Полный нокаут (ЛП) - Мади Скайла Страница 42

— Черт, — ругаюсь я, делая шаг к Дэррилу, который сидит на барном стуле у столешницы. — Я что забыл про чей-то День Рождения?

— Нет, это для… — Селена хмурит брови. — Это для… Я не знаю, для чего это нужно, но это была идея Джексона.

Я смотрю на Джексона, который смотрит на меня и быстро пожимает плечами.

— Ничего особенного, просто семейный завтрак.

Семейный завтрак… Мне нравится, как это звучит.

— Сет? Ты готовишь? — кричит Оливия с верхней части лестницы, заставляя Селену подпрыгнуть. Она бросает на меня вопросительный взгляд через плечо, который говорит: «Ты ей сказал?» Я на самом деле хочу, чтобы она перестала волноваться и смотреть на меня своими большими обеспокоенными глазами. Это не похоже на то, что у нас тайный роман. Это был поцелуй — хорошо, технически это было два поцелуя, — и с тех пор я об этом не вспоминал. Я качаю головой.

— Ты не сказал ей? — с гневом бормочет Дэррил себе под нос.

Селена включает соковыжималку, заглушая звук шагов спускающейся по лестнице Оливии.

— Нет. Я сказал ей, что расскажу после боя. Кстати, спасибо за небольшой вклад прошлой ночью.

— Тебе нужно… Доброе утро! — Дэррил приветствует Оливию через мое плечо, возвращая себе счастливое и жизнерадостное выражение лица. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, — отвечает она, обнимая меня за голую талию и прижимаясь своим теплым лицом к моей спине. Она дважды целует меня, прежде чем отойти и скользнуть на барный стул.

— Больше никаких пищевых отравлений? — спрашивает Селена, выключая соковыжималку и наливая Оливии свежий сок.

Наступает неловкое молчание, и Оливия, Джексон, Дэррил и я обмениваемся взглядами. Селена — это единственный человек, который еще не знает, что О беременна.

— Нет. Больше никаких отравлений.

Она протягивает Оливии стакан, и мы с любопытством наблюдаем за обменом репликами между ними.

— Я так и думала. Ты сияешь.

Я тоже заметил. Должен признаться, мне интересно, это потому, что она беременна, или мои навыки в постели настолько хороши. Я сбился со счета, сколько раз я заставлял ее кончать в моих руках, поэтому фыркаю, вызывая ту же реакцию у Дэррила и Джексона.

Селена морщит нос.

— О, фу.

С красным, словно вишня, лицом Оливия подносит стакан к губам и пьет сок, все время качая головой в мою сторону.

— Что? — Я смеюсь. — Я не хотел.

— Успокойся, Сет. — Джексон посмеивается, бросая на сковороду ломтики бекона.

Бекон шипит и лопается, наполняя комнату самым восхитительным запахом. Я опираюсь на столешницу рядом с Оливией, перенося большую часть своего веса на локти. Она неловко ерзает и нервно делает большой глоток сока, затем наклоняется вперед, опираясь на стойку и прижимая тыльную сторону ладони ко рту. Я чувствую, как мои глаза расширяются от осознания того, что ее вот-вот вырвет. И естественно Оливия поворачивается на стуле и бежит к лестнице. Мы смотрим вслед, пока она не захлопывает дверь спальни, а затем слышим второй хлопок двери в ванную. Селена смотрит на меня, а Джексон опускает взгляд на сковороду, делая вид, что занимается беконом. Если я присмотрюсь повнимательнее, уверен, что смогу увидеть, как он напрягает слух, чтобы услышать, кто будет тем человеком, который расскажет все Селене. Дэррил хватает ближайший журнал и утыкается в него, чтобы прикрыть лицо. Слабаки. Конечно, они заставят меня это сделать. Я беру бокал Оливии и делаю большой глоток. Сельдерей, яблоко, лимон и имбирь щекочут мои вкусовые рецепторы. Я облизываю губы и ставлю стакан обратно.

— Не думаю, что твой сок настолько плох. Она просто преувеличивает.

Селена крепко скрещивает руки на груди, а Джексон и Дэррил украдкой смеются. Я прикусываю губу, изо всех сил стараясь не присоединиться к ним.

— Ты разогрел того жареного цыпленка?

