Гарантия на любовь - Евгения Светлакова Страница 43

носит мою футболку, что до нее не позволялось ни одной девушке, какой бы бурный роман не развивался. А тут у меня с ней больше поцелуя не было! Более того, я даже не подумал о том, чтоб ее соблазнить… Нет, тут вру, подумал, еще как подумал… только вот рано, просто рано… Василиска права, тут не игра на одну ночь. Я хочу сделать ее своей женой и по возможности провести с ней жизнь, а значит, мало одной страсти, нужно научиться понимать друг друга и доверять. С последним у нас явно все плохо. Так что как бы ни хотелось большего, но пол для меня сейчас — единственный выход.

— В следующий раз надо сначала думать, — размял шею и посмотрел на документы, что отец просил обработать, а также составить несколько договоров и что-то еще. Работы, если честно, на полдня, если не усердствовать, а так можно сделать ее за пол часа. С такой ерундой справится и стажер, но клиенты, которым это было надо, не из простых. Так что на роль такого стажера всегда назначают меня, мол, надежнее, да и проштрафился я тогда хорошо, и клиенты мне пока не полагались. Вдруг еще чего выкину, но сейчас я был даже рад такой мелкой работе. Решать более серьезные проблемы, пока не решил свои, я не в состоянии. Кстати, о проблемах…

— Вась, привет, — набрал номер терминатора, а в девять утра — это чистое самоубийство, но выбора-то и не было. Сегодня я точно Юльку не пущу на работу, ибо мать явится, и при всей способности моей ненаглядной Василисы, ее оттуда утащат, и тогда все мучения ночи окажутся напрасными. Да и самой Ваське там не надо сегодня появляться.

— Так, Николаев, что натворил? — сразу раскусили меня.

— Ты сидишь? — я откинулся на спинку кресла и немного отъехал от стола.

— Даже лежу. Выкладывай. Что-то Юльке сделал? Я тебя предупреждала, чтоб ты…

— Вась, я ее похитил у матери, — выдал на одном дыхании и ощутил подзатыльник, что мне отправили ментально.

— Ты совсем с ума сошел?! — почти зашипела женщина, явно стараясь не повышать голос.

— Наверное, — я закрыл глаза и вспомнил затравленный вид своего мухоморчика, — но я не мог иначе, как я мог ее там оставить? Ей там плохо.

— Да ну, и с чего это вдруг?

— Не знаю, как объяснить… Вась, но, правда, это был единственный выход…

Может, мой тон, а может, еще что, но терминатор молчал.

— Николаев, знаешь, я, кажется, жалею, что ты влюбился… — после некого молчания выдала женщина. Теперь настала моя очередь впадать в ступор. Я влюбился?

— Ладно, рассказывай детально, что натворил, и насколько мой бар близок к разрушению сегодня…

Глава 19

Юлия

В квартире было тихо. Николай уехал на работу часа два назад, оставив меня одну в своей квартире с приказом никуда не выходить.

Смешной, куда я в тапках, да без куртки и денег? Как ни прискорбно, я ведь никуда сейчас без этого мужчины. Я доверилась ему, и теперь просто поздно отступать. Да и куда?

— Да и не хочу, — призналась честно сама себе, рассматривая комнату Николаева. Я и так уже догадывалась, что это человек-загадка, но теперь, увидев его спальню, нашла этому подтверждение. Стена справа от входной двери вся от пола до потолка была занята книжными полками, и тут было все, или почти все. Кафка, Ницше спокойно стояли с книгами Лукьяненко и Пехова, полка собраний сочинений Стругатских, а чуть повыше книги Толстого, Достоевского, Булгакова и прочих классиков. Тут было все: от фэнтези, фантастики и прочих книг для легкого чтения, не считая, наверное, бульварных романов, до классики и весьма серьезных философских книг. Несколько полок занимали книги с исторической литературой, а поверх них валялись книги по искусству, анатомии и истории моды. Это-то у него откуда? И, главное, зачем? Не поверю, что он таким интересуются. А некоторые названия я и вовсе не знала к чему относить, ничего не говорящие фамилии и заголовки.

Сотни книг, но главное — везде хаос, никакого порядка или системы расположения, не считая, наверное, двух полок с юридической литературой. Кодексы, какие-то справочники — это все стояло аккуратно и чуть ли не в алфавитном порядке. А вот ниже, у самого пола, содержимое полки совсем выбивалось из общей картины — комиксы и графические романы, манга… Серьезно, он такое читает?!

— Он реально столько читает? — я нахмурилась, пытаясь понять, а что читаю я и читаю ли вообще. Нет, я, конечно, читаю, но с моим графиком в последние годы — это, скорее, были минутка или две в метро, и то с телефона. Или в перерыв на работе несколько строчек, и то не факт, что серьезного. Бумажные книги для меня роскошь. Хотя раньше любила читать, а теперь заботы, заботы.

— А сегодня их нет, можно и почитать, — успокоила сама себя и обвела еще раз взглядом всю комнату. Противоположная стена — космос. Просто бескрайний, загадочный и необъятный. Вид завораживал. Над кроватью большая фотография Праги — совершенно земная, но от этого не менее прекрасная. Мебели при этом по минимуму — гардероб, почти спрятанный в самом углу, серое кресло с пледом в красно-белую клетку, видно, для чтения с удобством все тех же книг, рядом торшер с маленьким столиком, где лежали еще два тома. Рабочая зона, отгороженная полками до самого потолка, представляла из себя небольшой стол с ноутбуком, полками с юридической литературой, разбавленной милыми сувенирами. Ничего пафосного: модель машины, какой-то до странного простой, миньон Кевин, а может и нет, деревянный самолет — биплан, если не ошибаюсь, рамки с фотографиями, стопка дисков и какие-то еще фигурки и статуэтки. Полка подростка или студента, но ну никак не серьезного юриста. На тумбочке около кровати лежала книга, как видно та, что он читал последней. «Последний единорог», я, кажется, мультик такой смотрела. А еще была фотография, и на ней, как ни странно, этот пижон выглядел совершенно другим человеком. Он, Василиска, Слава и тот блондинчик — явно были пойманы фотографом в разгар веселья, когда кому-то и за что-то доставалось, но как же они были счастливы!

Разномастная мебель, темно-синие шторы, почти белые стены — ничего агрессивного, никаких голых женщин, машин и прочего ультрамодного, скорее, все успокаивающее, даже вид из окна. Он был, конечно, шикарный. Хотела бы я, наверное, просыпаясь, любоваться таким каждый день, да и засыпать с величественный видом старого города. Ощущение полета и свободы, а один рассвет,