношение. Такому, как он не интересны хорошие девочки. Мне, вероятно, нужно было станцевать стриптиз, чтобы его порадовать.

Глава 15

Илья

Моя щека горела огнем, но это было не впервые. Впервые было дикое для меня желание побежать, догнать и не отпускать.

Сделал несколько шагов, но оступился когда понял, что за номера исполняю. Зажмурился. Выдохнул. Взъерошил волосы и покачал головой.

«Впервой что ли?!» — про себя усмехнулся, но усмешка даже в моей голове была горькая.

— Мороз, ты реально дятел. Девчонка-то не стремная. Я бы такой присунул и орех что надо, — прокомментировал вездесущий Харитонов.

Клянусь, этот пацан напрашивался на неприятности. Мой кулак уже готов был встретиться с его харей, но сила воли помогла мне удержаться. Какого хрена он палил на орех моей малой?! Присунул бы он, как бы ему никто не присунул за базар галимый! К-кумарит!

— Ага, — пробурчал невнятно Белов, который уже нагло жрал мой торт. Вредитель! — Вкуфно как! Серьезно, Илюх, как много телок тебе носят торты?

— Со своей девчонкой я сам разберусь, — гаркнул. — Белый, лучше следи за своей телкой, лады? Твоя-то Бобриха тоже не крестиком вышивает, — гадко ухмыльнулся, — шарится с каким-то левым штрихом.

— Слыш, шуфлядку свою захлопнул! — выплюнул Герыч и уже нахохлился. Что-то в этой девочке было такое эдакое, что заставляло одно упоминание о ней Белова превращаться в неконтролируемого Отелло.

— А то что? — бесстрашно на него взглянул. Гнев бурлил в крови. Мне определенно нужно было куда-то выпустить пар.

— Урод ты, Мороз, — прошел мимо меня Белый, толкнув плечом. — Вломить бы тебе, но все равно ни хрена не дойдет. А перед девчонкой все же извинись, фраер, — бросил и ушел прочь.

— Дерьмо! — ударил по трибуне кулаком, но даже боль в руке не потушила мою ярость.

Хотелось все крушить, только бы избавиться от этого чувства ничтожности. Злился не то на Цветкову, не то на Белова и его неуместные комментарии, не то на себя. Под тихое сопение самого себя, направился в раздевалку, а там в душ. Мне бы остудиться…

— Илюх, а у тебя с той девчонкой серьезно? — вдруг неожиданно поинтересовался Шустрый, прозвище которого шло от фамилии Шустров.

Славный пацан, впрочем и игрок неплохой. Во втором звене играл, учился на программиста, а родители были профессорами. Вероятно, идеальная партия для такой сладкий девочки, как Цветочек. От таких мыслей в боку неприятно кольнуло.

— А что? — мрачно поинтересовался, застегивая ремень на джинсах.

— Познакомится хотел, милая девчонка.

— Она не знакомится, — властно отченикал, накинул куртку и, схватив сумку, пулей вылетел из раздевалки.

Немудрено, что пацаны не приглашали своих лучших половинок на трени. Мы же хоккеисты, будто животные. Стоило в нашей стае появится «самке», как тотчас же кидались на нее, как на кусок мяса.

Проходя мимо катка, вдруг остановился. После откинул глупую мысль из головы и прошел мимо, но затем вернулся, зашел и забрал то что, собственно говоря, мне и принесли! Торт служил напоминанием о малой, когда я шел на парковку. Он будто нарочно мозолил мне глаза, напоминая какой козлиной я был.

Какого хрена она вообще приперлась?! Сидела бы дома с этим хмырем и чаи гоняла. Нет же! Нам же нужно было благородство свое проявить! Показать, мол какой Морозов гад, а она какая прелесть!

Руки сильнее сжались вокруг руля.

Нужно выкинуть эту фигню из своей головы, подумал я, а затем принялся листать контакты в телефоне.

Зайка, Солнышко, Киса, Киса 2, Котенок, — кто вообще все эти бабы?! Набрал наобум, но тут же скинул и отбросил телефон. И желания никакого. Уже чертову неделю никого желания!

Такое впечатление, что нижняя и значительная часть меня дала сбой. Не по нраву нам нынче стали зайки! Нам подавай ту от которой крышу сносит, от которой неприятностей больше, чем в ней килограмм! И зачем я только вызвался ей помочь с тем балконом?! Приперся к ней, как лопух! Думал, что-то стряслось. Ну, ей богу, опять вляпалась во что-то, а нет… Она у нас просто друга ужином кормила! Моим ужином, который должен был быть для меня!

Дом встретил меня пустотой. Ни ароматных запахов, ни тихого барахления телевизора, ни единого признака жизни. Тишина и спокойствие всегда царили в моей исконно мужской берлоге. Холостяк, определенно про меня. Но отчего-то этим вечером мне не хотелось гнать в клуб склеивать очередных баб, да и на хату завалится кому-то с кальяном желания тоже не имелось.

Как некстати, вспомнилась уютная квартира Цветковой. Вот, где точно царил уют и жизнь. Даже небольшая кухонька, что была вдвое, а то и втрое, меньше моей казалась живой. В то утро, когда я пожалуй впервые проснулся без желания собрать свои манатки и умотать, мне показалось, что предметы вдруг ожили, как в той сказке про Чудовище.

Варя столь увлеченно готовила, что не заметила, как я стоял, будто завороженный, и пялился на нее. Некоторые девушки готовили мне завтрак, некоторые заказывали, но ни одна из них не делала это с таким воодушевлением.

Представив, что сейчас кто-то другой мог наслаждаться теми же видами, отставил чай, который пил доселе, и потопал спать, от греха подальше. Утром вечером мудренее…

Утром, как я того ожидал, легче не стало. Бег не помог остудить голову, отчего-то вспомнилось, как Варя, несчастье ходячее, подвернула ногу. Клянусь, эта девушка преследовала меня. Её глаза наполненные обидой даже снились мне!

— Черт! — свернув с тропы, чертыхнулся.

Пора было заканчивать с этими муками совести. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал домой, где в мгновения ока сходил в душ, переоделся и направился в дом, в котором меня не ждали и где мне больше не рады.

Однако остановившись напротив ее квартиры, встал, как вкопанный. Цветы в руке, что купил по дороге, показались неуместными. Впрочем, не так уж часто мне приходилось извиняться. Скорее, это событие века.

— Илюшенька! Ты ли это? — прервала мои терзания баб Маруся, которая с сумками поднималась на этаж.

— Я, — кивнул головой. — Давайте вам помогу, — забирая сумки у старушки из рук, произнес.

Она благодарно просияла, что-то лепеча про то, какой я славный юноша. Однако, я не был славным. Разве