— Что? — Я смеюсь так сильно, что у меня горит живот, и я уверен, что умру. Джексон и Дэррил тоже. — Последние несколько дней Оливию тошнит по утрам, она сияет, не выносит запаха бекона, и ты предполагаешь, что я разогрел твое жаркое и скормил ей? — Я снова смеюсь. — Черт возьми, Селена, тебе повезло, что ты решила отказаться от карьеры юриста. Ты ни хрена не можешь собрать улики воедино.

Она надувает свои накрашенные губы, все больше расстраиваясь.

— Я не понимаю…

Боже. Не думаю, что она поняла бы это, даже если бы я все записал для нее. Джексон, должно быть, тоже пришел к тому же выводу, потому что он стонет:

— Сет обрюхатил Оливию.

— Сет и Оливия создают семью, — поправляет его Дэррил с суровым взглядом, заставляя все это звучать чертовски более благородно, в отличие от того, как выразился Джексон.

Глаза Селены расширяются, и она прикрывает рот рукой.

— Ты серьезно?

Я киваю, не в силах сдержать легкую улыбку.

— Твой?

Что ж, вот и моя улыбка исчезла.

— Конечно, мой. От кого он еще может быть?

Ее щеки покрываются румянцем, и она быстро трясет головой, отчего ее кудри подпрыгивают.

— Да, извини. — Она прислоняется к шкафу, недоверчиво глядя на меня. — Я не могу в это поверить. С ней все в порядке?

— По-твоему, она ведь выглядела нормально?

— Да…

— Тогда с ней все в порядке.

Когда я заканчиваю, Оливия возвращается в комнату, привлекая всеобщее внимание. Она двигается медленно, внимательно все слушая.

— Ну… Это немного жутковато, — бормочет она.

— Ты мне не сказала? — требует Селена, отталкиваясь от шкафа.

Я сжимаю челюсти. Селена не имеет права чего-либо требовать от Оливии, учитывая, что хранит свои собственные секреты.

— Не злись, — умоляет Оливия Селену. Я дергаю за пояс халата Оливии и притягиваю ее ближе, подхватывая под мышки. Даже несмотря на запах бекона, я чувствую мяту в ее дыхании. — Я узнала об этом только вчера, и нам с Сетом нужно было сначала разобраться во всем.

— Если кто-то и имеет право злиться, так это Сет. Теперь ему придется перестать покупать бекон, — перебивает Джексон, перекладывая первый хрустящий кусочек бекона на тарелку. Я смеюсь, но быстро замолкаю, когда идеально очерченные брови Селены хмурятся. Ее сердитое выражение лица быстро смягчается беспокойством. Искренним беспокойством за лучшую подругу, и это отчасти задевает меня.

— С тобой все в порядке? — Она делает шаг вперед и касается лба Оливии, как это делает мать, когда ее ребенок болен. Рядом со мной Дэррил тихо ругается. Селена всегда такая драматичная?

— Она беременна, — говорю ей, чувствуя прилив гордости в груди. — Не умирает.

Селена опускает руку, прижимая ее к груди. На ее лице появляется выражение сочувствия, и я сжимаю Оливию еще крепче.

— Ты знаешь срок?

Оливия пожимает плечами.

— Я пыталась вычислить, но не знаю, насколько точно… Может быть, десять недель.

Селена едва переваривает информацию, прежде чем задать еще один назойливый вопрос:

— Но ты все еще так молода… Ты собираешься оставить его?

— Селена! — Джексон и Дэррил окликают ее одновременно. Я не виню их, даже мое тело напряглось от того, как она это сказала. Я понимаю, что это повлияет на нее. Она потеряет свою лучшую подругу еще больше, чем уже, и это будет нелегко. Но Боже, Селена, прояви хоть какую-то чувствительность.

— Конечно, я собираюсь оставить его. Нет смысла избавляться от ребенка, которого я создала с Сетом. Мы женаты.

Селена двигается вперед.

— Ты ничего не хочешь сделать перед тем, как завести ребенка? Попутешествовать или научиться чему-то новому?

Оливия качает головой, и я смотрю на нее сверху вниз. Она немного изогнула губы, что заставляет мое сердце биться чаще.

— Ты говоришь так, как будто я не могу делать такие вещи с ребенком. Ребенок не мешает тебе делать то, что ты хочешь.

— Но сейчас в твоей жизни так много всего происходит. Ты живешь в Вегасе, Джексон живет в твоем доме в Портленде, а карьера Сета вряд ли относится к тому типу забот…

— К черту мою карьеру.