Буду с тобой (СИ) - Литвин Светла Страница 43

Серые скатерти пыльного оттенка с серебристыми всполохами идеально сочетаются с металлизированными шарами глубокого синего и тёмного зелёного цвета. Всё это великолепие дополняют ярким контрастом корзинки с красными розами стоящие на столах. Анна пищит от восторга и уже предвкушает, какие будут шикарные фотографии, радуется, что я в белом не сольюсь с привычным для свадеб фоном в тон платья невесты.  

– Очень необычно, как красиво, – радуется мамочка, вперёд Платона пытаясь помочь мне снять шубку.  

– Простите, Верника Марковна, но это теперь и всегда моя забота, – с улыбкой Платон отстраняет мою маму и помогает снять шубку.  

– Так давай хоть я тебе помогу, – не теряется мама, влюбившись в Платона как в зятя за короткие два дня практически круглосуточного общения.  

– Мама! Себя раздень, я своему мужу сама помогу, – последнее произношу с особым чувством волнения и радости.  

– Всё-всё! – смеётся мама и умывает руки, спеша отойти от нас в сторону гардероба.  

– Так приятно, – замечает Платон, когда я стягиваю с его плеч намокшее от снега пальто. – Давай мне, я всё повешу.  

Отдаю в заботливые руки мужа его же пальто и пользуюсь небольшой заминкой, чтобы поговорить с Дарьей. Оглядываю суетящуюся у гардероба толпу гостей и встречаемся с подругой глазами. Она тут же всучивает рядом стоящему Яру свой пуховик и двигается ко мне. Без слов поняла, что нужна мне. 

– Дашка, Дашка, а Дашка, колись давай, чего это у нас тут происходит? – начинаю я пытать подругу сразу, пока она не перебила моё любопытство очередными поздравлениями.  

Романова смотрит на меня растерявшейся курицей и набирает в грудь побольше воздуха, чтобы вот-вот начать кудахтать, что она не она и корова, то есть Яр не её, и она его не доит. Всё на её розовощёком личике написано.  

– А ты про Кольцова? – усмехается подруга, – А что у меня может с ним происходить? Ничего! Мы просто свидетели на вашей с Платоном чудесной свадьбе.  

– Да я тебе не верю, а чего Яр такой мрачный? Признавайся! Ты сидишь на диете и его голодом моришь? – спрашиваю заговорщицким голосом, но с долей иронии.  

Не хочу давить на неё. 

Всё же Дарья моя единственная подруга, других я могу лишь с натяжкой назвать знакомыми. Захочет, сама расскажет, а раз не хочет, значит, на то есть веские причины.  

– Что у хомячихи может быть общего с сочной морковкой? – вдруг вступает в беседу вернувшийся из гардероба муж. – Очевидно, она её жрёт! – радостно добавляет Платон и по-свойски обнимает Дашу за плечи, а я наблюдаю, как моя подруга краснеет ещё пуще.  

– О нет! Ну он же бабник! – восклицаю я то, что и так очевидно всем, кто знаком с Яром.  

Я даже про Васеньку не вспоминаю, да и нет его здесь.  

Давно и Даша про него говорить перестала.  

– Меня в гардеробе, кстати, чуть не затоптали, – очень некстати говорит Платон и шагает ко мне. – Я рисковал жизнью, требую награды.  

Платон, решивший спасти пунцовую Романову, обхватывает моё лицо ладонями и целует жадно с напором. Со стороны кто-то начинает орать «Горько», остальная толпа гостей подхватывает, затем выкрики сменяются хоровым счётом.  

От нехватки кислорода и силы умопомрачительного поцелуя у меня начинает кружиться голова. Вся наша свадьба так и проходит для меня с чувством лёгкого головокружения и покалыванием зацелованных Платоном губ. 

23

Год спустя 

Кухню заливает яркий солнечный свет, ослепляет и я щурюсь, а мне, наоборот, нужно раскрыть пошире глаза. Мы стоим с Платоном у края стола, и склонившись над ним, разглядываем тест на беременность.  

– Зай, ты видишь что-то? – спрашиваю у мужа, надеясь на его стопроцентное зрение. 

– Нет, – хмурясь вздыхает Платон и выпрямляется, бросив глупое занятие. – Что за ерундовый тест?! Он похоже бракованный вообще! А есть другой? Тот, что цифрами показывает? Или типа плюс и минус, такой электронный? 

