Не просто лучший друг - Юлия Оайдер Страница 42

– Думаю, поговорка твоей бабушки имеет немного не тот смысл, который ты пытаешься в нее заложить, – вскакиваю следом и подхожу к нему. – Глеб, я не знаю зачем соврала, правда! Но я больше не хочу между нами секретов, ты должен знать, что мне Райский, как мужчина, безразличен! Я уже сказала сегодня, что люблю тебя, а если я сказала – так оно и есть!

– Он тебе, может, и безразличен, да вот ему ты явно небезразлична! – огрызается парень. – И, заметь, как изменилось его отношение к тебе, после вашей “работы” в приюте, и как изменилось его отношение ко мне! Ты подала ему надежду, Злата!

Злата. Если он называет меня по имени – значит он на пределе эмоций.

– Я ничего ему не подавала! – всплескиваю руками я.

– Спасибо, что сказала. Я об этом подумаю до завтра, а сейчас я устал и у меня все болит! – стиснув зубы и тяжело дыша, Глеб выходит из моей комнаты, напоследок громко хлопнув дверью.

Затем, я слышу второй хлопок – дверь его комнаты.

Первая мысль – бежать за ним и продолжать объясняться, но я знаю Глеба, ему нужно “перебеситься”. Он очень эмоционален и ему частенько требуется время чтобы совладать с собой и успокоиться.

Он же успокоится и все будет хорошо, правда?

Утешаю себя этим, ведь я сказала правду, причем в ней не было ничего такого… Наверное… Черт! Выхожу из комнаты и смотрю на закрытую дверь Глеба, опускаю взгляд на пол, где должна быть узкая полоска света, но ее нет. Может быть он и правда лег спать? Сегодняшний день был щедр на потрясения для нас обоих.

Переборов внезапно появившееся чувство вины, я иду на кухню: есть не хочется, просто иду туда по привычке и, открыв холодильник, бездумно смотрю на полки с овощами, пока он не начинает громко пищать, возвращая меня к реальности. Закрываю дверцу и прислоняюсь к ней лбом, медленно выдыхаю и сжимаю кулаки от бессилия.

Рядом со мной слышится стук собачьих когтей по полу и я поворачиваю голову на звук: так и есть, на кухню за мной пришел Анубис. Пес подходит ко мне и тычется мокрым носом мне в руку, вынюхивая что-то в сжатом кулаке.

– У меня ничего нет, – разжимаю кулак и показываю Бису пустоту на ладони. – У тебя есть еда, – указываю ему на миску, полную корма, но пес продолжает тыкаться мне в руку. – Ох и дурашка ты, – усмехаюсь я, – не надо искать то, чего нет.

Все мы ищем то, чего нет, – проскакивает мысль в моей голове.

Направляюсь в ванную, чтобы быстро принять душ и приготовиться ко сну, а что еще делать? Замираю, когда, сняв с себя одежду, остаюсь в одной лишь футболке Глеба. От нее до сих пор исходит его запах, невыносимо будоражащий мои рецепторы, и да, мне очень нравится носить на себе его вещь.

Я же люблю его.

Люблю!

Так неожиданно приятно об этом думать, особенно когда ты уже это сказала вслух. Словно я не только ему призналась, но и себе тоже.

Обнимаю себя за плечи и закрываю глаза, вспоминая недавние события в моей комнате. Нет, не те, что были после моего рассказа про Райского и приют, а те, что были до этого. Было потрясающе, как обычно с ним, но я все испортила…

После душа надеваю белье и снова футболку Глеба, прямо на голое тело, и млею от этого мнимого ощущения близости. Возвращаюсь к себе и, погасив свет, ложусь спать.

Ах если бы…

Мысли в голове устроили целое представление, мой мозг будто издевается надо мной! Ворочаюсь постоянно, не могу найти удобное положение, чтобы уснуть, отчего начинаю нервничать и все больше думать о нас с Глебом.

Мог ли Глеб оскорбиться, что я нажала на “тормоз” именно из-за Вячеслава Олеговича? Боже мой, а ведь и правда! Вдруг, он подумал, что я тешу надежду на отношения и встречи с преподавателем и поэтому отталкиваю его?!

Переворачиваюсь на спину и долго смотрю в темноту, отгоняя нехорошие мысли и дальнейшие развития событий. Я не усну, точно теперь не усну! А утром все может окончательно испортиться. Вскакиваю с постели и как есть, в футболке Глеба и в белье, выхожу из своей комнаты. Прохожу мимо спящего Анубиса к комнате Глеба и решительно открываю дверь.

Темно, Глеб лежит на кровати и мне не видно спит он или нет, пытаюсь вглядеться и рассмотреть, но все тщетно. Сердце бешено колотится в груди и как-то разочарование накатывает.

А что я хотела? Чтобы я зашла, а он вскочил с кровати, в один момент и набросился?

Стою и максимально нелепо мнусь с ноги на ногу, пока не решаюсь подойти к его постели. На цыпочках, стараясь наступать как можно тише, но думается мне, что грохот моего сердца в груди слышен отчетливо. Останавливаюсь у кровати и, когда взгляд постепенно привыкает к темноте, я, в свете уличных фонарей, вижу Глеба, лежащего на спине под одеялом. Его глаза закрыты, он размеренно дышит и, скорее всего, действительно спит.

Затаив дыхание, я так и стою на месте, попросту рассматривая его, обдумывая как поступить дальше.

Уйти? Я не усну.

Остаться? На краю кровати еще есть место…

Я делаю последний шаг и, откинув край одеяла, сажусь на край кровати. Опасливо оглядываюсь на Глеба, но он не реагирует, даже когда я полностью ложусь рядом с ним – нет. Накрываюсь одеялом и поворачиваюсь на бок, к нему лицом, после чего осторожно обнимаю его и кладу голову на подушку.

Как же с ним хорошо, по-человечески тепло и спокойно… “Человек-дом” – вот Глеб для меня он. Как же сложно для меня принимать решения, как же тяжело рубить концы и пути отхода, но с Глебом я теперь хочу идти только вперед.

А пойдет ли он теперь со мной?

Закрываю глаза и мысленно заставляю себя успокоиться, хотя в груди все щемит и хочется плакать. Я такая дура… Нужно было либо сказать правду сразу в первый день, либо молчать сейчас! Шмыгаю носом и прижимаюсь к парню ближе…

– Зачем