Евгений, Джек, Женечка (СИ) - Горышина Ольга Страница 43

— Что купила ее?

— А я действительно ее купила.

— Выкупила для него за деньги Влада? — ахнула мать. — И не стыдно?

Ах, вот что она удумала! Сама или доносчики подсказали? Даже не хочу знать, кто именно накапал престарелым родительницам на взрослых детей. Ну, меня-то еще в супружеской измене обвинили, наверное, но взрослому свободному мужику-то чего за бабой не побегать? А потому что мы для них не взрослые, мы малолетние дурачки… Которым надо погрозить пальчиком. И заодно ремнём всыпать!

— Для начала — за свои. Я в официальном разводе, мама. И сделка оформлена на меня, и деньги ушли с моего личного счета. Будет здесь жить Женька или нет, я сама решу.

Секунда тишины. Сердце сильнее майского грома.

— Теперь я понимаю, почему вы детей поделили. Женя не от Влада, да? Потому и Женей назвала?

Да ешкин кот! Кто-то сериалов пересмотрел в своем самом активном возрасте!

— Он сбежал в Испанию от ответственности, а потом одумался, развелся и вернулся к тебе? Ты Владу-то сказала?

— О чем я должна была ему сообщить? Что у его бывшей тещи больная фантазия разыгралась?

Мать замерла. Встала, как вкопанная:

— А что я не так сказала?

Хорошо еще не закричала.

— Да все не так! Женя — дочь Влада. Сомова я позавчера впервые за двадцать лет увидела, но я не собираюсь тебе ничего доказывать. И оправдываться тоже не собираюсь. Я даже не спрошу тебя, как ты могла так со мной поступить! Я только прошу сейчас не лезть в мою жизнь. И так как ты не лезла в нее последние пятнадцать лет, сделать это тебе будет совсем не сложно.

— Совсем не лезть? То есть видеть ты нас у себя не желаешь? И с внуками общаться мне не разрешишь?

Ее глаза блестели — даже вот не знаю, чем именно: обидой, гневом, злостью…

— Я никому ничего не запрещаю. Но к вам не поеду, извини. Мне и до этого не хотелось видеть Катьку, а после разговора с Сомовым — тем более. С двоюродными братьями мои дети все равно почти что не знакомы.

— Дима на дачу не приезжает, — сказала мать про старшего внука-первокурсника, которого наша Катя родила в восемнадцать.

— Мам, ты меня поняла… Вы приезжайте в любое время. Но мы вашими гостями не будем.

— Ясно, — закусила она верхнюю губу и сделалась совсем старой.

И мне вдруг стало ее жаль, но кто же знал… До всего этого я постоянно предлагала свою помощь, пусть только финансовую. Она же предлагала свою помощь только Катиной семье, не думая про себя совершенно.

— Катька тебя шантажировала, да? Поэтому вы дачу продали?

Когда мать промолчала, я не выдержала,

— Или тебе стыдно было Женьке в глаза смотреть, после того, как ты плюнула ему в лицо?

Поняла, что мне больно — и боль никуда не денется. Это я поняла сразу.

— Мы продали дачу, когда он еще в Екатеринбурге был, или у тебя с математикой проблема? — выдала мать зло.

— У меня с родственниками проблема. Других проблем у меня, к счастью, нет. Ну, еще с котом и собакой, но это решаемо. С вами — что-то сомневаюсь.

— Ты детям про Сомова сказала? — почти что перебила меня мать.

— Что я должна была сказать? У меня с Сомовым ничего нет. Хотя я и свободная женщина и могу делать, что хочу. Но я еще и мать, и мы с Владом сами решим, как и когда сообщить детям о нашем решении расстаться. У нас есть план, и мы ему следуем…

— И как же Сомов со своей гитарой в него вписывается? Я было уж подумала, что он в доверие к старшему ребенку втирается. Ему не привыкать чужих детей воспитывать!

В глазах вызов — чего, чего она только что сказала?

— Ты это о чем? — переспросила я тихо.

— А ты что, одна только не в курсе? — голос ее взвился. — Володя не его сын. Твой Женька Маринку с хвостом взял.

В голове сразу всплыли слова Джека про разные «но» в его расставании с женой. Вот они — какие «но»… Так что ж она ему общего ребенка не родила? За столько лет брака!

