Анна Шилай - Дар Солнца Страница 42

— Знаю. Я тоже периодически зависаю, глядя на неё.

— Это да, но я не про это…

— Я понял. Да, мне цвет её глаз кажется дико знакомым.

Мы переглянулись.

— Значит, я тоже её знал. Ну, Солнечную, — констатировал Влад.

— Много у нас общих знакомых блондинок?

— Ну… будем честными — с большей частью своих любовниц ты познакомился при мне, поэтому…

— …нам это ничего не дает, — вздохнул я, сдуваясь. Шанс, что тайна Солнечной немного приоткроется, снова накрылся медным тазом.

Мы ещё немного помолчали, потягивая кофе.

— Что надумал с ней делать? — спросил Влад.

— С Ариадной? Как и собирался — отдам в хорошую семью.

Друг покивал, а потом вздохнул:

— Понимаю, что меньше всего ты ожидал услышать это от меня — но, может, не надо её никому отдавать?

Он был прав — вот кто-кто, а он был последним, кто сказал бы эту фразу…

— Влад, ау, ты точно тот Влад, с которым я знаком с детских сандалий?

— Я тот. И это я сказал то, что ты услышал.

— Серьезно? — мои брови приближались к линии волос.

— Вот смотри, — он поставил кружку на стол и растопырил пальцы, собираясь считать аргументы, — сегодня у нас второе июня, а ты ещё никому её не отдал, значит, не так всё было ужасно.

— Я просто привык, — оправдывался я.

— Дальше, — продолжил Влад, не слушая меня, — месяц назад ты кричал, что я испортил праздник твоей дочери. Ты так и сказал — "моя дочь". Ты уже не запинаясь произносишь эти слова.

— Потому что это так. Ни к чему отбрыкиваться от правды.

— Третье — смотря на тебя сегодняшнего, я открыто заявляю — ты лучше, чем тот, что обнаружил нежданный подарок на своем пороге. Ты спокойней, уравновешенней, солиднее даже.

— Ага, — хмыкнул я.

— Не смейся, Матвей, я серьезно. Она хорошо на тебя влияет.

— Прекрати, Влад. Правда, совсем не смешно. Я забочусь о ней до того момента, пока не найду достойных родителей, которые не заставят дух Солнечной, если она умерла, являться ко мне во снах с упреками, что я обрек нашего ребёнка на страдания.

Я по глазам видел, что Владу было что сказать и на это, но он благоразумно понял, что ничего не добьется. Я твердо решил — больше нет других вариантов.

— Мне нравится эта девочка, — сказал он, вновь взяв кружку.

— И мне она нравится. Поэтому я и хочу, чтобы её удочерили. Представь меня папашей, ну.

Влад покачал головой своим мыслям, и, к счастью, мы сменили тему.

О Дарине я не рассказал даже ему. Пока что она была моей сокровенной, очень волнующей тайной, которую я не хотел делить ни с кем. Она только моя. Только моя.

XVIII

До пятницы у меня были настолько загружены дни работой, что Мария Валентиновна трижды оставалась у меня ночевать, потому что я возвращался поздно и совершенно затраханный, простите за прямоту. Дочке я только показывался перед последним за день купанием, желал ей спокойной ночи и падал в постель, засыпая в полете. От няни я узнал, что Алиса договорилась со своей сестрой-врачом, и в свободные дни та приезжает сюда на осмотр Ариадны. Судя по справкам, малышка развивается стабильно и даже немного опережает норму, но это неплохо. Мария Валентиновна вздыхала, что надо бы девочку к детской поликлинике прикрепить, а то Алисина сестра, да ещё и с маленьким ребёнком — иногда Марина Розанова приезжала с сыном, а ему было всего три года — не накатается на другой конец города. Я был согласен с этим, но оформлять Ариадну здесь, потом откреплять, когда найдутся приемные родители… Слишком много мороки.

Из-за своей загруженности с этими самыми потенциальными будущими родителями приходилось встречаться в моем офисе. В конечном итоге я остановился на двух парах: тех, у которых была биологическая несовместимость, из-за которой они не могли иметь своих детей, и знакомых моего отца, у которых их ребёнок умер при рождении, и они хотели удочерить моего. Мама, правда, не советовала, исходя из своих знаний психологии, говоря, что они будут идентифицировать своего погибшего ребёнка с Ариадной, и это потом плохо обернется и для них, и для неё. Но мне было по-человечески их жаль, поэтому я дал шанс и им. После разговора с обеими парами я понял, что больше склоняюсь к первым, которые несовместимы. Вторая пара старалась казаться ответственной и понравиться мне, но я видел, что им надо сначала пережить горе, чтобы потом двигаться дальше. Когда муж вышел ответить на звонок, я разговорил женщину и она согласилась со мной, что рано они заговорили об удочерении. Она обещала сама довести это до супруга, и он ушли.

Таким образом, кандидаты остались одни. Вероника и Леонид Абраменко, обоим по двадцать шесть лет. Он работает в банке, она учитель химии в школе. Оказались очень дружелюбными, охотно и открыто отвечали на все вопросы. Согласны были не разрывать с нами контакты, чтобы я и мои родные могли видеться с Ариадной, когда нам этого захочется, и вообще, Вероника настаивала на моем присутствии в жизни дочери. Я кратко посвятил их в историю нашей жизни, умолчав лишь, что нашел я Ариадну на своем пороге — в той версии, которую я им изложил, её мне привез незнакомый человек и сразу же убрался, как только я взял корзину в руки. Абраменко согласились и на то, чтобы, если мать девочки появится, и ей сообщили о местонахождении её ребёнка.

Разумеется, речь о том, чтобы потом отменить удочерение в пользу воскресшей Солнечной, не шла, и я понимал их.

Влад повидался с Марго и Тимой, и друзья поддержали его во мнении, что я сам мог бы воспитывать свою дочь. Теперь мне приходилось отбиваться уже от трёх советчиков. Хорошо ещё, что к ним не присоединились мои родственники…

На субботу я назначил свидание будущих родителей с Аридной, чтобы они увиделись и поняли, кого планируют ввести в свою жизнь. На этой почве всю пятницу я был не в себе, переживал и нервничал. Президент, пару раз чудом избежав взрыва у себя в кабинете, по-доброму посоветовал мне уйти сегодня пораньше, если нет срочных дел, и отдохнуть, пока я не сделал то, о чем потом буду жалеть. Что именно он имел в виду — мои сотрудницы под руководством неуёмной Леры, донесли и до него подробности моей жизни и неожиданного отцовства — я не брался утверждать.

Таким образом, я приехал домой в пять часов, застав Марию Валентиновну и Ариадну на полпути на прогулку.

— О, Матвеюшка, может, ты сам пройдешься, а? Что-то мне нехорошо, я бы чая выпила и полежала, — попросила меня няня. Она выглядел бледной и почти не улыбалась. — Но если ты…

— Все в порядке, отдохните, разумеется, — кивнул я, поставив портфель в нижнее отделение коляски. — Я погуляю, это не проблема.