Жесткий отказ - Сара Ней Страница 42

Я демонстрирую это, мотая головой из стороны в сторону.

Вонзая вилку в свой ужин, я говорю:

— Моя мама всегда говорит мне: «Когда ты знаешь, ты знаешь».

И когда дело доходит до Ноя, то я знаю. Я просто знаю. Он замечательный, заботливый парень, и независимо от того, во что хочет верить, парень вызывает у меня трепет и бабочек в животе — несколько ключевых составляющих на ранних стадиях влюбленности.

Никогда раньше я не была влюблена.

— А ты не чувствуешь никакого давления, чтобы встречаться с кем-то? — спрашивает он меня после минутного молчания.

— Нет. А ты? — Я поднимаю взгляд на него, сидящего со скрещенными ногами на полу в моей гостиной, и улыбаюсь.

Его покачивание головой короткое, решительное.

— Нет.

— Когда у тебя были последние отношения? — Это справедливый вопрос, хотя, честно говоря, я однажды прочитала статью, в которой говорилось, что задавать подобный вопрос на первом свидании против правил, и нужно избегать его как совершенно неуместный.

Но я не согласна. История его отношений имеет ко мне самое непосредственное отношение. Это может многое рассказать о человеке — является ли он стайером (прим. пер. Стайер — спортсмен-легкоатлет, бегун на длинные дистанции. Стайерские дистанции — от 3000 метров и длиннее) или ходоком.

— У меня их никогда не было.

— Никогда не было отношений?

— Нет. — Он позволяет ответу задержаться, прежде чем задать мне тот же вопрос. — А как насчёт тебя?

Пожимаю плечом.

— Эм. Были недолгие, в колледже. Не тот, кого я привела бы домой, чтобы познакомить с родителями. Просто парень, с которым было весело общаться.

Мои друзья ненавидели его, вот и всё. Экстренное сообщение: когда Клэр, Эмили или любой другой моей подруге не нравился парень, они его не одобряли или считали придурком? Становилось невозможно встречаться или просто трахаться с ним.

Пока-пока, Брэд.

Привет, одинокая жизнь.

Клэр познакомила меня с моим первым вибратором на втором курсе колледжа, и с тех пор я не беспокоюсь о членах. Конечно, я скучаю по хорошему пенису, но не сплю со всеми подряд, чтобы удовлетворить свою похоть.

Ной прочищает горло, как будто может увидеть мои мысли, включая члены, которые сейчас у меня в голове, хотя я потратила последние несколько секунд, убеждая себя, что мне на них наплевать.

Он знает.

И теперь я знаю, что он знает, и оба наших ярко-красных лица не оставляют мне другого выбора, кроме как протянуть руку и провести по его сильной линии подбородка — той, на которой преобладает светлая щетина, — позволяя большому пальцу коснуться его нижней губы.

Парень замирает. Почти неподвижный. И на секунду моё сердце перестаёт биться, я боюсь, что сделала что-то не так — как в ту ночь в «Плате», когда он сбежал и не вернулся.

«Только не уходи, Ной, пожалуйста».

— Прости, я…

Парень меняет положение, садится, протягивает пальцы, чтобы нежно обхватить моё запястье.

Притягивает меня ближе.

Когда наши губы встречаются, я не удивляюсь — у нас есть химия, и мне хотелось поцеловаться с той минуты, как он забрал меня на наше сегодняшнее свидание.

Моё тело расслабляется от облегчения и, честно говоря, от небольшого шока.

Он действительно сделал это. Ной сделал первый шаг!

Аллилуйя! Я беспокоилась, что он не заинтересован в том, чтобы прыгать на моих костях, как говорила моя бабушка. И теперь я чувствую себя старой.

Тьфу.

У меня как раз хватает времени, чтобы поставить свой контейнер с ужином на ковёр, когда парень, казалось бы, без особых усилий сажает меня к себе на колени. Я ни в коем случае не крошечная, но чувствую себя изящной, когда он поднимает меня.

Для поцелуя.

Обморок! Я умерла и попала на небеса…

Я у него на коленях, когда наши губы снова встречаются, всё, что я только что ела, забыто, запреты исчезли. Его губы тёплые и совсем не робкие.

Он держит меня — почти баюкает, — наклоняя голову, чтобы углубить поцелуй, и я поднимаю руки, чтобы завести их ему за голову, касаясь пальцами его волос на затылке.

Ему, наверное, не помешала бы стрижка, но пахнет от него фантастически, феромоны творят своё волшебство с моими женскими частями тела.

Его широкая грудь приятна на ощупь. Тёплая. Его руки на моей спине, поддерживающие меня? Лучшие. Губы, слившиеся с моими? Вкусные.

Я не могу насытиться Ноем Хардингом, милым, добрым, ребёнком-мужчиной.

Беру его лицо в ладони, пока сижу у него на коленях, свесив ноги на его скрещенные, наши языки, наконец, знакомятся.

В том, как парень целует меня, нет ничего робкого, никаких колебаний, как бывает, когда он говорит. Никакой застенчивости. Никакого смущения.

Чувствую, как мои трусики намокают.

Затем парень отодвигает меня в сторону от пакетов и контейнеров, разбросанных по полу, укладывает меня и перекатывается, чтобы нависнуть надо мной, большая рука обхватывает мою щеку так же, как я обхватила его. Смотрит на меня сверху вниз, изучая контуры моего лица своими глазами и руками.

Я не смею пошевелиться. Или заговорить.

Или дышать.

Не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Ты прекрасна, — бормочет он, больше для себя, чем для меня. — Умная. — Кончиком пальца пробегает по изгибу моей верхней губы. — Забавная. — Скользит вверх по переносице. Вдоль моей брови. — Сексуальная.

«Я сексуальная?»

— Милая.

«Нет, только не это!»

— Храбрая.

— Почему храбрая? — шепчу я, не желая разрушать чары, но мне любопытно.

— Потому что, — шепчет он в ответ, — тебе 22, а ты начинаешь свой собственный бизнес. Это требует мужества.

Ах, это.

Да. Да, так и есть.

Карие глаза Ноя становятся темнее, чем дольше он смотрит на