Барбара Вуд - Китайская шкатулка Страница 42

— Эта женщина пользовалась бальзамом для лечения язв на ноге, — задумчиво пробормотала Шарлотта. — Но преступник должен был об этом знать. Как вы думаете, могла ли она быть специально выбранной жертвой?

Шарлотта вгляделась в лицо агента, пытаясь увидеть признаки намеренной игры с его стороны. Но если Найт и подозревал, что журналистка являлась мишенью и ему была известна ее связь с Шарлоттой, то он это хорошо скрывал.

— Мы пытаемся это выяснить. Но если так, то должна существовать связь между нею и остальными двумя жертвами. Вам не кажется? Однако подобную связь установить не удалось.

Были ли они связаны между собой? Шарлотте вдруг показалось, что ее обдало арктическим холодом. Неужели все три женщины каким-то образом связаны с ней самой?

— Значит, вы полагаете, что мишенью была выбрана моя компания, а эти женщины — случайные жертвы? — спросила она настолько спокойно, насколько смогла.

— Ваша компания или вы сами, — ответил Найт.

Шарлотта собрала листы отчета.

— Я могу это взять?

— Разумеется. Возможно, вы выберете минутку, просмотрите данные, и у вас появятся собственные теории.

Шарлотта поблагодарила и направилась к двери, а Валериус Найт снова сел и уже собрался было откусить очередной кусок, но спохватился:

— Да, кстати, а где вы будете, если мне понадобитесь?

Шарлотта взглянула на него.

— Я иду в наше кафе, мистер Найт. Если я вам понадоблюсь, меня нетрудно будет отыскать.

Он вежливо улыбнулся в ответ.

— Надеюсь, это будет несложно. А то у меня сложилось впечатление, что вы скрываетесь от следствия.

Шарлотта резко остановилась, она почувствовала, как в ней нарастает гнев.

— Агент Найт, будьте так любезны сообщить мне фамилию вашего начальника!

— Могу ли я узнать, зачем вам она?

— Я полагаю, что вы предубеждены против моей компании. Я не верю, что вы действуете во имя общества. Скорее вы защищаете собственные интересы.

Он помрачнел.

— Вы совершенно правы, мисс Ли. У меня есть личный интерес, но он совпадает с интересами общества. Я намереваюсь защитить людей от шарлатанства.

Шарлотта немного остыла.

— Мистер Найт, я знаю о вашем сыне, и мне очень жаль…

Он поднял свою широкую, похожую на лопату ладонь.

— Мой сын теперь у Господа. И прошу вас не вспоминать о нем в подобном месте.

Шарлотта хотела было что-то сказать, но только быстро кивнула, повернулась и ушла.

Валериус Найт молча глядел вслед уходящей по коридору Шарлотте. «Что ты знаешь о моем сыне?! — хотелось ему крикнуть этой мисс. — Что ты знаешь о докторах, которые говорят, что ничем не могут помочь, что это редкий случай рака, который почему-то поразил шестилетнего мальчика?»

Валериус Найт закрыл глаза и начал привычную борьбу с воспоминаниями, осаждавшими его каждую минуту. Долгая дорога в Мексику, местная клиника, потом переезд в Швецию, оттуда на Тайвань, затем в Пекин в поисках «чудесного исцеления». Отказ от Бога и упование на силы природы…

Травы! Отчаянные поиски спасения превратили его жену — богобоязненную христианку — в молящуюся на растения язычницу! Ложная надежда хуже отсутствия надежды, потому что она отвращает душу от подлинной веры, и человек отворачивается от Всевышнего.

В ту ночь, когда мальчик все-таки умер, Валериус не смог вырвать маленькое тельце из рук жены. Тогда он принялся носиться по всему их дому в Санта-Монике, собирая бутылочки, склянки, пакеты — все, что давало ложную надежду. Он опустошил полки, ящики и шкафы, а потом сжег все эти дьявольские снадобья на заднем дворе, поливая огонь слезами, пока санитары пытались уговорить его жену отдать им окоченевшее тело ребенка.

Она больше не вернулась к Богу. Ложные надежды на языческие эликсиры опустошили ее душу, не оставив веры в Господа, заменив ее дьявольской чернотой. «Есть ли у меня личный интерес в этом деле? — хотелось ему заорать вслед Шарлотте Ли. — Видит Бог, он действительно есть! За каждый оплот дьявола, разрушенный мной здесь, на земле, мой малыш зажигает свечку на небесах».

Глава 20

Заткнув токсикологический отчет за широкий пояс слаксов, Шарлотта торопливо прошла по коридору к своему кабинету, взяла коробку с чайными пакетиками, опустила ее в карман плаща и направилась к лифтам. У двери кабинета Марго она постояла, прислушалась. До нее донеслись приглушенная музыка и невнятные женские голоса. Проходя мимо кабинета Адриана, Шарлотта услышала его слова, очевидно, произнесенные в телефонную трубку:

— Не волнуйся ты из-за своих проклятых вложений! Ты вернешь свои деньги, поверь мне.

Дверь в кабинет мистера Сунга была открыта, однако старого юриста там не было. Дверь в кабинет Десмонда тоже оказалась открытой, но свет не горел. Шарлотта решила, что ее двоюродный брат ушел, и вздрогнула от неожиданности, внезапно услышав его голос из темноты:

— Чертово дело, да?

— Ты пытаешься поспать? — спросила Шарлотта, когда ее глаза привыкли к темноте и она увидела, что Десмонд сидит в кресле и смотрит на дождь.

— Не-а. Просто сижу здесь и жалею, что не напился…

Десмонд никогда не умел пить: он моментально пьянел и становился совершенно несносным. Шарлотта вспомнила, как однажды под Новый год он выпил немного шампанского и заплетающимся языком сообщил ей:

— Бекки уходит от меня. Ты представляешь? Это будет уже третий развод, а мне нет еще и тридцати пяти!

— Я ее не осуждаю, — ответила тогда Шарлотта. — Ты с ней так обращаешься… Я тебя не понимаю, Дес. Почему ты сначала бываешь очень милым, а потом становишься таким гадким?

— Все потому, дорогая кузина, — ответил он тогда, — что я не могу уважать женщин, которые влюбляются в меня.

Даже без света Шарлотта видела трофеи, украшавшие кабинет Десмонда. Ее кузен привык побеждать; победа стала для него единственным наркотиком и лучшим возбуждающим средством. Он занимался чем угодно до тех пор, пока не получал ленты, кубки и признание, потом переходил к следующему занятию. Его эклектические вкусы сочетали теннис, фехтование, автогонки и корейский кикбоксинг. Если бы Десмонд мог, он бы и своих женщин тоже выставлял в стеклянных витринах. Потому что для него они тоже становились призами, которые следовало заслужить. А как только он их получал, сразу же переставал испытывать к ним интерес.

— Ты знаешь, о чем я думаю? — негромко зазвучал его голос в темноте. — Мне кажется, Шарлотта, нас кто-то проклял. Я думаю, что нас наказывают.

Шарлотта уставилась на него. Десмонд не снял солнечные очки даже в темноте, словно боялся, что дьявольские силы могут проникнуть в его душу через глаза.