— Ты мне этого не сообщила! — ответила я с вызовом.

— А я и не знала до сегодняшнего дня. А вот почему твой Женя тебе не сообщил — вот это вопрос! А что он тебе вообще про свой развод сказал?

Так — сбор сплетен продолжается, но я не собираюсь принимать участие в удачном дачном соцопросе!

— А я не спрашивала. Мне это неинтересно. Про чужую семью. Мне очень интересно было узнать про мою собственную.

Мать снова сжала губы.

— А ему про твою? Тоже было интересно?

— А что про мою спрашивать? У меня все в шоколаде. Дача не в кредит, а наличными. И я замужем!

Я подняла руку и обнаружила на пальце лишь след от кольца… Черт…

— Из-за котенка сняла… — буркнула я полуправду.

— Татьяна, как сын вернулся из Испании, всем растрезвонила про Маринку и ребенка… — продолжала мать начатое, будто и не было эпизода с кольцом. — Никто и не знал, что это не его сын. Думали, прижили его на Урале.

— Прижили? — хмыкнула я, чувствуя в груди неприятное жжение. — Слово-то какое… Мам, ты тут старосветская помещица, что ли?

— Помещица тут ты! — и мать повысила наконец на меня голос.

И не выдержала — разревелась. Нет, просто начала тихо плакать. С собой сумки нет, платок вытащить неоткуда, утиралась ладонями. А я не жалела ее — не кривила душой. У меня у самой на душе было в тот момент более чем хреново…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Маринка его как липку обобрала.

Ага, до нитки прямо… По машинке не скажешь.

— Это тетя Таня так считает? — спросила я с не меньшим вызовом, чем мать, когда бросала мне в лицо обвинения в измене мужу.

— А как еще считать? Хорошо, что бабкина квартира на ней, а то Маринка бы заставила продать и квартиру, чтобы в Испании купить жилье для себя и сынка. Женьку видеть там она не планировала. Два года терпела, чтобы помог обустроиться на новом месте. И водить ее научил… Ну что так смотришь? Для нас ведь очень хорошо, что язык у нее длинный оказался. Ты теперь понимаешь, на каком свете живешь. Задумайся, почему Татьянин сыночек к тебе банным листом в первый же вечер прилип! Подать на развод не попросил еще, нет? Попросит, вот увидишь!

Она уже отплакала свое, только глаза немного красными остались. Теперь бы мне не зареветь от досады — ну вот чего ей неймется со своими советами!

— Я ж сначала решила, что Женька твоя от него, а теперь ясно вижу, что он просто приспособленец…

— Мам, не надо обсуждать со мной Сомова! Эта тема под запретом, если ты вообще хочешь со мной общаться. Если нет, то иди к подружкам сплетничать! А меня дети дома ждут. Собака и еще теперь кот!

— Ты хочешь, чтобы я уехала?

Вопрос брошен был как вызов. Будто я тут на турнире или словесной дуэли.

— Мам, я ничего не хочу! Я не хочу копаться в прошлом. У меня достаточно проблем в настоящем, которые я решаю без посторонней помощи.

— Ты сама себе их придумала! Если не Сомов, то зачем? У Влада другая, да? Чего ты отмалчиваешься? Сказала «а», давай уже и «бэ» говори!

— Вот скажи мне, какая тебе разница?! — Не ответила, пришлось добавить: — Я в разводе и точка. И сейчас наша с Владом задача сделать этот развод для детей как можно менее болезненным. И я сказала тебе о разводе только для того, чтобы ты отстала со своими вопросами. Все, ноу комментс, ясно?

— Я поеду домой. Я не собиралась тебе мешать. Просто не поверила, что ты снова с ним… После Владислава это уму непостижимо…

Только бы ничего не ответить, только бы не дать новой пищи для сплетен. Я уже никому не верю — да почему же они все такое трепло, дачные подружки, бабки у подъезда! Другого слова нет! Есть, конечно… Но у нас в доме такие слова под запретом. Пока под запретом!

— Я отвезу тебя в город, — сказала я, что должна была сказать.

— Не нужно. Даже на станцию не нужно. Сама дойду. Не в первый раз.

— Мам, ну хватит! Перед кем ты ломаешься? И еще… Если кто-то узнает, что я в разводе, я пойму, откуда ноги растут.

Пауза. Из тех, что стоят женщинам первого седого волоса.