– Такого в аптеке не было, – пожимаю плечами, стараясь не обращать внимание на огорчённого мужа без настроения, а то и сама впаду в уныние раньше времени.  

– А ты в нашей покупала? В смысле у дома? – уточняет Платон.  

– Ну да. 

– Так, меня здесь жди, я быстро сгоняю в другую, тут их по городу как продуктовых, – говорит Платон уже на ходу. 

– Да подожди ты! Я с тобой хочу, – догоняю его с улыбкой. 

Одеваемся и выходим вместе из подъезда. От солнца, отражающегося на свежем снегу, ещё сильней слезятся глаза. Сегодня такой тёплый и солнечный день, что именно сегодня хочется узнать наверняка, беременна я или нет. Анализы сданы, но результаты только завтра, а завтра уже может быть небо затянет серыми тучами.  

– Надо было мне одному ехать, машина холодная, – бубнит Платон, его постоянное состояние в последнее время. 

Он не обманул, когда предупреждал, что всё будет под его контролем. А сейчас заботливость мужа излишне навязчива. Даже порой одеться как хочу не могу, нет-нет, да пробурчит, что носки не те или шапку бы потеплей, а под брюки нужны штаны с начёсом. Я и забыла, когда выходила куда-то в платье после осени.  

– Либо вместе, либо вообще тест делать не буду, ждём тогда результатов ХГЧ.  

– Компромисс. Сходим в нашу аптеку, пока машина греется, – муж берёт меня за руку и ведёт в сторону соседней улицы.  

– Зачем нам туда? Я там тесты и покупала, нет у них электронных.  

– Соску купим, – без доли промедления отвечает Платон.  

Значит, про соску он уже думал.  

– Зай, а зачем нам соска? Джае если я беременна, то рановато, – смеюсь я.  

– Если мы беременные, то соску в коробку, а коробку родителям на Новый год подарим. А если не беременные, мы эту соску на ёлку повесим. Чтобы уж наверняка сбылось в следующем году, – быстро объясняет Платон.  

Идея мне нравится.  

– Здорово!  

Заходим в аптеку и снова Платон уточняет про электронные тесты, вдруг, в порядке бреда, за ночь завезли.  

– Электронных нет. Может быть, вот эти возьмёте? Супер-чувсвтительные.  

– Я такие у вас вчера брала, не показывают, – говорю я, отрицательно мотая головой.  

– Нам соску, пожалуйста, – тут же просит Платон.  

Он долго и тщательно выбирает, читая информацию на каждой упаковке, пока я, прикусив губу, стараюсь не смеяться и не встречаться взглядом с фармацевтом.  

Спустя лишь десять минут Платон покупает неприлично дорогую соску нейтрального цвета, и мы выходим из аптеки.  

– Теперь она думает, что мы семейка психов, – делюсь своей мыслью.  

– Да и флаг ей в руку! – усмехается Платон.  

Покупка соски подняла ему настроение. Он прямо-таки посветлел на глазах. Смотрю на улыбающегося мужа и не хочу думать, как он расстроится, если у нас и в этом месяце пролёт.  

Платон открывает мне дверь и помогает сесть в нагретый салон машины и поправляет полы шубы, заботливо пристёгивает ремнём безопасности. Четвёртый день задержки, а муж с меня уже разве что пылинки не сдувает.  

– Держи, мать! – отдаёт мне покупку и захлопывает дверь.  

Я разглядываю соску недолго. Даже согласившись на ребёнка спустя полгода после свадьбы и даже желая увидеть две полоски, я и сейчас не представляю себя в роли матери.  

Спустя час мы снова дома и топчемся возле электронного теста в ожидании ответа.  

– Так кто же победит в этой битве?! Коробка или ёлка? – объявляю я, пытаясь свести всё к позитиву.  

Хотя точно знаю, что Платон расстроится если победу одержит ёлка. А я из-за этих тестов такая голодная, что отвлекаюсь в момент появления ответа на крекер в корзинке.  

– Уля, нам нужна коробка... Нам нужна коробка! Мы беременные! – сначала тихо, почти шепчет, потом орёт словно с ума сошёл. 

А я давлюсь, сглотнув куски непрожёванного сухого крекера, глядя на результат. Чёрными буквами беременна и цифры один-два через дефис.