Слишком борзая! - Алина Савельева Страница 43

— В загородном доме Энтони, сразу после обнаружения его тела, тоже всё сверкало чистотой. Но недолго. Холли, кажется, обзвонила всех мало-мальски знакомых людей, и к обеду в доме было уже не продохнуть от количества зевак, — вдруг вспомнил Кумар.

— Не удивлена, — хмыкнула Милена. — Её сообщник был в доме, и она просто обязана была всё отдраить, удаляя его следы. Вдобавок, изображая горем убитую вдову, пригласила большое количество людей в дом, значительно усложняя работу криминалистов и полиции.

Слушая болтовню профессионалов, порой чувствуешь себя идиотом, не сумевшим дойти до лежавших на поверхности выводов.

— Доставай свой волшебный баллончик, — приказал Мирон, обращаясь к Милене.

Поспешно отвернувшись, Милена извлекла из своего экспертного чемоданчика большой баллон без опознавательных надписей.

— Что это? — проснулось во мне любопытство.

— Специальный реагент. Старый добрый люминол. Позволяет находить даже тщательно замытые и старые следы крови, — надевая еще одни латексные перчатки поверх уже имеющихся, пояснила Милена.

Вытеснив всех присутствующих в коридор, Милена принялась тщательно опрыскивать мебель, ковры, пол и даже стены комнаты.

Буквально через минуту комната засияла разного размера пятнами, излучающими синее свечение.

— Вот поэтому я не люблю слишком чистых помещений, — зло выплюнул Мирон и, чертыхаясь, двинулся к Милене. — Убили в шкафу?

— Под шкафом действительно большое пятно, но я думаю, что это следы мочи. Люминол показывает реакцию с железом, поэтому там есть свечение большой лужи. Но на стенах шкафа нет брызг, только след от чьей-то ладони.

— Человека длительное время держали в шкафу?

— Да. Думаю, это была женщина или ребёнок, судя по ширине отпечатка ладони.

Разговор Борзовых доходил до моего сознания сквозь мешок, туго набитый стекловатой. Мой взгляд метался от одних пятен к другим, и всё тело охватывал противный липкий холод, приносящий едва ли не физическую боль. Представить картину произошедшего здесь когда-то преступления было страшно. Синие пятна светились даже высоко на стенах, и я не силён в трассологии следов крови, но и мне понятно, насколько ужасна участь той жертвы.

— Вот отсюда следы волочения в сторону ванной комнаты, — продолжали восстанавливать картину эксперты.

Покосившись на лица парней, я понял, что не я один пребываю в шоке от представленной жути. Даже для бывалых ребят это оказалось слишком. Из всех нас только Милена, казалось, была абсолютно спокойна, продолжая скрупулёзно изучать место преступления. Радужка её глаз сейчас была максимально холодного серого оттенка. Только её не вывели из равновесия светящиеся пятна. Милена оставалась максимально собранной и сосредоточенной на своём деле. Дерзкая девчонка не перестаёт меня удивлять.

— Пойдем на балкое, покурим, — позвал меня Макар, единственный, кто обратил внимание на мое позеленевшее лицо.

Я лишь кивнул, проходя мимо уже обработанной люминолом ванной, сплошь сияющей синим. Местом для курения в этом богом забытом доме был просторный общий балкон, на которой можно попасть с лестницы. Тут мы и обосновались, опершись локтями на широкую перегородку и взирая с высоты первого этажа на захламленный внутренний дворик этого клоповника.

— Я бросил три года назад, — сообщил я, выуживая из предложенной пачки сигарету.

Просто чтобы перевести тему и не думать о страшном кошмаре, творившемся здесь.

— Рано ты начал бледнеть, Своеобразный. Начнешь, когда ручной гоблин Холли получит приказ устранить душку Тимми! — паясничал Макар, пуская струйки дыма в небо.

Отрезвил моментально, гребаный завсегдатай преисподней. В ту же секунду в голове перещелкнуло с дел давно минувших дней на неизбежно настигающее меня торжество.

— Люди, склонные к жесткому юмору, обладают достаточно высоким уровнем интеллекта, Макар. Так, что твои старания убедить всех вокруг, что ты аморальный дебил, тщетны, — огрызнулся и я.

— Не дебил, а псих, — деловито уточнил Бес, щелчком пальцев отправив окурок в ближайшую урну.

Тоже не катит. С психикой у «психа» всё в порядке, дай бог каждому. Я бы скорее отнес всю эту борзую троицу к людям свободным, в самом невероятном смысле этого слова. Свободными от страхов, делающих нас рабами, от сомнений, не дающих нам идти вперед к цели, от зависимостей, съедающих нас изнутри. К лучшим из нас. Плоды ли это воспитания или отборный материал генофонда — не знаю. Но, глядя на них, отчетливо понимаешь, что при всех их недостатках эта троица неизбежно будет иметь успех, к чему бы они ни прикоснулись.

— Мы нашли труп, — выскочил к нам запыхавшийся Кумар, — точнее, замурованную в стену ванной мумию. Трупу года три, не меньше.

— Настоящая Холли? — задал я вопрос, который, наверное, первым возник в извилинах у всех.

— Останки в таком состоянии… опознать нереально. Вам лучше всем уйти, я вызову сюда парней из отдела.

— Не порть нам праздник, Кумарыч! — возмутился Макар. — Три года прождала и еще неделю подождет твоя мумия. Нельзя допустить, чтобы гоблин со стервятницей соскочили с крючка!

— Гоблин и стервятница? Оригинально, — покачал я головой. Что-то мне всерьёз перехотелось быть тем куском мяса, что эта стервятница раздербанит.

Что Кумар, что Макар говорили на сильно ломаном английском, но удивительным образом понимали друг друга лучше, чем понимал их я. Пока они спорили, из квартиры появились Мирон с Миленой, и моё внимание полностью переключилось на рыжеволосую.

— Потрудилась твоя невеста хорошо, не оставив ни единого огрызка бумаги с важной информацией, на поверхностях и ручках отпечатков разных людей больше, чем на носу статуи собаки, приносящей удачу, — доложила Милена. — Но все её старания напрасны, потому что главную улику она оставила под тонким слоем бетона.

— Найди мы эту мумию раньше, не пришлось бы мне послезавтра стоять с псевдо-Холли перед алтарем, — отгородив спиной от всех, загромоздил Милене возможность удрать.

Густые ресницы встрепенулись, и на меня уставились полные отчаянного бессилия серые глаза Милены.

— Да, ты прав. Сейчас не осталось времени на следственные действия, допросы и прочее. Доказательная база слабая, если не сказать хуже. Труп и труп. Ещё неизвестно, когда и как он туда попал.

О чем бы мы ни говорили и как бы друг с другом не воевали, мир привычно сокращается, оставляя только нас вдвоем. Сгущая воздух вокруг, сокращая расстояние между нами. И снова всё перестаёт иметь значение, едва её хрупкие пальцы касаются моей груди сквозь ткань накрахмаленной рубашки, чувствуя жар моей кожи и бешеный ритм сердцебиения. Магия любви на максималочке.

К чёрту всё!