Владислава Мека - Одна на двоих... Наша жизнь Страница 42

— То есть, заниматься сексом и практически жить у мужчины это 'не такие' отношения? — ревность жгла меня, но чувство ненависти к Владу давило еще сильней.

— Боже! Откуда ты этого поднабрался?! Да я бывала тебя провоцировала и не договаривала, но я никогда не спала не с Владом, не тем более с Яном! Единственный, кто имел меня регулярно был ты! — ну вот, сам нарвался! Но как легко стразу стало на душе.

— Прости меня, прости моя хорошая! Я — идиот! — да еще какой, ведь столько бесился из-за ничего столько боли причинил ей по глупости.

— Я простила, Дан, я уже простила тебя, но я не могу забыть, так много боли и грязи ты причинил мне. Как я могу забыть? Это невозможно. Ты ведь почти убил меня тогда… Знаешь, каково это? Быть преданным любимым, родным человеком? Знаешь каково ненавидеть себя и выискивать ошибки в своем поведении, которые привели к подобным последствиям. Нет, ты не знаешь и не понимаешь. Ты — брат, который должен защищать сестру, но на деле ты — чудовище, приносящее мне только боль — выдохнула сестра.

— Я… не знаю, что сказать. Я…

— Я, я, я — одни галимые 'я'! Подожди, сейчас договорю и можешь продолжать думать, что мир крутится вокруг тебя. Дан, самое страшное даже не то, что ты сотворил, а то, что я привыкла к этому. Представляешь, вчера поймала себя на мысли, что соскучилась по твоим поцелуям. И после этого часа два блевала в туалете осознавая, какой жалкой подстилкой стала, во что превратилась. Как ты мог так со мной поступить? Как?!

Новый приступ истерики не заставил себя ждать. Я просто обнял не сопротивляющуюся Лили начал убаюкивать. Врачи сказали, что пока она не выговориться, пока не выпустит всю злость, такие истерики будут случаться, но волноваться не о чем. Это естественный процесс снятие стресса.

Лили незаметно для меня уснула, сильней прижимаясь ко мне, хотя куда сильнее? Я встал, подняв сестру на руки и понес к пансионату. Шикнув на персонал, сам донес ее до кровати и лег рядом. Пусть утром я получу очередной скандал на завтрак. Ведь не одна она скучает по поцелуям, но я больше тоскую по ней. Неважно в каком качестве, главное быть с ней. Сколько же мне времени понадобилось, чтобы осознать это.

— Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя — прошептал я засыпая.

Я не помню, что мне снилось, но впервые за этот год, я спал спокойно. И проснулся только почувствовав, как сестра заворочалась рядом. Она не спала, но и не пыталась выбраться из моих объятий.

— Знаешь, почему я тебя простила? — вдруг спросила я.

— Нет — ответил я хриплым со сна голосом.

— Потому что я читала его…

— Кого — прервал я затянувшееся молчание.

— Дневник. Твой дневник. Я читала его, от корки до корки — я чуть не свалился с кровати.

— Что?! Как? — бессвязно пробормотал я.

— Ян принес мне его еще во второе свое посещение. И я начала читать. Все… что там написано, правда? Это правда? — приподнимаясь с моей груди взглянула Лили мне в глаза.

— Да. Это правда, я ведь не думал, что кто-то будет читать мои сокровенные мысли, и уж тем более ты — чувствуя какую-то уязвимость, произнес я.

— Бог…

— Повтори еще раз — перебил ее я.

— Бог — покорно повторила сестра, как давно я не слышал этого имени от нее.

— Лили, я — урод, моральный урод. Который любит свою сестру и ему наплевать, на чьи-либо желания — неожиданно для себя, сказал я то, что уже давно думал.

— Я знаю — горько усмехнулась Лили — а я — дура, которая мучает родного брата и ей безразличны чувства других.

— Мы идеальная пара — скривился я.

— Да, но я постараюсь исправиться.

— Как и я — прижимая сестру к себе пообещал я.

— Вот, возьми — вытянула Лили из под подушки знакомую тетрадь.

— Ты читала все? — стараясь не менять интонацию спросил я.

— Да, по правде сказать, я не думала, что это настолько личное. Но стоило мне начать и я уже не смогла остановиться. Я и не подозревала, что так дорога тебе, так важна… Нет, я знала, что ты… любишь меня, но ты тоже называешь это болезнью, одержимостью… И я кажется стала понимать, правда, Бог, я понимаю, что ты чувствуешь — сама прижалась ко мне сестра.

— Лили, это ни сколько не уменьшает того, что я сделал тебе, уж поверь, делал я это без угрызений совести. Я хотел сломать тебя, растоптать, загнать в угол, чтобы после этого стать единственным спасением для тебя — жестоко усмехнулся я — но вместо это я потерял контроль. Перестал понимать, что творю. Я делал с тобой ужасные вещи и как бы патетично это не звучало, но мне нет прощения. И я осознаю это. Осознаю, но все же надеюсь, что ты простишь…

— Я простила, Бог, простила. Но не могу забыть… пока, не могу. Поэтому просто больше не делай мне больно, прошу тебя — заглядывая мне в глаза с мучительным ожиданием попросила Лили.

— Никогда, слышишь, никогда больше — я клялся не столько ей, сколько самому себе, я никогда не причиню ей боль. Она не заслуживает боли, моя Лили заслуживает счастья.

А на следующий день примчался Брэнс и со словами: 'некогда прохлаждаться' забрал нас из пансионата. Оказалось, что на вечер намечено грандиозное событие — открытие какого-то музыкального фестиваля и мы с сестрой числимся в списках исполнителей. Мне еще никогда не доводилось видеть, чтобы Лили так быстро писала и тем более писала песню. Через два часа перед нами с Яном лежал исчерканный лист с англоязычным хитом — то, что это хит — ни я, ни Брэнс не сомневались.

As I begin to lose my grip

On these realities your sending

Taste your mind and taste your sex

I'm naked underneath your cover

Covers lie and we will bend and borrow

With the coming sign

The tide will take the sea will rise and time will rape

Black black heart why would you offer more

Why would you make it easier on me to satisfy

I'm on fire I'm rotting to the core

I'm eating all your kings and queens

All your sex and your diamonds.

Песня для двоих… Это ли не предложение начать все с чистого листа? Не знаю, но думаю, что именно оно.

На концерт мы попали вовремя, ну чуток опоздав. Музыку пришлось писать в огромной спешке. А о репетиции вообще речи не шло. Хорошо хоть, переодеться успели. Ковровая дорожка, 'звездуны' считающие себя идолами и куча вспышек фотокамер. В прессу как-то просочилось, что мы с сестрой совершили двойное самоубийство и хотя, наш прес- секретарь дал опровержение в тот же день, репортеры продолжали раздувать эту скандальную, на их взгляд, историю. Поэтому не удивительно, что сейчас большинство черных зевов фотоаппаратов было направлено на нас с Лили. А сами репортеры выкрикивали фразы от похвал и до оскорблений. Но ни я ни сестра не реагировали на это предпочитая игнорировать.

Концерт вели, что было не поразительно Иви и Лекс. За те пять месяцев, что мы не виделись эта парочка серьезно сдала позиции. У Иви черным по белому было написано: 'пью давно и много'. А Лекс даже без предварительно осмотра мог смело отправляться в нарко-диспансер. и я точно знал, что причиной их недомоганий является моя дорогая сестренка. Нет, она не подсаживала Лекса на иглу и не спаивала Иви. Просто, в течении года, за который мы стали не только совершеннолетними, но и потеряли всякую связь с семьей, а к тому же пережили множество взлетов и падений, Лили устроила для этих двоих Ад на Земле. Мало того, что сестра отобрала них композитора, она отбирала любые проекты, что были завязаны на этих двоих. И уж не знаю, чем она им грозила, но Иви и Лекс даже не пытались вступить с ней в конфронтацию.